Маленький оборвыш - Джеймс Гринвуд

— Назад в улицу Кит? К Джорджу Гапкинсу? Да зачем же это, сэр?

— Видишь ли, мы хотим, чтобы он пошел на этот грабеж, — отвечал инспектор. — Ты неглупый мальчик, ты понимаешь, зачем нам это нужно. Тебе не предстоит никакой опасности, — прибавил он, замечая, что я его понимаю, но сильно трушу. Если бы ты был сообщником этих негодяев, тебе, конечно, досталось бы очень сильно, теперь же другое дело, ты помогаешь закону преследовать их, и закон защитит тебя. Даю тебе честное слово, что с этой минуты и до конца дела полиция глаз с тебя не спустит.

Последние слова инспектор произнес особенно выразительно, вероятно, желая дать мне понять, чтобы я и не думал обмануть его.

В эту минуту вошел полицейский с парой новых башмаков.

— Примерь-ка их! — приказал мне инспектор. — Отлично! Теперь беги скорей домой, а то тебя там, пожалуй, хватятся. Постой, еще одно слово: могу я довериться тебе? — Он положил руку мне на плечо и посмотрел мне прямо в глаза.

— Можете, сэр, — отвечал я. — Если вы говорите, что со мной не случится ничего дурного, что вы не дадите меня в обиду, так я исполню все, как вы велели.

— Ну, и прекрасно. Иди домой и не рассказывай никому, где был. Еще одно слово. Тебе верно придется пролезать через какое-нибудь маленькое окошечко, так ты не бойся, я буду стоять подле и ждать тебя. Там будет наверно темно, но ты меня узнаешь потому, что я возьму тебя за волосы, вот так. Ну, теперь ступай.

Я не берусь описать чувства, волновавшие меня, когда я вышел из полицейского управления и побежал назад в улицу Кит. У меня не было в голове ни одной определенной мысли; я знал только одно, что буквально исполню приказание инспектора, так как он обещал дать мне средства вести честную жизнь. Я не думал, что подвергаю себя при этом какой-нибудь опасности, иначе я наверно опять бежал бы от полиции. Когда я вернулся в улицу Кит, Джорджа Гапкинса не было дома, и мне отворила дверь жена его. Я думал, что она очень удивится, увидев меня, но она, напротив, пристально посмотрела на меня и затем весело вскричала:

— А, ты вернулся, Джим!

— Да, я останусь здесь, — отвечал я.

— Ну, и отлично, я очень рада, что ты останешься! — вскричала она.

— А вы же мне говорили, чтобы я ушел, — с удивлением заметил я.

— Ну, да, ты ушел и опять пришел, я очень рада!

Через несколько минут она спросила меня, помню ли я имена сообщников моего хозяина и то место, куда они хотят идти сегодня ночью. Я назвал ей и то и другое.

— Отлично, Джимми! — вскричала она, опять смеясь своим странным смехом. — Ты умный мальчик, умеешь и помнить секреты, и хранить их! Славная штука, не правда ли? Ха, ха!

— Да-с, очень, — пролепетал я, и в сильном волнении бросился наверх в свою спальню.

Я так и не узнал, подозревала ли она, в чем дело. В четыре часа она оделась и ушла куда-то, оставив меня одного дома. Около семи часов вернулся Джордж Гапкинс. Он сначала рассердился, не застав жены дома, но потом повеселел и за чаем шутил и разговаривал со мной самым добродушным образом. Мне было очень тяжело слушать его шутки. Лучше бы он злился и ворчал на меня, тогда мне легче было бы на сердце. После чая он спросил:

— Знаешь ты Фульгет, Джим?

Я отвечал, что не знаю.

— Ну, все равно. Надень свои новые башмаки и иди пешком до банка, а там садись в фульгетский дилижанс; как доедешь до Фульгета, спроси, где мост, и поверни в третью улицу за мостом, там ты найдешь пивную лавочку. Войди в нее и спроси, дома ли мистер Мазон? Отправляйся скорей.

Я с радостью вышел из душной комнаты на свежий воздух. Надев новые башмаки, я быстрыми шагами направился к банку. Я уже прошел с полдороги, как вдруг меня остановил какой-то прохожий:

— Не знаете ли, мальчик, как мне пройти к Лондонскому мосту? — спросил он у меня.

Я указал ему дорогу.

— Благодарю, — сказал он, — я покупал вам сегодня башмаки. Вы куда идете, в Фульгет?

Взглянув в лицо прохожего, я тотчас узнал в нем полицейского и в нескольких словах объяснил ему, куда я иду.

— Благодарю, — отвечал оп — и, как ни в чем не бывало, пошел к Лондонскому мосту.

В девять часов я дошел до улицы, указанной мне мистером Гапкинсом.

Мальчик, стоявший за прилавком пивной, сказал мне, что мистер Мазон ждет меня в комнате хозяина, и, войдя туда, я увидел Джорджа Туинера и Джона Армитеджа, занятых игрой в карты.

— Я мистер Мазон, — сказал мне хозяин, — посиди, подожди немного, Джимми.

Они продолжали играть и пить пиво. Хозяин распивочной несколько раз подходил к ним и заговаривал с ними, как со старинными знакомыми. Наконец в половине двенадцатого, когда совсем стемнело, мы вышли из распивочной. Джордж шел со мной впереди, а двое других следовали за нами. Мы прошли таким образом с добрую милю. Дорогой мистер Гапкинс объяснил мне, что я должен был делать: мне нужно было пролезть в маленькое окошечко, осторожно пробраться вдоль стены и затем отодвинуть задвижку, запиравшую дверь.

— Ты не бойся, — прибавил он — если бы дело было опасное, я не взял бы такого мальчика, как ты. Ты ведь можешь сделать все что я тебе сказал?

— Могу, — отвечал я, дрожа как в лихорадке.

— Мы все устроим отлично, — сказал мистер Гапкинс. — Там в целом доме живет один только старый джентльмен, такой же старый слуга, да глухая экономка; нет даже собаки.

Мы повернули в небольшой переулок и подошли к забору. Туинер и Джон Армитедж догнали нас, и мы все тихо, как кошки, перелезли через забор. После этого мы пошли по дорожке, усыпанной песком, и подошли к большому, темному дому. Ни слова не было произнесено. Я заметил, что Джон Армитедж свинтил какие-то блестящие орудия, влез на плечи к Туинеру и стал что-то работать в стене. Минуты через две что-то звякнуло, и он соскочил вниз.

— Сними башмаки, Джим, — шепнул мне Джордж. Дрожа от страха, я снял башмаки. Джордж взял меня на руки, влез на спину к Туинеру и просунул ноги мои в какое-то отверстие.

— Тут тесно, Джим, — прошептал он, — да ничего, ты пролезешь, прижми крепче руку к боку. Полезай бочком! Хорошо! Прыгай, не бойся, тут не высоко, не забудь, что я тебе говорил о двери и о задвижке.

Я делал все, что он мне приказывал и при последних словах его прыгнул вниз. Здесь, к великому моему утешению, чья-то невидимая рука схватила меня за волосы, другая невидимая рука зажала мне рот, меня тихонько втолкнули в какую-то комнату и заперли там.

Что было дальше, я не видел. Я слышал легкий скрип отворяемой задвижки, затем шум шагов, крики, громкий голос Джорджа Гапкинса и больше ничего. План инспектора удался: он поймал Джорджа Гапкинса и обоих товарищей его.

Этой сценой кончается моя история, как маленького оборвыша.

По просьбе инспектора, меня поместили в заведение для малолетних преступников; я жил там несколько лет и выучился многому хорошему. После этого я переселился в Австралию, там нажил себе богатство и сделался счастливым человеком. Самыми несчастными годами моей жизни остались те, которые я провел маленьким оборвышем, хотя мистер Рипстон, почтенный торговец углем, уверяет, что и в них не было ничего дурного. Дело в том, что он до сих пор не знает всех подробностей моей жизни карманного вора. Если бы я мог разыскать теперь всех людей, которых я обокрал тогда, я охотно вознаградил бы их, но так как это невозможно, то я решил взамен, по мере сил и возможности, оказывать помощь всем маленьким оборвышам, какие встретятся мне в жизни.