Ветры Дюны - Брайан Герберт

Она жалела, что брата нет с ней.

От страшного ощущения печали и одиночества она едва не всхлипнула… но Алия не оплакивала брата и сомневалась, что когда-нибудь заплачет, особенно на Дюне. Но она любила Пауля, когда он был жив… и еще сильней любит, когда умер.

Его присутствие было подобно звезде-сверхгиганту, чье гравитационное поле воздействует на все, что оказывается в сфере ее влияния. Пауль сверкал так ярко, что затмевал все другие звезды и созвездия. Император Муад'Диб, мессия фрименов Лисан аль-Гаиб. Он уничтожил империю, завоевал всю галактику и использовал джихад, чтобы смести десять тысяч лет истории.

Но без его харизматической личности, доминирующей и над повседневной работой, и над всеми делами дома Атрейдесов, Алия начинала видеть брата с другой точки зрения, у нее появился шанс действительно понять его и проникнуться новым уважением.

После загадочного похищения воды Чани – к счастью, никаких требований похитители не выдвинули, – Алия запечатала личные покои Пауля в крепости и никому не позволяла туда входить. Алия любила бывать здесь одна, просто чтобы подумать, представить себе, что он еще может быть здесь.

Пауль Муад'Диб оставил огромное наследие, и она теперь душеприказчик и как регент, и как сестра. Она серьезно относилась к своим обязанностям. Со временем и в подходящих обстоятельствах она может стать сравняться с Муад'Дибом в истории. И на всякий случай уже поручила хронистам записывать ее деяния.

Стоя на каменных плитках пола у самого входа, она ощущала задержавшиеся запахи прежних обитателей, легкую затхлость. Совсем недавно Пауль и Чани наполняли эти комнаты своей индивидуальностью, своими мечтами, надеждами и тайными словами друг для друга. Здесь они любили друг друга и зачали близнецов Лето и Ганиму.

Живопись на стенах изображала типичные картины фрименской жизни: женщина считает водные кольца для волос, дети в песке ловят песчаную форель, на высоком мысе стоит в пустынном одеянии наиб. Все как оставили обитатели, – туфли и одежда Чани небрежно лежат так, словно она, как в обычный день, скоро придет… но одежду Пауля убрали. Алия почувствовала холодок: неужели брат знал, что не вернется?

Алия размышляла, что делать с этими личными покоями. Ее чувства к брату не распространялись на это священное место. Она чувствовала святость неподвижных теней в этом подобном сиетчу помещении с его строгими гобеленами на стенах, с ложем, которое делили Пауль и Чани, с жасминовым сервизом для пряного кофе, который когда-то принадлежал Джеймис.

После долгих размышлений Алия решила, что должна разделить это место с другими. Но с кем? Место, отведенное только ей и тем немногим, кто был близок к Паулю и Чани? А что если открыть музей – только для фрименов… или открыть доступ и другим паломникам со всей империи?

Из-за закрытой двери послышался голос Валефор.

– Регент Алия, твоя мать просит разрешения войти.

Алия откинула стенную завесу, открыла дверь и увидела начальника своей охраны и Джессику.

– Конечно.

Ее мать вошла. Она впервые оказалась в этих комнатах. Джессика ничего не сказала о суровых мерах, о памфлетах Бронсо или об их предыдущих спорах; она обошла комнату, печально разглядывая запасные защитные костюмы, книгофильмы, которые читали Пауль и Чани, голоснимки. Провела пальцем по столешнице и посмотрела на тонкий слой пыли; несколько раз глубоко вдохнула.

– Нелегко, мама?

– Да, нелегко.

В спальне Джессика посмотрела на разобранный деревянный подголовник с резьбой – прыгающие рыбы и большие коричневые волны… вещь из бывшей резиденции в Арракисе. В этом подголовнике был спрятан искатель, который Харконнен использовал в покушении на Пауля. Впоследствии, став императором, Пауль сохранил его как напоминание о том, что никогда нельзя терять бдительность.

Далее Джессика остановилась, чтобы осмотреть предметы на столе у окна, здесь стоял один глиняный кувшин, словно в знак особого уважения. Джессика взглянула на дочь, задавая немой вопрос.

– Этот кувшин Чани прислала мне после того, как граф Фенринг ударил Пауля ножом. В кувшине была Вода Жизни; она на время остановила сердце Пауля, и мы смогли унять кровотечение.

Джессика смотрела на керамику.

– После того что мы вчера видели на базаре, приятно увидеть здесь подлинные вещи Пауля. Думаю, мне тоже стоит сохранить несколько памятных предметов.

Алия с жаром ответила:

– Да, мама. После нашего разговора я приказала наблюдать за торговцами с их фальшивыми реликтами. Память о Муад'Дибе не должны осквернять подделки. – Она улыбнулась, надеясь на одобрение матери. – Я решила, что следует ввести особую печать, официальный знак, удостоверяющий подлинность предмета или заверяющий покупателя, что этот предмет точно повторяет аутентичный. Вся дополнительная прибыль пойдет в государственную казну.

Джессика нахмурилась.

– Но спрос будет гораздо выше существующего количества подлинных предметов.

– Да, и поскольку копии уже есть, мы изготовим собственные и будем продавать их как благословленные Кизаратом. Это официальные факсимиле, а не подделка. Я войду в консультационный совет и хочу, чтобы ты тоже вошла в него.

– Не забудь, я скоро возвращаюсь на Каладан. Достаточно я видела… обрывков жизни Пауля. – Она еще раз осмотрела комнату и медленно вышла. – Да, я видела достаточно.

Алия взяла со стола обломок раковины и поднесла к свету из окна. Если верить «Истории» Уитмора Бладда, этот обломок – с самой Матери-Земли. Его в знак верности Пауль получил от эрцгерцога Армана Эказа. Но раковина, как и клятва Эказа, была разбита.

Она положила обломок назад, на прежнее место. Потом, повинуясь порыву, развернула его так, чтобы он смотрел в противоположном направлении. Оставила свой след. Эти предметы на самом деле не священны, хотя она вела себя так, будто они священны. Но это просто… предметы.

Может ли гхола любить? Таков был один из моих первых вопросов, но теперь это не вопрос. Мы с Дунканом Айдахо понимаем друг друга.

За несколько часов до начала бракосочетания Алии и Дункана три строгие амазонки проводили леди Джессику на почетное место на краю пустыни за крепостными стенами.

Спутником Джессики был Стилгар. Вдвоем они шли по улицам, запруженным праздничными толпами, оба в слишком строгом для такого радостного события платье. После возвращения с церемонии памяти Чани Джессика намеренно сторонилась вожака фрименов. Все так же молча Джессика и наиб остановились на смотровой площадке, откуда открывался вид на песчаное пространство. Сотни усердных рабочих граблями причесали дюны и вентиляторами стерли все человеческие следы – напрасная трата сил, подумала Джессика, быстрые ветры скоро уничтожат всякие признаки их работы.

Глядя на собирающиеся толпы, Стилгар сказал:

– Я первым сказал Узулу, что твою дочь нужно выдать замуж. В то время это было заметно каждому.

Он прищурился и посмотрел в пустыню, где должна была происходить церемония.

Джессика была рада поделиться мыслями.

– В некоторых культурах мою дочь сочли бы слишком юной для замужества, но Алия не похожа на других девушек. Она помнит все радости плоти, все счастье и все обязательства брака. Но все равно матери трудно думать о замужестве дочери. Это коренная перемена в отношениях, переход Рубикона.

Стилгар вопросительно поднял брови.

– А что такое Рубикон? Мне незнакомо это слово.

– Река на древней Земле. Знаменитый полководец пересек ее и тем самым изменил ход истории.

Фрименский наиб отвернулся:

– Ничего не знаю о реках.

В сопровождении еще одного отряда стражи появились принцесса Ирулан, Хара и близнецы. Вдоль рядов сидений прохаживался Гурни, как всегда, подозрительный и настороженный. Джессика понимала причину его беспокойства. Устранив Исбара и предателей-священников, они ликвидировали один заговор против Алии… но это не значит, что нет других. Алия упоминала о других «мерах безопасности», но Джессика не знала, что имела в виду дочь.

Грандиозные зрелища словно напрашиваются на трагедии: смерть Ромбура во время представления жонглеров в Театре фрагментов, бойня на свадьбе герцога Лето, рой выпущенных искателей добычи во время обряда Отвержения Муад'Диба, даже недавнее выступление Бронсо на похоронах Пауля. Джессика посмотрела на близнецов, подумав, что Лето и Ганима всю жизнь должны будут опасаться покушений: клинка убийцы, взрыва, яда или оружия, которое еще не создано.

Но свадьбу нельзя провести за закрытыми дверьми и ставнями. Герцог Лето Атрейдес и его предшественник старый герцог понимали влияние и необходимость развлечений, праздника. «Хлеба и зрелищ» – так говорили древние римляне.