Оружие Победы - Вячеслав Федоров

Считалось, что скрытно назвали лодку «Сталинец», но «С» обозначала всего лишь «средние».

8 июля 1938 года Главный Военный совет ВМФ принял решение «оставить названия линейным кораблям, крейсерам, лидерам и канонерским лодкам, а подводным лодкам и миноносцам впредь их не присваивать». Это решение продержалось до военной поры, а потом было нарушено.

Но «эски» носили еще одно неофициальное название, которое появилось перед самой войной. Их стали называть «сормовичками» и для этого были веские основания.

Уже в ходе строительства лодок IX серии в проект были внесены существенные изменения. Составляя технический заказ фирме «Дешимаг», советские конструкторы предполагали со временем отказаться от германских дизелей и перейти на отечественные, которые проходили доводку на одном из заводов в Коломне. Позже так и произошло. Лодки с новыми двигателями имели ту же литеру «С», но считались IX-бис серией.

Именно три таких лодки были заложены в январе 1936 года на заводе «Красное Сормово», который стал секретно именоваться как завод № 112. Через год они уже сошли со стапелей и после достроечных работ отправились на ходовые испытания.

Все лодки должны были пополнить подводный состав Балтийского флота. Одна из субмарин получила индекс «С-7».

Испытания «эсок» показали, что лодки могли ходить под дизелями в любую погоду, погружаться и всплывать на ходу при сильном ветре и волнении моря, использовать оружие при температуре наружного воздуха до минус 20 градусов.

На военных фотографиях «эски» легко отличить от остальных лодок по одному характерному признаку. На верхней палубе лодки, у самого носа, на специальных стойках закреплялось устройство, напоминающее пилу. Форштевень — нос лодки, тоже имел пилообразные зазубрины, но ретушеры частенько закрашивали их на фотографиях, думая, что это технические изъяны.

Между тем, это и есть пилы. По замыслу конструкторов они должны были помогать лодке преодолевать противолодочные сети, распарывая их. Но практика показала, что пилы оказались не очень-то эффективны, зато придали лодке отличительный признак.

Командование лодкой «С-7» принял старший лейтенант дон Серхио Леоне. Это, конечно, шутка. Под этим именем моряк-подводник Сергей Прокофьевич Лисин находился в воюющей Испании.

Правда, советские подводники не особо отличились в испанской войне. Им было строго-настрого запрещено не только атаковать, но даже и обозначать атаку на суда, идущие под английскими или французскими флагами. Итальянские и немецкие моряки, помогавшие франкистам, узнав об этом, легко меняли государственную принадлежность своих судов.

В конце концов республиканский флот был выведен из Испании во французскую военно-морскую базу и разоружен. Советские подводники оказались лишними и были отозваны на родину. И дон Серхио Леоне вновь стал старшим лейтенантом Сергеем Лисиным, который, испытав лодку «С-7», ввел ее в состав Балтийского флота в августе 1940 года.

Многие командиры подводных лодок, повоевав на «эсках», оставили о них слова благодарности в своих воспоминаниях.

«Шесть торпедных аппаратов и столько же запасных торпед на удобных для перезарядки стеллажах. Две пушки с большим боекомплектом снарядов. Пулеметы, подрывное имущество… Одним словом, драться есть чем. А двадцатиузловая надводная скорость! Она позволяет обогнать почти любой конвой и атаковать его повторно. Техника хорошая…», — так отзывался об «эсках» командир «С-56» Герой Советского Союза Г. И. Щедрин.

«„Эски“ замечательные подводные лодки, в скорости не имели себе равных», — свидетельствует еще один подводник, тоже Герой Советского Союза, Петр Денисович Грищенко.

Петр Денисович написал много книг о подводниках. В одной из них он описал последнее мирное утро. Лодка, которой он командовал, возвращалась в базу после отработки задач боевой подготовки.

«К утру море, шумевшее и бурлившее всю ночь, как будто застыло. Мы подходили к Либаве. Навстречу нам идет подводная лодка. Поравнявшись, приветствуем ее первыми: на флоте принято отдавать предпочтение кораблю, уходящему в море, а не возвращающемуся.

На рубке подводной лодки белой краской выведено — „С-7“. На мостике хорошо виден ее командир С. П. Лисин.

Я машу ему рукой — счастливого плавания. „С-7“ уходит в дозор не зная, что завтра она будет уже воевать».

Командир подводной лодки С-7 Сергей Прокофьевич Лисин.

Утром следующего дня на «С-7» поступила шифровка: «Началась война с Германией. Перейти на дозор военного времени».

Третья военная ночь могла стать для лодки последней. «С-7» всплыла, чтобы подзарядить аккумуляторные батареи. Тут же последовал доклад сигнальщиков. Они обнаружили сторожевые катера. Чьи они, разобрать было трудно, но на запрос ответили правильно. Контакт с катерами был вынужденным. На лодке находился больной краснофлотец, его решили передать надводникам, а самим продолжать патрулирование.

Если бы не дрогнули немецкие катерники… Они открыли по лодке пушечно-пулеметный огонь с почтительного расстояния, да поторопились выпустить две торпеды. Лодка успела уклониться от торпед и быстро пошла на погружение. Катерники пытались загладить свой промах интенсивной бомбардировкой квадрата, в котором находилась лодка. От взрывов на «С-7» вылетело несколько заклепок из прочного корпуса. Со свистом в лодку устремились струи воды, а на пусковой станции вспыхнуло масло. Пожар быстро потушили, с водой дело обстояло хуже. Она грозилась залить электромоторы.

Когда акустики, слушавшие море, доложили, что шума катеров не слышно, решено было всплывать. А нос лодки не отрывался от грунта. Помогло лишь продувание главного балласта командирским НЗ — воздухом из баллонов аварийной группы. Будь это система неисправной или поврежденной, лежать бы «С-7» на дне. Но военное счастье улыбнулось морякам, они вернулись в базу.

К осени лодку подлатали и она еще раз успела выйти в боевой поход. На этот раз подводники вели обстрелы вражеских береговых коммуникаций. Стреляли почти каждую ночь. Днем меняли позицию и через перископ лодки вели наблюдения. Артиллеристы набрасывали координаты для ночной стрельбы.

В боевом журнале отмечали, что на берегу наблюдались взрывы складов с горючим. Позднее подтверждала прицельную стрельбу и авиаразведка.

Сохранился журнал «Боевых действий подводной лодки „С-7“», который вел штурман М. Т. Хрусталев.

Записи 1942 года начинаются со 2 июля, когда она вышла в очередной боевой поход. Форсировав минные заграждения, «С-7» оказалась на пути движения судов.

«6 июля обнаружен транспорт водоизмещением примерно 7000 тонн. После сорокаминутной погони лодка вышла в точку торпедного залпа. Но атака сорвалась, торпеда из торпедного аппарата не вышла. Снова погоня и снова попытка залпа. На этот раз удачно. Транспорт разломился пополам и ушел в воду. Штурман записал: „Это наша месть за Ленинград“.

Через двое суток обнаружили большой конвой из 16 транспортов. Охраняли его несколько эсминцев и сторожевых кораблей. Самолеты-разведчики обнаружили лодку. Ближайший эсминец повернул в сторону „С-7“ и дал полный ход, стремясь таранить субмарину. Только реакция командира спасла подводный корабль. Эсминец пронесся над рубкой, едва не касаясь ее форштевнем.

Перед тем как уклониться от атаки эсминца, подводники успели выстрелить из двух торпедных аппаратов. Акустики доложили, что торпеды попали в цель. Но тут на лодку насел эсминец. С него было сброшено 23 глубинных бомбы. Они не достигли цели…

Когда все утихло, командиру захотелось взглянуть на результаты атаки, и лодка всплыла на перископную глубину. „На месте атаки эсминец и транспорт без хода, развернувшиеся на обратный курс. На воде плавали обломки затонувшего судна, стелется дым, ходят шлюпки, подбирая с воды матросов…“».

Поход продолжался 38 суток. На боевой счет «С-7» штаб флота записал 5 побед. Через две недели после возвращения весь экипаж был награжден орденами и медалями, а командир лодки С. П. Лисин представлен командованием соединения к званию Героя Советского Союза.

Когда к советскому морскому командованию попали карты вражеских минных полей и штурманы проложили на них маршруты уходивших в боевые походы субмарин, то оказалось, что лодка «С-7» двадцать два раза пересекала опаснейшие линии вражеских минных заграждений.

Морские историки назовут октябрь сорок второго года «черным» для балтийских подводников. Погибло сразу шесть лодок: подрыв на мине, атака сторожевиков противника, торпедная атака, вновь подрыв на мине…

Немцы надежно перекрыли выход из Финского залива двумя мощными противолодочными рубежами.

Не питавший никаких симпатий к балтийцам, западногерманский историк Ю. Ровер писал в своей работе «Советские подводные лодки на Балтике в 1939–1945 гг.»: «И если при этих обстоятельствах русским подводникам удалось совершить 22 прорыва в открытое Балтийское море, причем отдельные лодки насчитывали за собой до трех прорывов, то это является достойным внимания успехом, который свидетельствует о высоком уровне боевой подготовки и стойкости команд советских подводных лодок».