Жена из прошлого - Валерия Михайловна Чернованова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спросить Делагарди? Я, конечно, спрошу, но где гарантия, что получу ответы. Он явно не привык быть откровенным, а может, просто мне не доверяет. И это понятно, он меня почти не знает. Я вот тоже не считаю его чудесным и милым, но мы теперь в одной упряжке. В его же интересах сделать так, чтобы никто не заподозрил, что я ненастоящая Раннвей.
Первым делом попросила Полин и Минну проводить меня на чердак. Именно туда, по словам Бальдера, хранились вещи исчезнувшей герцогини. Ожидала увидеть пыльное помещение с низкими покатыми сводами, но чердак оказался на удивление чистым и просторным. Только на перекрестьях оконных рам немного облупилась краска да в дальнем углу под потолком поблескивали в солнечных лучах паучьи тенёта, заставившие меня невольно вздрогнуть.
Приказав себе не обращать на паутину внимания, стала разбираться в вещах Раннвей. Одежда меня не интересовала, а вот коробку с чёрно-белыми, немного пожелтевшими от времени фотографиями я попросила отнести в спальню. Были здесь и письма, написанные убористым, почти каллиграфическим почерком. Заметив в конце первого подпись «Твоя Терес», я сунула послания обратно в коробку с намереньем прочесть их сегодня же.
— Ваша светлость, уже смеркается, — подала голос Полин, терпеливо дожидавшаяся, когда я закончу копаться в «своём» прошлом. — Принести сюда лампы?
— Не стоит. — Я огляделась по сторонам в надежде заметить ещё что-нибудь интересное, а вместо этого снова зацепилась взглядом за паутину и попросила, указывая на причину своего беспокойства: — Уберите её. Вернусь сюда завтра.
На вечер «развлечений» точно хватит.
Оказавшись у себя, отпустила служанок, зажгла поярче керосиновую лампу. Устроившись в кресле, стала одну за другой доставать из коробки старые фотокарточки. Вернее, они не были такими уж старыми, но для меня, рождённой в конце двадцатого века, всё это было ветошью. Даже прожив в новом мире столько времени, я так пока и не смогла с ним полностью ассимилироваться.
Почти на всех фотографиях были запечатлены Терес и Раннвей. На некоторых — юными девушками, на других — молодыми, очаровательными женщинами. Раннвей была очень похожа на старшую сестру, с одной лишь разницей: Терес на всех фотографиях держала спину прямо и взгляд у неё был такой же — прямой, уверенный, твёрдый, в то время как её младшая сестра, казалось, стремилась стать меньше и незаметнее, и взгляд на многих фото пугливо отводила.
Была здесь и фотография Терес с совсем ещё крошечной Эдвиной и приятным молодым мужчиной. Я решила, что с Нильсом. Они идеально смотрелись вместе: леди-драконица с малышкой на руках и её супруг — красивый, статный, с открытой улыбкой. Было горько смотреть на них и вспоминать, что их жизни отнял чёртов пожар.
На последней фотокарточке было запечатлено много людей: наряженные леди, нафранченные джентльмены. Жаль, ни одно из фото не было подписано и понять, где и в каком году было сделано это, не представлялось возможным. Должно быть, уже после тайного замужества Терес, потому что старшей Фармор и её мужа на фото я не обнаружила. Зато нашла леди Левенштерн и Раннвей, а в немного размытых, сероватых чертах лиц с краю с трудом узнала чету Флемингов. Белокурая Шанетт казалась ещё совсем девочкой… Сущий ангел, само очарование.
Рядом с ней стоял высокий широкоплечий мужчина, по виду ровесник Флеминга. Готова была поклясться, что никогда его раньше не видела, но почему-то, стоило лишь зацепиться за незнакомца взглядом, как меня окатило дрожью. Не ледяной и противной, какую, бывает, вызывает страх. Нет, это было что-то другое… Пьянящее, будоражащее, хмельное… Тяжело вздохнула, чувствуя, как дрожь становится жаром, опаляющим грудь, плечи, бёдра, и нервно вздрогнула, когда в дверь постучали.
— Ваша светлость, ужин подан, — сказала Минна, и я, с трудом заставив себя вернуть фото в коробку, отправилась ужинать. И пока ела, читала письма.
Все были от Терес Раннвей, и из них я узнала о леди Делагарди больше, чем удосужился сообщить мне лорд ультор. Кажется, он и сам толком не знал свою жену, не представлял, чем и как она живёт. Переписываясь с сестрой, Терес пыталась её поддержать, но, кажется, выходило плохо. Раннвей явно была несчастна. Она боялась отца или, скорее, он вселял в неё ужас. Эндера она тоже опасалась, старалась лишний раз с ним даже не пересекаться. И она точно не хотела за него замуж. Хоть Терес и пыталась убедить сестру в том, что Делагарди — замечательная партия.
А сама-то от него сбежала…
В общем и целом, Раннвей была пугливой, забитой девочкой. Это мне уже было известно. Но я и предположить не могла, что она настолько боялась родного отца, сторонилась мужа, как чужака, и стыдилась своей ущербности — отсутствия даже слабо выраженного, маломальского дара.
Последнее письмо я дочитывала уже в ванной и, пока читала, не знала, то ли жалеть, то ли злиться на Раннвей. Подумаешь, нет дара! Тоже мне, ущербность называется… Отец деспот? Так дай отпор, вместо того чтобы умирать при его появлении от страха. Почему боялась Делагарди — вообще непонятно. Нет, он, конечно, не подарок, но по сравнению, например, с моим бывшим, так диво дивное.
Если, конечно, закрыть глаза на то, что палач.
Не знаю почему, но с мыслей о драконе я невольно перескочила на мысли о незнакомце с фото. И снова, словно по щелчку пальцев, сладкая дрожь побежала по коже, собираясь внизу живота непонятным напряжением.
Голодом.
Это чувство будоражило, нежная пена, ластясь к коже, ласкала… Прикрыв глаза, я скользнула пальцами по груди и вниз, к животу, к бёдрам, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее, как образ в сознании оживает, и я…
Резко села в ванне, мысленно себя отругала. Тпру, Женя! Это уж точно не твои чувства — её! Не хватало ещё залипать на незнакомых типов из чужого прошлого.
Сердце ещё скакало в груди, когда заворачивалась в шёлковый длиннополый халат и смотрела в своё немного шальное отражение. Губы искусаны, щёки горят… А перед глазами по-прежнему хмельной туман. Тряхнула головой, схватила полотенце,
