Это вам не хухры-мухры - Дмитрий Андреевич Сандалетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы очень добрые хорошие ребятишки, хотя и отпустили мою курицу! – расчувствовался он, – Никогда, никогда я не забуду вашего сочувствия. И если увидите на афишах мой псевдоним, то знайте, что я буду всегда рад вас снова увидеть.
– А какой у вас псевдоним? – спросил я его на прощание.
– Ах да! – хлопнул он себя по лбу ладонью, – Чуть не забыл! Позвольте представиться – Александр Ильич Бобрякуло, творческий псевдоним – Истребитель кур летчик Петухов! Прошу любить и жаловать! А теперь мне некогда, опаздываю на поезд! Вот вам ребятки конфеты и пять банок компота абрикосового! – разворошил он маленький стожок, – Пальчики оближете, рекомендую.
Собирался он недолго, покидав все свои манатки в огромный рюкзак.
– Зубы не успел почистить!! – сокрушенно вздохнул он, и помахав нам на прощание бодро зашагал к железной дороге.
– Обалдеть можно, – сгибаясь под весом шкуры и подарков, пробормотал я, провожая взглядом господина Бобрякуло.
– Целая детективная история с хорошим концом, – согласился со мной Джамбул.
– Обязательно когда-нибудь опишу ее в рассказе, – сказал я.
– А ты что умеешь писать рассказы!? – удивился Джамбул.
– Ну если честно, – замялся я, – то не очень!
– Когда-нибудь обязательно научишься, главное чтобы тебе это нравилось, – подбодрил меня мой друг, и мы, больше не оглядываясь, зашагали навстречу солнцу и нашей славе! Славе победителей монстров!
Дорогая покупка.
– Надо завести какое-нибудь животное, – сказала мама.
– Правильно! – обрадовался я. – Купите мне тигра!
– Он тебя слопает, – ответил папа.
– Тигры симпатичные! – заныл я, но меня не послушались.
Две недели мы обсуждали этот вопрос.
– Надо собаку!
– Нет, кошку!
– Какую собаку?
– Какую кошку?
Слушал я, слушал и говорю: – Купите мне ишака!
– Зачем тебе ишак? – удивился папа.
– В школу ездить буду! Как Ходжа Насреддин!
– Нет! – говорит мама. – Вы сами как ишаки! Такие же упрямые! Мне и вас хватает!
– Ладно, – отвечаю, – давайте заведем сразу и кота и собаку, чтобы не спорить.
Я думал, это их обрадует! Так нет же! Снова заспорили! Как будто не мне животное покупают! Чуть не переругались со своими собаками и кошками.
В конце концов, решили купить собаку, и не какую-нибудь, а породистую.
Приехали мы на птичий рынок! У меня глаза разбежались. Настоящий зоопарк!
Один мужик лису продает, другой заморского попугая, между ними бабка лягушками приторговывает, да не зелеными, а какими-то противно белыми.
– Мам, – говорю, – купите мне попугая! И лису, и вон того хомяка с выпученными глазами.
– Подожди! – отвечает мама. – И вовсе это не хомяк, а австралийский лемур! На него бананов не напасешься!
– Красивый! – вздыхаю я, и тут же отвлекаюсь на новое чудо.
– Крокодильчики! Кому крокодильчиков! – орет краснорожий детина в матроске.
– Настоящие? – округлив глаза, шепотом спрашиваю я.
– Смотри! – говорит детина, засовывая свои пальцы-сардельки в оцинкованное корыто.
– Ай, – отшатнулся я, увидев маленьких, как прищепки для белья, крокодильчиков, болтавшихся на его пальцах.
– Голодные! – радостно сообщает он мне. – И злые!
– До свидания! – спешу я распрощаться, и догоняю родителей.
Те прицениваются к породистой собаке. Очень красивой!
– Сколько!? – переспрашивает мама, и глаза ее округляются, словно она тоже увидела крокодила.
– Пап! – тяну я. – Пошли купим крысу! Вон она в клетке умывается!
– Только не крысу! – решительно возражает мама и берет меня за руку.
Мы мчимся между прилавков и покосившихся ящиков. Все вокруг крякает и хрюкает. Я в восторге! Но мама, не останавливаясь, проходит мимо маленького слоненка, минует семейство ежей, банки со змеями и зубастыми пираньями и останавливается перед корзиной с персидскими кошками!
Услышав цену, мы идем дальше. Вот и мой любимый ишак! Но мы проносимся на такой скорости, что я не успеваю затормозить сандалетами.
Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, у мамы испортилось настроение.
Она приценилась к щенкам колли, затем к очень смешным неуклюжим овчаренкам. Вынула из сумки деньги и, вздохнув, сказала папе: – Разве это деньги!? Только на крысу и хватает!
– Пошли купим! – вновь предложил я.
– Отстань! – сказала мама. – В следующий раз придем и возьмем щенка овчарки. Послезавтра у папы зарплата! Должно хватить!
Вышли мы на улицу расстроенные. Особенно я!
Иду понурый! Под ноги смотрю, спотыкаюсь. Вдруг вижу – у помойки котенок сидит. Весь грязный, взъерошенный, с маленьким дрожащим хвостиком.
Нас увидел, поднялся, захромал на трех лапках. Глазки огромные и грустные. Подошел он ко мне, хрипло мяукнул, о ногу потерся.
Нагнулся я к нему, взял на руки. Осторожно, чтобы лапку пораненную не задеть!
Обернулся к маме и говорю: – Не надо мне собаки……. Давай его возьмем.
Стрижка
Вообще-то я очень люблю стричься.
Приходишь в парикмахерскую. Садишься на стул с подставочкой, ногами болтаешь, в зеркало смотришь, рожи строишь, а тетенька парикмахерша накидку на тебя одевает красивую, и начинает стричь. Так нежно и приятно, словно по голове гладит, волосы расческой причесывает, ножницами щелкает, машинкой жужжит. Правда, это приятно, когда сзади обстригают, а вот спереди, когда челку делают, мне не нравится, потому что в глаза волосы попадают.
Я как-то по глупости глаза не прищурил, так мне волосы в них попали, ужас как неприятно.
Но теперь я приноровился. Если мне слева челку обрезают, я левый глаз зажмуриваю, если справа – то наоборот. Но одним глазом обязательно за стрижкой наблюдаю, все над этим смеются и удивляются, а я им иногда объясняю. Раньше я оба глаза зажмуривал, но после одного случая перестал.
А дело было так.
В один прекрасный солнечный майский день мне мама говорит: – Сегодня едем в гости к бабушке.
Я от радости на одной ноге запрыгал, по комнате кругами ношусь и тонким голоском напеваю: – Ты меня сегодня обещала подстричь, а то я совсем лохматый сделался.
– Ничего, – отвечает мама, – до завтра потерпишь, не маленький.
Когда она так говорит, с ней бесполезно спорить. Подставил я ей свою голову, что бы причесала, так она ее еще сильнее взъерошила, ей почему-то повышенная взъерошенность больше нравится. Всегда мне на мальчиков указывает, у которых волосы на голове либо в колечки завиваются, как у пуделя, либо торчат в разные стороны, словно у одуванчика. Странные вкусы!
В общем, приехали мы к бабушке. Оказалось, слишком рано.
Мясо в кастрюле тушится, картошка варится, всякие вкусности еще не готовы, а есть хочется. Маялся я, маялся. Кусок колбасы со стола стянул, стою пережевываю. Тут дед с работы пришел, важный, в пиджаке с медалями! Меня увидел, по плечу похлопал: – Ты чего, – спрашивает, – лохматый такой?
Я ему объяснять принялся. Он послушал и говорит: – Пошли, пока стол накрывают, стричься. Придешь с новой прической, всех удивишь.
Я сразу согласился! Во-первых, с дедом интереснее, да и парикмахерская другая. Кроме того, скучно мне стало по квартире шататься, под ногами у взрослых путаться.
Вышли мы на большую оживленную улицу. Светло, машины весело гудят, мчатся. Людей полно, как на празднике. Прошли мимо сада Эрмитажа, свернули в тихую улочку, миновали заставленную помойками подворотню.
Заходим в парикмахерскую, народу в полутемном помещении почти никого, но все взрослые.
– Дед, – говорю, –
