Мифы и загадки нашей истории - Владимир Малышев

Фрейлина трех императриц

Однажды на Соловки доставили старую баронессу, «с известной всей Россией фамилией», служившей при дворе фрейлиной «трех императриц». Ее специально поместили в барак, в котором жили проститутки, уголовницы, бывшие содержательницы притонов, торговки кокаином. Там баронесса была встречена не «в штыки», а даже еще более жестоко и враждебно. «Стимулом к травле было ее прошлое. Женщины не умеют подавлять в себе, взнуздывать это чувство и всецело поддаются ему. Слабая хилая старуха была ненавистна не сама по себе в ее настоящем, а как носительница той иллюзии, которая чаровала и влекла к себе мечты ее ненавистниц.

Прошлое, элегантное, утонченное, ярко проступало в каждом движении старой фрейлины, в каждом звук ее голоса. Она оставалась аристократкой в лучшем, истинном значении этого слова, и в Соловецком женбараке, в смраде матерной ругани, в хаосе потасовок она была тою же, какой ее видели во дворце. Она не чуждалось, не ограничивала себя от окружающих, не проявляя и тени того высокомерия, которым грешит ложный аристократизм».

Тотчас по прибытии баронесса была, конечно, назначена «на кирпичики» – тяжелейшую работу по тасканию кирпичей, которую редко кто выдерживал более двух-трех месяцев. «Баронесса! Фрейлина! Это тебе не за царицей хвост таскать!» – ликовали уголовницы. Они не спускали с нее глаз и жадно ждали вопля, жалобы, слез бессилия, но этого им не пришлось увидеть. Самообладание, внутренняя дисциплина, выношенная в течение всей жизни, спасла баронессу от унижения. Не показывая своей усталости, она доработала до конца, а вечером, как всегда долго молилась, стоя на коленях перед маленьким образком». То же повторялось и в последующие дни. Баронесса спокойно и мерно носила сырые кирпичи, вернувшись в барак, тщательно чистила свое платье, молча съедала миску тресковой баланды, молилась и ложилась спать на свой аккуратно прибранный топчан. Она не чуждалась никого и со всеми разговаривала совершенно одинаковым тоном. Она делала и говорила «что надо», так, как делала это всю жизнь.

Таинство пробуждения Человека

Нарастающее духовное влияние баронессы чувствовалось в бараке все сильней. Проститутки и воровки начали относиться к ней с явным уважением. В ее присутствии стали сдерживаться, переставали материться. «Это великое таинство пробуждения Человека совершалось без насилия и громких слов», – отмечает Ширяев. Когда пришла пора выбирать кандидата на «блатную» должность – уборщицы барака, то уголовницы единогласно выбрали баронессу. Это было большой «милостью» к ней. Работа считалась легкой, за место уборщицы жестоко боролись. Во время страшной эпидемии сыпняка, срочно понадобились санитарки в барак к умирающим. Туда, на верную смерть, посылали на добровольной основе, но никто из заключенных сам идти не хотел.

– Так никто не хочет помочь умирающим? – спросила начальница санчасти.

– Я хочу, – тихо ответила баронесса. И тут же за ней записалось еще несколько женщин.

Работа в сыпнотифозном бараке была страшной. Больные лежали вповалку на полу и сестры руками выгребали из-под них пропитанные нечистотами стружки. Но баронесса работала днем и ночью, так же мерно и спокойно, как носила кирпичи и мыла пол женбарака. Но час пробил, и на руках и шее баронессы появилась зловещая сыпь.

– Баронесса, идите и ложитесь в особой палате… Разве вы сами не видите? – сказала начальница.

– К чему? – спокойно ответила та. – Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к себе, но два-три дня я еще могу служить ему. Надзирательница не выдержала, обняла и поцеловала умирающую…

Душу за други

Убежать с Соловков было невозможно. У чекистов имелись быстроходные катера и даже самолет. Однако несколько морских офицеров все же решились на побег. Душой заговора был князь Шаховской, более известный на Соловках под фамилией Круглов. Им помог случай. Талантливый морской инженер Стрижевский сконструировал для морских прогулок начальника лагеря глиссер-моторный катер с воздушным винтом (кстати, первый в мире!), развивавший скорость вдвое большую, чем катера обычного типа, которые были у чекистов береговой охраны.

Но оставался самолет. Он хранился в ангаре, который охранялся и днем и ночью. Уход за самолетом вел некто Силин. О нем было мало, что известно. Говорили, что в прошлом он был знаменитым морским летчиком, носившим другую фамилию. Он и взял на себя главную роль в осуществлении побега, пообещав вывести самолет из строя. «Это не был риск, – пишет Ширяев, – это было осознанное обречение себя на гибель. Сам он бежать не мог, потому что находился под постоянным наблюдением. На сохранение жизни у него не было ни единого шанса. Он шел на неотвратимую смерть. Но он пошел».

Отважные беглецы вышли в море ночью. Часового при катере оглушили и связали. Их отсутствие было обнаружено только на утренней поверке. Беглецы могли уйти за ночь на 250–300 километров. «Самолет!» Мотор его был разобран для генеральной чистки. Некоторые его части оказались негодными. Силин был расстрелян, но никого не назвал на допросах. Он «положил живот свой за други своя» и совершил этот подвиг, следуя славной традиции Русского императорского флота. Он был верен ей до конца.

Неугасимая лампада

«Однажды, – пишет Ширяев в заключение своей книги, – глухой безлунной ночью я возвращался пешком из отдаленной командировки». Дорога шла лесом, и он сбился с тропинки. Вдруг в темноте мелькнул отблеск какого-то луча. Подойдя вплотную, автор понял, что свет идет из крохотного оконца землянки. Заглянув в него, он увидел стоящего на коленях возле раскрытого гроба отшельника. Горела лампадка, и бледные отблески ее света падали на темный лик древней иконы… До рассвета пораженный заключенный стоял у окна, не в силах войти. «Я думал, – пишет он, – нет… верил, знал, что пока светит бледное пламя Неугасимой, жив и дух Руси – многогрешной, заблудшейся, смрадной, кровавой… кровью омытой, крещенной ею, покаянной, прощенной и грядущей к воскресению…».

Загадка 37-го года

Множество публикаций появилось за последнее время по поводу «большого террора» 1937 года. Некоторые авторы называют его «возмездием» самим организаторам революции. Другие отмечают, что террор начался еще в 1918 году, с 1918 по 1922 гг. было уничтожено людей в 30 раз больше, чем в «страшные 30-е годы». До сих пор идут бурные споры о том, почему Сталин решил вдруг уничтожить верхушку верно служившей ему большевистской элиты.

Часто цитируют стихотворение великого русского поэта Федора Тютчева о том, что «умом Россию не понять…». Однако мало кто знает, что в своем последнем стихотворении поэт пророчески предупреждал:

Спасенья нет в насилье и во лжи, —Как ни орудуй ими смело, —Для человеческой души,Для человеческого дела!Знай, торжествующий (кто б ни был он!)Во всеоружии насилья и обмана, —Придет и твой черед, и, поздно или рано,Ты ими ж будешь побежден!

Тютчев, конечно, вряд ли предполагал, что с Россией может произойти такая страшная трагедия, которая случилась в XX веке. Однако он точно предсказал, что случится с теми, кто попытается править при помощи лжи и насилья: они будут уничтожены тем же самым режимом, который создадут. Именно так и следует, как считают некоторые историки, рассматривать трагедию 1937 года. Конечно, это был никакой не «пик террора», не внезапное уничтожение больших масс людей по неожиданной прихоти впавшего в безумие Сталина. Истребление, куда в больших масштабах, началось с 1918 года, когда уже к 1922 году в результате Гражданской войны, голода и разрухи, население России сократилось на 15,1 миллиона человек. Затем последовал страшный голод начала 30-х, ужасы коллективизации, когда снова погибли миллионы. А потому 1937 год отличается от всего предшествующего периода вовсе не масштабами террора, а тем, что сажать и расстреливать стали уже не представителей «эксплуататорских классов», не простых русских крестьян, а «своих», тех, кто раньше сам их убивал, кто въехал в чужие дворцы, удобно устроился в чужих квартирах. Хронос революции стал неумолимо пожирать своих детей. Такое было во всех революциях, во Франции, в других странах.

Преданная революция

Троцкий после его изгнания из СССР написал книгу «Преданная революция», в которой еще до 1937 года и начала массовых казней партийных функционеров заметил начинавшиеся перемены и назвал их «контрреволюцией». Он отмечал и снятие ограничений, связанных с социальным происхождением, когда в высшие учебные могли поступать только «дети рабочих и крестьян», и возрождение института семьи, и возвращение в Красной Армии прежних званий: лейтенант, капитан, майор, полковник и т. д. Коренным образом изменилось отношение к дореволюционной истории России, были «реабилитированы» Александр Невский, Кутузов, Суворов и другие ее герои. Реабилитировали даже запрещенную прежде коммунистами новогоднюю елку!