Два ужасных мужа - Галина Куликова

– Эх, жалко палатки нет. И спальных мешков.

– Зато есть тряпье, которое ты из деревни приволок. Тащи-ка его сюда, будем утепляться. Не на бал ехать.

Василий Кузьмич принес тяжеленный мешок, и старики принялись разбирать пахнущую нафталином и пылью одежду. Гнутый взял в руки одну вещь, потом другую, прикинул на себя некое подобие куртки, повертел в руках штаны-галифе. И вдруг накинулся на приятеля:

– Ты что приволок, висельник? Да тебя надо в лагеря упечь! И того, кто тебе эту гадость подсунул! Это диверсия, за это полагается до высшей меры!

– Семен, ты чего, на ежика сел? Какая диверсия-то? Эти тряпки у бабки в сарае валялись, она при мне их оттуда вытащила. Я же тебе рассказывал, вспомни. Она еще сказала, что, почитай, с первых послевоенных лет все это хранила. В сундуках держала, нафталином перекладывала, проветривала. А потом сил уже на это не осталось…

– Ладно бабка, она, может, уже в маразме. Но ты, ученый грамотей, не видел, что берешь?

– Да я что, рассматривал, что ли? Она как мешок мне вынесла, так я его и потащил сразу. Объясни толком, в чем проблема?

– Это ж немецкая форма, в такой солдаты вермахта по нашей земле расхаживали!

– Мама дорогая, – застонал Швыряев. – Вот зараза, баба-яга поганая. Что делать-то теперь? Утопить в болоте?

Гнутый немного посопел в темноте, потом принял решение:

– Ладно, все равно для спасения здоровья у нас ничего, кроме вражеской амуниции, нет. Если б такое на фронте случилось, мы бы с тобой ею воспользовались. Хотя и противно.

– Мне тоже противно, – виновато поддакнул Василий Кузьмич.

– Но делать нечего. Спальников нет, костер не разведешь – враг может заметить. Ладно, ночь перекантуемся – благо, никто нас здесь не видит, а уж утром избавимся от этого фашистского безобразия.

Ночь тянулась бесконечно долго, а ранним утром, когда чуть забрезжил рассвет, несший свою вахту Гнутый услышал далекое урчание мотора. Он тут же отправился на разведку. А когда вернулся, стал трясти за плечо спящего приятеля.

– Что-то случилось? – дребезжащим со сна голосом проворчал Василий Кузьмич.

– Подмога к землекопам пришла. Тимур вернулся, да еще писателя с дамочкой привез. Требуют, чтобы те им какую-то тайну раскрыли. В случае отказа обещают застрелить и в могилу скинуть.

– Ну все, медлить больше нельзя, надо на помощь звать, – решительно заявил Василий Кузьмич. – Хотя я был в деревне… Там одни старушенции да куры. А если в полицию звонить, так пока они нас отыщут… Нет, не успеем, Семен! Что ж делать-то?

– Та-ак, значит, у нас чрезвычайная ситуация, – задумчиво протянул Гнутый. – Ну что же, тогда и действия наши должны быть чрезвычайными.

– А что это значит? – встревожился Василий Кузьмич.

– Пока не знаю. Но не можем же мы сидеть и смотреть из кустов, как они нашего писателя в расход пустят.

– Может, попробуем взять их на испуг? Выскочим из кустов, с автоматами… – робко предложил Василий Кузьмич.

– Мы с тобой мыслим в одном направлении, – оживился Гнутый. – Я пока не спал, все планы строил, как бугаев этих в плен взять. И знаешь, про что вспомнил? Про призраков…

– Про каких призраков, Семен? Устал, что ли, за ночь? Заговариваешься?

– Не в этом дело. Ты знаешь, я коммунист, атеист и материалист. Но есть такие вещи… Их наука еще пока не объяснила. На войне всякие случаи бывали – никак с точки зрения материализма не объяснить. Иногда на рассвете, в тумане, появлялись целые подразделения наших солдат. Они шли молча, на крики не откликались. А бывало, возникнет перед тобой такой солдат, жестом попросит закурить, а потом исчезает. И тоже молча. Случалось, убитые из нашего взвода появлялись…

– Ты к чему мне сейчас эти страсти рассказываешь?

– Идею ты хорошую подал – возникнуть внезапно. Смотри, какой туман собрался там, в низине, где кладбище. Используем этот фактор и поработаем привидениями!

– Ничего не понимаю, – пожал плечами Василий Кузьмич.

– Да чего же тут не понять! Ты себя со стороны видел? В фашистской форме? Вылитый фриц! Сейчас еще каски наденем, автоматы в руки – и вперед!

Через десять минут подготовка к спецоперации, которой Гнутый дал кодовое название «Привет с того света», была закончена, и приятели выдвинулись на передовую. Густой туман пока еще надежно скрывал их, поэтому до кладбища они добрались без проблем и залегли метрах в двадцати от места раскопок.

– Просто так на рожон не полезем, – зашептал Гнутый. – Только если опасность для жизни пленников возникнет, понял? Ты немецкие слова какие знаешь?

– Только «хэнде хох» и «Гитлер капут».

– Второе не подходит. Ладно, кричать буду я. А ты рычи, хохочи или вой. Только громко. И еще. Появился, зарычал на этих гадов и сразу падай на землю, в туман, отползай в другое место. Опять появился – снова на землю. Пусть думают, что нас много.

– Если только они в нас из пистолета сразу не шмальнут, то здорово должно получиться, – неуверенно ответил Василий Кузьмич.

– Не сомневайся, получится, – подбодрил приятеля Гнутый. – Это ты себя не видел после того, как рожу тиной вымазал. Если уж я испугался, то гробокопатели-то точно в штаны наложат от страха.

Едва-едва рассвело, воздух был насыщен влагой, предметы терялись в белесой пелене.

– Сейчас бы кофе покрепче. – Эльвира обняла себя руками за плечи. – И бутерброд какой-нибудь дурацкий, пусть даже с копченой колбасой.

– А вы посоветуйте своему муженьку не упрямиться, – откликнулся на ее сетования Тимур, который уже успел сесть в машину. – Я человек не жадный, могу обеспечить вас бутербродами с икрой лет на десять вперед. Но хочу за это полной откровенности. Может, все-таки объясните, зачем вам понадобилась именно могила старика Кранца? Это был мирный аптекарь, человек небогатый и вполне обычный. Что вы хотели там найти и как это связано с протоколом, который предназначался первым лицам рейха?

– Откуда вам известно про протокол? – угрюмо спросил Силуян.

Сердце его дрогнуло. Он-то был уверен, что один в мире владеет тайной.

– Да это же наш хлеб, – засмеялся Тимур. – Мы дружим с ветеранами, они нам много чего рассказывают… Этот протокол вы у нас просто из-под носа увели. Впрочем, нет худа без добра! Сколько бы мы его еще расшифровывали… А тут вы со своим энтузиазмом. Кстати, могилу Кранца уже прежде раскапывали, еще до нас. Но мои ребята раскопали ее снова. Однако ничего интересного не обнаружили, кроме многочисленных останков.

– Почему многочисленных? – заинтересовался Силуян. – Ведь это могила одного человека.

– Сразу видно дилетанта, – вздохнул Тимур. – Когда-то некоторые семьи хоронили родственников друг над другом, в одной яме. А здесь и вовсе ерунда – прямо на гроб этого Кранца кто-то навалил еще три тела, причем в одежде 40-х годов двадцатого века. Видимо, в спешке, без гробов… Все, хватит экскурсов в историю, поехали.

Силуян и Эльвира быстро переглянулись. Их версия о том, что Кранц пристрелил троих эсэсовцев после того, как их команда спрятала сокровища, подтверждалась.

Прибыв на место, все, кроме водителей, выгрузились из машин.

– Вперед! – оглядев пленников и свое войско из пяти человек, скомандовал Тимур, и маленький отряд стал спускаться в низину, к знакомому кладбищу.

Туман стелился под ногами длинными языками, внизу же он был слоистый и густой, как овсяный кисель. На расстоянии двух шагов уже мало что можно было разобрать.

– Кто там? – раздался громкий хриплый голос.

– Свои, – буркнул Тимур. – Как обстановка?

– Пока отдыхаем, работать невозможно. Через часик, может, рассеется. Солнце прогреет, и все в порядке.

– Добро, подождем. Просто наш писатель все еще в несознанке, вот я и решил его немножко поторопить. Вдруг кладбищенский пейзаж поможет ему наконец осознать серьезность ситуации.

Силуян смотрел на Тимура, кусая губы. Эльвира дрожала крупной дрожью. Скорее от утренней прохлады, чем от страха. За ночь она уже устала бояться, и сейчас ее охватило странное тупое безразличие.

– Итак, – скрестил руки на груди Тимур. – Ты, Силуян, человек популярный, не бедный и не настолько старый, чтобы не дорожить жизнью. Неужели ты до сих пор не понял, во что впутался? Тебе что, на жизнь не хватает? Желаешь неземных сокровищ? Допустим. Однако иногда лучше довольствоваться малым. Добрый тебе совет: расскажи мне, что было в расшифрованном документе, и я вас обоих отпущу на все четыре стороны. Могу даже заплатить за информацию. Все-таки проделана большая работа, да, Силуян? А всякий труд должен быть оплачен. К тому же я надеюсь на твою скромность при общении с прессой и знакомыми. Короче, я плачу еще и за молчание в дальнейшем.

– Сколько? – низким хриплым голосом спросила Эльвира.

– Видишь, – обрадовался Тимур. – Твоя супруга более трезво смотрит на вещи. В зависимости от того, что вы мне сообщите, – миллион.

– Миллион чего? – подалась вперед Эльвира.