Фанатка голого короля - Дарья Донцова

– И тебе спокойной ночи, – зевнула я. После ухода Ляли я подождала минут пять, набрала номер Тони и тихо сказала:

– Продолжаем разговор. Так где ты была?

– Я знаю, кто убил Лену, – заявила Тоня. – Это не наш маньяк.

У меня сразу пропал сон.

– А кто?

– Лучше не по телефону. Завтра встретимся в «Марабу», в полдень. О’кей? – ушла от ответа Тоня.

– Теперь я не засну, – пригрозила я.

– Съешь шоколадку, – не сдалась Антонина. – Считается, что какао-бобы бодрят, но я от сладкого мигом в царство Морфея улетаю. Учитывая наше сходство, думаю, у тебя та же реакция. Вилка, надо соблюдать осторожность, не стоит вести по мобильному откровенные беседы.

– Ты, наверное, права, – неохотно признала я. – Хотя не понимаю, кому может прийти в голову тратить деньги и время на прослушку наших разговоров.

– Все же лучше перебдеть, чем недобдеть, – заявила Тоня. – А ты что узнала?

– Ну нет, твой секрет в обмен на мой секрет, – усмехнулась я, – не надо беседовать по телефону о серьезных проблемах, нас легко могут подслушать.

– Вот вредина! – воскликнула Антонина. – Теперь я не усну!

Я не замедлила с советом:

– Съешь шоколадку!

Тоня рассмеялась. А я услышала то ли шуршание, то ли царапанье, доносившееся из-за двери и, быстро с ней попрощавшись, вскочила с кровати, распахнула створку, увидела Костю и удивилась.

– Почему ты стоишь и не заходишь?

Франклин, похоже, смутился.

– Услышал, что ты с кем-то болтаешь, и решил не мешать. Собрался уйти к себе, а тут ты на пороге.

Я внимательно посмотрела на него. Костя не из тех, кто может подслушивать, приложив ухо к косяку, или подсматривать сквозь замочную скважину. Почему бы ему просто не войти в мою спальню? Мы близкие люди, какие тут стеснения…

Кстати, когда я только приехала в Брендино, часов в десять вечера позвонила своей подруге Лизе Карпенко и начала рассказывать ей об Аллочке. В самый разгар беседы в мою спальню вошел без стука Костя, отнял у меня трубку и… Стоп, то, что случилось потом, не предназначено для ушей даже близких приятельниц. Но я совсем о другом – по какой причине сейчас-то Костик топтался перед дверью? Ответ один.

Я втащила Франклина в комнату.

– Ты решил, что я общаюсь с Олегом? Подумал, мы с ним собрались возобновить прежние отношения? Это невозможно! Я никогда не штопаю носки, всегда выбрасываю дырявые.

– Удачное сравнение, – вздохнул Костя. – Надеюсь, я никогда не превращусь для тебя в порванные колготки или сношенные туфли. Ладно, ты права. Я услышал из-за двери тихий бубнеж, слов не разобрал, но сообразил – ты треплешься по мобильному. С кем можно болтать на ночь глядя?

– Ты меня заревновал, – обрадовалась я. – У меня много друзей, которые в полночь бодрствуют. Я беседовала с Тоней Грымовой, она сотрудница бригады Олега, мы с ней вместе помогаем подполковнику. Кстати, Куприна отправили в командировку, его в Москве нет. А роуминг вещь дорогая, у полицейского баланса на телефоне на долгий треп не хватит.

– Может, расскажешь, чем ты занимаешься? – попросил Костя, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Извини, нет, – твердо ответила я, – это не моя тайна. Спасибо, что помог, позвонил полицейскому начальнику, который велел спецбригаде заняться убийством Елены и Натальи, но Олег просил меня со всеми подряд не откровенничать.

– Я попал в разряд всех? – уточнил Костя. – Полагал, что у нас особые отношения, в них вранью нет места.

Я начала закипать.

– Я не лгу тебе, просто кое о чем умалчиваю.

Костик положил ногу на ногу.

– Это почти одно и то же.

Я ринулась в бой.

– Ты тоже со мной не до конца откровенен, но я никогда не требую от тебя отчета, не расспрашиваю, как ты ведешь бизнес.

– Но это же неинтересно, – пожал плечами Костя. – Совещания, заседания, партнеры…

Я вытащила из рукава джокер.

– А газета «Лупа»?

Константин замер, и я продолжила:

– Понятия не имела, что ты хозяин этого издания, и ломала голову, почему раньше журналисты из «Лупы» публиковали малоприятные снимки писательницы Арины Виоловой, например, как я, выходя из машины, упала в лужу, а потом вдруг перестали. Над всеми знаменитостями «Лупа» подсмеивается, а меня для нее как будто нет. Знаешь, я подумала, что съехала со своей небольшой горки славы, желтая пресса более не считает, что мои снимки привлекут покупателей, я никому не интересна. А затем случайно узнала фамилию хозяина листка и сообразила: ты велел не мусолить мое имя. Так?

Костя поднял обе руки.

– Вилка, извини! «Лупу» я купил в незапамятные времена. Вначале хотел заняться созданием мощного издательского холдинга, но потом понял – это не мое. И переключился на другие проекты. Еженедельник же остался на рынке. И, согласись, он на фоне «Желтухи», «Трепа» и прочих изданий невинный агнец, специализируется на снимках знаменитостей, попавших в нелепые или смешные ситуации. Ну, например, известная актриса принимает цветы от поклонника, а тот от восторга начинает орать и теряет вставную челюсть. Или: телеведущий идет на тусовку и роняет ботинок, поднимаясь по лестнице. Или еще: писатель обнаружил в салате, поданном в ресторане, гусеницу и в ужасе смотрит на вилку. Иногда «Лупа» делает постановочные съемки, вроде телепрограммы «Розыгрыш». Вполне невинно, даже мило. Никакой жести, аварий со смертельным исходом, репортажей из палат реанимации.

– Но ты все равно мне не рассказал, кому принадлежит «Лупа», – наседала я.

– Верно, – сдался Костик. – Если честно, я не знал, как ты отнесешься к известию о том, что я владелец еженедельника.

Из открытого окна в комнату начала вползать ночная сырость, я решила набросить на плечи шаль.

– Ну а я не сообщила, чем мы с Тоней занимаемся, потому что мы влезли в непростое дело, связанное с маньяком. Похоже, нам с тобой надо учиться быть откровенными друг с другом. Знаешь, в чем проблема?

– Ну? – напрягся Франклин.

– Ты очень мне нравишься, я вполне по вкусу тебе, мы прекрасно общаемся, пока речь идет о совместном досуге, и в постели довольны друг другом. Но вот на более серьезный уровень отношений, когда между партнерами устанавливается полное доверие, не переходим, потому что оба пару раз в жизни обжигались и не хотим повторения негативного опыта.

Костя потер затылок.

– Честно признаюсь, я считаю бизнес делом, неинтересным для женщин. И побаивался, что «Лупа» не является твоей любимой газетой. Но ты права, я не в восторге от того, что ты помогаешь бывшему мужу.

– Олег попал в трудную ситуацию, – пояснила я. И поведала Франклину о служебных проблемах Куприна.

– Дело, в которое вы с незнакомой мне Антониной кинулись очертя голову, опасно? – спросил Костя, выслушав меня. – Можешь хоть в общих чертах описать его?

Я замялась, но в конце концов решилась.

– В Москве орудует серийный маньяк. Чтобы вычислить, кто он, необходимо выяснить связь между его жертвами. Ни покойному Сергиенко, ни Куприну это не удалось, а мы с Тонечкой вроде нащупали какие-то нити. Пока все. Когда возникнет полная ясность, непременно тебе сообщу, но сейчас говорить не о чем.

Костя встал.

– Ладно, пойду спать. Устал очень, жара весь день давила.

– Я тоже лягу.

Костик дошел до двери и обернулся:

– Ну я и безголовый! Купил же тебе подарок! Вот, держи.

Я взяла небольшую коробочку и пришла в восторг.

– Айфон! Белый! Давно хотела такой! Спасибо. А по какому поводу презент? До Нового года далеко, а мой день рождения прошел.

Франклин приподнял брови.

– Разве ты не знаешь? Сейчас две минуты первого, наступил день Константина Подарочника, очень известного старца, который во втором веке бродил по деревням и одаривал всех. Одному кисет с табаком преподнесет, другому лапти новые…

– А бабам раздавал айфоны, – перебила его я. – Добрый он человек, Константин Подарочник!

– Праведник таким образом боролся с демонами жадности, – усмехнулся Костя.

Глава 29

В «Марабу», как обычно, было почти пусто. Кроме Тони, в кафе сидел один молодой мужчина, который что-то печатал на ноутбуке, одновременно слушая через наушники музыку из лежащего на столе плеера.

– Хочешь кофе? – спросила Тоня, когда я села за столик. – Сегодня похолодало.

– Да уж, наконец-то, – радостно подхватила я. – Сорок градусов жары не для меня. Правда, и тридцать слишком, но на фоне температурных рекордов прошлой недели сегодняшнее утро просто райская прохлада. С удовольствием выпью капучино. Ну, рассказывай.

Тонечка отодвинула в сторону пустой бокал со следами молочной пены на стенках.

– Мы уже поняли, что Макеева отличается от всех жертв маньяка, общее у нее с ними лишь бумажка с рисунком. Не укладывается смерть Елены в схему, и все! Вот я и подумала поступить, как в алгебре делают. У тебя как с математикой?

– Не могу считаться докой в этой области, – улыбнулась я.

– Я тоже не Эйнштейн, – отмахнулась Грымова.