Ветры Дюны - Брайан Герберт

Внутренний круг священников Алии также усилил меры предосторожности, и кизара Исбар гордо принял гораздо более важную роль, чем прежде. Когда этот человек прилетел на Каладан сообщить о смерти Пауля, его раболепие не понравилось Джессике. И теперь, чем чаще Исбар утверждал, что помогает Алии, тем меньше одобряла его действия Джессика.

Но, когда она получила тайное сообщение о заговоре с целью покушения, о заговоре, во главе которого стал Исбар, даже ее поразила дерзость этого плана. Она снова и снова перечитывала тайное сообщение, слушала незаметно записанный разговор, в котором в подробностях излагался план Исбара. Потом вызвала к себе Гурни Халлека.

– Берегись гадюки в собственном гнезде. – Шрам Гурни побагровел. – Разве Корба, человек Пауля, не пытался сделать что-то подобное?

– Да, и поэтому был казнен. Корба хотел сделать из Пауля мученика, чтобы жрецы могли использовать его память в собственных целях. Теперь эти люди хотят так же поступить с Алией. Если они уберут ее с поста регента, им придется беспокоиться только о младенцах-близнецах.

– Ты тоже можешь оказаться целью в их списке, миледи. И Ирулан. Амбиции растут, как сорняки, и вырвать их трудно. – Рослый мужчина покачал головой. – Ты уверена в информации? Кто докажет, что она правдива? Мне не нравятся анонимные источники.

– Для меня источник не анонимный. Я верю в его безупречность, но не могу открыть его имени.

Гурни опустил голову.

– Как скажешь, миледи.

Она знала, что много просит от него, но надеялась на полное принятие. Джессика прилетела на Дюну, чтобы почтить память Пауля, укрепить имя их Великого Дома и проявить уважение к павшему вождю – ее сыну. Но для дочери она должна была сделать не меньше. Алия в такой же степени Атрейдес, как и Пауль.

Джессика постучала по листочку пряной бумаги с тремя написанными на нем словами.

– Здесь три имени. Ты знаешь, что делать. Мы не можем доверять никому, даже внутреннему кругу Алии, но тебе я верю, Гурни.

– Я разберусь.

Он сжал кулаки, мышцы его напряглись. Когда он вышел, Джессика перевела дух. Она понимала, какую цепь событий запустила.

В этот вечер, когда Исбар завершил службу во имя Оракула, прославляя святую Алию Ножа, священник поклонился приветствующим его собравшимся, поднял руки, благословляя, и отступил за алтарь. Кожа его блестела от ароматного масла. Шея Исбара раздалась, обросла новой мягкой плотью – результат впервые в его жизни не ограниченного доступа к воде.

Разведя ржаво-оранжевый занавес из нитей пряности, он вошел в свой частный альков и удивился, увидев там ожидавшего его человека.

– Гурни Халлек? – Узнав его, Исбар не стал звать стражу. – Чем я могу быть полезен?

Руки Гурни двигались стремительно, пальцы сжимали тонкую прочную нить, которую Гурни обернул вокруг горла священника и затянул. Исбар забился и ухватился за гарроту, но Гурни держал крепко. Он одновременно дернул и повернул нить, и она быстро разрезала кожу, сломала подъязычную кость и перерезала гортань. Гурни все сильнее затягивал удавку, глаза Исбара выпучились, губы раскрывались и закрывались, как у выброшенной на берег задыхающейся рыбы. На мгновение Гурни показалось, что этот человек пустыни действительно рыба.

Он тихо заговорил на ухо священнику:

– Не притворяйся, будто не знаешь, почему я здесь. Ты знаешь, в чем виновен, знаешь, что собирался сделать. Всякий заговор против Алии – это заговор против Атрейдесов. – Он еще плотнее затянул гарроту. Исбар уже ничего не слышал, горло у него было почти перерезано. – Поэтому с таким заговором нужно покончить.

Снаружи прихожане покидали храм, многие продолжали молиться. Они даже не видели, что занавес шевельнулся.

Убедившись, что предатель мертв, Гурни позволил ему соскользнуть на пыльный пол. Он извлек ткань из глубокого разреза на горле священника. Снова аккуратно свернув нить, неслышно вышел через заднюю дверь. Этой ночью ему предстояло навестить еще двоих.

Узнав об убийстве своих трех предположительно верных священников, Алия пришла в ярость. Джессика без вызова пришла в личные покои регента, приказала амазонкам ждать снаружи и закрыла дверь.

Сидевшая за письменным столом Алия жаждала наброситься на кого-нибудь – на кого угодно. Она раскладывала на столе новые карты Таро Дюны, но расклад получился неудачный. Когда вошла Джессика, Алия собрала карты со стола – набор древних изображений, видоизмененных, чтобы иметь отношение к Дюне: кориолисова песчаная буря, император, похожий на Пауля, кубок, заполненный пряностью, песчаный червь вместо дракона, а вместо Смерти – необычный Слепец.

Джессика выдержала приступ дочернего гнева, потом спокойно заговорила:

– Священники умерли неспроста. Их убил Гурни Халлек.

Алия осеклась на середине фразы. Гибкая девушка поднялась из-за стола, карты упали со стуком. Лицо Алии побледнело, глаза распахнулись.

– Что ты сейчас сказала, мама?

– Гурни выполнял мой приказ. Я спасла тебе жизнь.

Дочь хмуро, изумленно слушала, а Джессика раскрывала перед ней во всех подробностях план убийства их с Дунканом во время брачной церемонии. Она предъявила запись, дала дочери прослушать планы в изложении Исбара и двух других священников. Отрицать их вину было невозможно.

– Похоже, твои священники предпочитают говорить от лица мертвых пророков, а не живых правителей.

Алия тяжело села, но немного погодя настроение ее снова изменилось.

– Значит, ты приставила ко мне шпионов, мама? Ты не доверяешь моей службе безопасности, и у тебя есть собственные внутренние источники? – Она ткнула пальцем в сделанную тайком запись, голос ее стал громким и резким. – Как ты смела тайно шпионить за моими священниками? Кто среди моих…

Алия начинала терять контроль над своим гневом. Джессика шагнула вперед и дала ей пощечину, как мать, наказывающая непослушного ребенка. Ударила спокойно. Сильно. Один раз.

– Перестань нести вздор и подумай. Я сделала это, чтобы защитить тебя, а не ослабить. Я не шпионила за тобой. Иногда полезно иметь независимый источник – как доказывает этот случай.

Алия отшатнулась, потрясенная тем, что мать ее ударила. Она так стиснула губы, что они побелели; на щеке появился красный след. С огромным усилием она взяла себя в руки.

– Заговоры всегда существуют, мама. Мои люди вовремя раскрыли бы и этот – и я предпочла бы публично казнить предателей, а не убивать их тайно. Свадебная церемония – очевидный предлог, чтобы выступить против меня, и я уже приняла все необходимые меры. Даже твои «источники» о них не знают.

– Я тебе не враг и не соперница, – не успокаивалась Джессика. – Можешь ты упрекать мать в том, что она помешала навредить ее дочери?

Алия вздохнула и отбросила волосы на плечи.

– Нет, мама, не могу. Но не обижайся, если я скажу, что мне будет гораздо… спокойней, когда ты вернешься на Каладан.

Даже когда я чувствую любовь, это чувство столь сложное, что другие могут его не признать. Я сознаюсь в этом, но только на страницах, предназначенных лишь для меня.

Когда за несколько дней до свадьбы появился новый памфлет Бронсо, Алия действовала быстро и гневно, приказав уничтожить все экземпляры. Она потребовала, чтобы все, кто распространяет или просто хранит этот документ, были казнены без задержки.

Глубоко встревоженная и надеясь смягчить ущерб, Джессика поспешила в личные покои дочери.

– Такое кровопролитие обернется против тебя. Через два дня вы с Дунканом поженитесь – хочешь, чтобы тебя ненавидели и боялись?

Выразив свое недовольство происходящим, Алия смягчилась.

– Хорошо, мама. Только чтобы угодить тебе. Полагаю, ампутировать преступника руку – достаточно суровое наказание.

Ее мать ушла недовольная.

Проведя весь день в тронном зале, Алия вышла через охраняемую дверь и откинула фрименский занавес, как много раз у нее на глазах делал Пауль. С трудом верилось, что его больше нет. Ощущение беспомощности только сердило ее. Почему он бросил ее, когда дела в таком беспорядке? Думал ли Пауль, что она станет матерью его детям? Или ею станет Хара? Или принцесса Ирулан? Или Джессика? Как мог самый главный человек во вселенной просто развернуться и… уйти?

Она жалела, что брата нет с ней.

От страшного ощущения печали и одиночества она едва не всхлипнула… но Алия не оплакивала брата и сомневалась, что когда-нибудь заплачет, особенно на Дюне. Но она любила Пауля, когда он был жив… и еще сильней любит, когда умер.

Его присутствие было подобно звезде-сверхгиганту, чье гравитационное поле воздействует на все, что оказывается в сфере ее влияния. Пауль сверкал так ярко, что затмевал все другие звезды и созвездия. Император Муад'Диб, мессия фрименов Лисан аль-Гаиб. Он уничтожил империю, завоевал всю галактику и использовал джихад, чтобы смести десять тысяч лет истории.