Весеннее равноденствие - Михаил Барышев

— Теперь надо шагать в ногу с жизнью. Научно-техническая революция всем один марш играет.

— Марш-то один, да дирижеры в оркестрах разные, — попробовал отшутиться Агапов и понял, что шутка не получилась. — Могу вас обрадовать: все заказы ОКБ получили у нас «зеленую улицу»… Мы тоже умеем учитывать здоровую критику и делать, так сказать, конкретные выводы.

Потом начальник ОКБ и главный инженер стояли у окна и смотрели, как Агапов идет по двору к черной директорской «Волге».

— Стронули с места дорогого Максима Максимовича, — сказал Готовцев.

— Стронули… Его только стронуть, а потом он попрет как бульдозер. Вперед идти он умеет. Не умеет только вовремя поворачивать.

У Андрея Алексеевича вывернулась в голове литературная аналогия насчет известного осла, который умел ходить только прямо, и его хозяину приходилось на перекрестках поднимать упрямое средство передвижения и поворачивать головой в нужную сторону. Но он не высказал это вслух, чтобы ненароком не оскорбить Павла Станиславовича, имевшего для всех случаев жизни собственный литературный эталон. Сделать это нельзя было еще и потому, что Максим Максимович Агапов был повернут в нужную сторону усилиями Веретенникова.

— Вовремя стронули, — повторил Готовцев. — Теперь нам еще кое-кого бы стронуть. Завтра пойду к начальнику главка. Вызывает на тринадцать ноль-ноль.

— Для того чтобы решать проблему, надо, прежде всего, поставить вопрос о ее наличии, Владимир Александрович.

— Много теперь развелось любителей постановки вопросов. Раньше сидели и не рыпались, а теперь со всех сторон только и делают, что ставят вопросы.

Морща рот в жесткой улыбке, Балихин задержал на Готовцеве отяжелевший взгляд.

— Другим впору, а тебе всегда жмет, Андрей Алексеевич… Кичигина в свои затеи впутал, а тот обком на подмогу призвал. Теперь таранят они на пару министерство письмами. Автоматизацию им давай, деньги выделяй. Фонды добывай, материалы из-под земли выкапывай, лимиты по строительству доставай у бога из кармана. Размахнутся, а потом начинают соображать, что из воздуха дом не выстроишь… Все рвутся на трудовые подвиги, а нужно дело делать. Выполнять планы, выпускать станки.

— Как выполнять планы и какие станки, Владимир Александрович?

— Опять свою пластинку заводишь… Ты не забывай, что курица только тогда несет золотые яйца, когда с ней прилично обращаются. Архимед тоже вопросы ставил. Хотел землю перевернуть, и слава богу, что у него из такой затеи ничего не получилось.

— Не получилось потому, что вопрос был поставлен преждевременно. В данном случае имелось слишком большое опережение.

— Понятно… Значит, когда время подойдет, землю перевернут вверх тормашками? А может, все-таки не найдется подходящего для этого дела рычага?.. Ты свой вопрос не опережаешь?

— Нет… Все, Владимир Александрович, начинается с того, что люди ставят вопросы. Иной раз самые неожиданные. Вроде того, что земля, мол, на самом деле круглая. Тоже ведь многим такой вопрос когда-то казался преждевременным. Не только преждевременным, но нелепым и противоестественным.

— Философией решил добивать начальство, — неожиданно улыбнулся Балихин. — Ты не забывай, раз ударился в исторические примеры, что философия — наука опасная… Сократ довел философией любимых сограждан до того, что они вместо вина преподнесли ему кубок с ядом.

— Шутить, Владимир Александрович, еще опаснее, чем быть философом, — отпарировал начальник ОКБ и разложил принесенный чертеж новой конструкции узла, предложенный Шевлягиным.

Калька была новенькой и хрустящей, каждая линия, каждый размер, каждое сочленение были отработаны теперь до всех тонкостей.. Точно в назначенный час Василий Шевлягин принес полный комплект рабочих и деталировочных чертежей, перечни комплектующего оборудования и все остальное, что полагается по правилам выдачи чертежей в производство.

Готовцев, как следователь по важнейшим делам, прибывший на место преступления, часа три чуть не носим исследовал принесенные документы, обнаружил четыре грамматические ошибки в описательной части, сделанные явно от волнения, утвердил чертежи для выдачи в производство и поставил резолюцию, утверждающую список командируемых в Заборск.

— Посмотрите, Владимир Александрович, какое предлагается оригинальное решение… Не было еще в нашей практике ничего подобного.

— Да, красиво у парня получилось. Вроде ведь и просто, а раньше никто не мог додуматься.

— Пока на бумаге красиво, на кальке просто, на чертеже оригинально. А как все поведет себя в эксплуатации? Вы можете без проверки выдать гарантию? Я тоже не могу. Вот почему ОКБ позарез нужна собственная опытная база… Разовыми проверками здесь вопросов не решишь. Необходима передача в подчинение ОКБ станкозавода для опытного производства…

Андрей Алексеевич почувствовал, что шевлягинский чертеж понравился Балихину, что в душе начальника главка, когда-то простоявшего за кульманом полтора десятка лет и не утратившего воспоминаний о своей конструкторской молодости, дрогнула некая струна.

— Поймите меня, Владимир Александрович, легче не ставить вопрос, чем ставить его. Легче жить спокойно. Себе нервы не трепать, вам не надоедать. Сунуть этот чертеж на полку, выписать Шевлягину премию за рационализаторское предложение и ждать у моря погоды. Как говорят умные люди, добрая слава человека большей частью основывается на тех поступках, от совершения которых он воздержался…

— А совесть свою ты тогда куда денешь, Готовцев? — резковато спросил начальник главка. — Эта штуковина ни в один карман не влезет. Точно установлено… Где будешь делать опытный образец?

— У Кичигина.

— Понятно, снюхался с сибиряками… Самонадеянный мужик ты, Готовцев… Если ты надумал лбом стенку прошибать, я тебе препятствовать не буду. Если ты в самом деле решил ставить вопрос о передаче завода в подчинение ОКБ, то, кроме постановки, надо еще и вопрос как следует подготовить. А ты что сделал? Докладную лозунгами исписал и хочешь получить поддерживающую резолюцию?

Начальник главка вынул из папки копию докладной записки начальника ОКБ. Поля ее были сплошь усеяны вопросительными знаками.

— Завод требуешь целиком, а рассчитал обеспечение загрузки его производственных мощностей? Дядя за тебя это будет делать?.. Хватит твоей опытной и экспериментальной продукции, чтобы ни один станок в простое не остался?

— Так ведь это…

— То самое, что нужно… Где расчет загрузки? Где перспективные объемы производства по экспериментальным и опытным работам? Хватит их на такую мощность?

— У других ОКБ тоже нужда…

— У каких ОКБ конкретно? Какая нужда?.. Тоже не можешь ответить. Возможно ли часть экспериментальных и опытных образцов при удовлетворительных результатах выдавать как готовую продукцию для использования в проектируемых линиях?

Начальник главка принялся как кнутиком хлестать Готовцева вопросами, на которые он обязан был знать точные ответы, а он их не знал. Растерянно ерзал на стуле и понимал, что оказался в таком положении, в какое он две недели назад загнал Шевлягина, явившегося с выдающейся, но совершенно не подготовленной, с точки зрения практической реализации, идеей. Сам применил этот педагогический прием и не сообразил, что такой же прием могут применить и для его собственного воспитания.

— Где финансовые расчеты затрат на будущие опыты и эксперименты? Или вы с Веретенниковым станете их из своей зарплаты возмещать? Где расчеты по фондам материалов, по комплектующему оборудованию? Из пальца все это в министерстве должны высасывать? Конечно, мы сидим в здешних кабинетах, закостенели, от жизни отстали как гвинейские папуасы, а вы там, на переднем крае, все видите, все знаете и понимаете. Только и на переднем крае теперь со штыками наперевес в атаки не кидаются… Завод ему подавай! А ты сначала докажи, что ума хватит с тем заводом управляться…

Глаза Балихина сердито потемнели.

— Ухарь-купец выискался… Ты не задирайся, Готовцев, а наперед все это учти крепко. Хочешь играть во взрослые игры, будь готов и синяки получать и умей давать сдачи.

— Дайте обратно докладную, Владимир Александрович.

— Бери. Хорошо, хоть собственную глупость понимаешь.

Начальник главка выдал еще несколько пространных воспитательных тирад, затем его, видно, разжалобил удрученный и расстроенный вид начальника ОКБ. Голос Балихина помягчел, разгладились сердитые складки на лбу. Он шумно вздохнул, как вздыхает отец, выговоривший провинившемуся сыну. Пошел к сейфу, звякнул ключом и положил на стол первый экземпляр докладной Готовцева на имя министра.

— И это возьми… Перехватил у референта, чтобы уберечь тебя от позорища… Просто вопросы ставить, но еще проще и угробить их. А угробленный вопрос, Готовцев, это, считай, мертвец. Никакая медицина его не вытащит на свет божий. Поверь моему опыту и сам такие вещи научись понимать.