Выбор из худшего - Алексей Иванович Гришин

– Проще говоря, в пиратстве, – вступил в разговор второй посетитель. – Это возможно, но не обязательно, ваше величество. В любом случае они этого не сделают – сейчас Галлии война с нами не нужна.

– Нам тоже! – Император коротко и тяжело хлопнул ладонью по подлокотнику трона – максимум эмоций, который дозволено показать подданным. – Казна пуста. Мы надеялись ее пополнить за счет… – Он замялся.

– И нам это удалось! – вновь заговорил первый посетитель. – Потеря шести кораблей и базы, конечно, досадны, но империя получила гораздо больше. Так что если галлийцы продолжат молчать…

– А они будут молчать! – перебил его второй. – Они никогда не посмеют признаться, что стерли в пыль поселок в нашей метрополии! Это вам не в дальних колониях развлекаться.

– Значит, все хорошо? – Император все-таки повысил голос. – Значит, нападение на наш Остров мы закроем прибылью от действий на море? Спишем в убыток, удовольствовавшись положительным сальдо? Как жалкие счетоводы?

– Почему же удовольствовавшись? – Глава разведки империи поднял голову, почувствовав, что гроза пошла на спад. – Бой продолжится, только уже в другом месте. Очередной удар нами подготовлен. Мы рассчитываем, что он позволит решить, может, и не все наши проблемы, но очень многие. Если вы одобрите, разумеется.

Глава I

Кабинет премьер-министра Галлии, его преосвященства епископа дю Шилле, удивительным образом усиливал настроение. В первый раз, когда виконт де Камбре, тогда еще полицейский лейтенант Ажан, был удостоен неслыханной чести быть приглашенным на аудиенцию к самому епископу, его до самых костей пронизывал страх. Безотчетный и беспощадный, когда главной была одна мысль: «Боже, помоги выйти отсюда живым!»

Сейчас же дю Шилле был настроен благожелательно, и кабинет окутал гостя уютом и теплом.

– Отлично, молодой человек! Даже не представляю, кто мог бы проделать эту работу лучше. Однако знаете, я с огорчением отмечаю, что каждый раз, беседуя с вами, впадаю в грех гордыни. Представляете, ко мне приходят неподобающие клирику мысли о собственном величии, раз с первого взгляда сумел разглядеть в вас ценнейшего слугу короля и нашей матери-церкви.

Стоявший по другую сторону разделявшего собеседников массивного стола виконт потупил глаза. Скромность, она украшает. А как иначе? Дю Шилле и впрямь личность незаурядная. Запросто углядит непроизвольно мелькнувшую улыбку или внезапно блеснувший глаз. А там уж обязательно сообразит, что принять сие великое решение ему тактично помогли влиятельные друзья гостя. Личный врач королевы-матери, а с недавних пор и его величества, виконт Транкавель и командир личной гвардии самого епископа маркиз де Фронсак.

– Но к делу. С пиратской базой все ясно. Судя по отсутствию заявлений Островной империи, следов нашей работы вы не оставили. Или они не слишком тщательно искали – война сейчас не нужна не только нам. Но вот их резидентура в Пикардии? – Развалившийся в огромном кресле дю Шилле резко подался вперед, жестко опустив на стол сжатые кулаки. – Она уничтожена?

– К сожалению, нет. Думаю, что, взяв двоих разведчиков и мелкого агента, серьезного вреда мы ей не нанесли. Кто-то вовремя убил кучера дилижанса, оборвав все следы, тянущиеся в Амьен.

– Уверены, что кто-то работает на Остров в Амьене?

– Абсолютно. Нападение на моего сотрудника, направленного в Кале, было совершено сразу, как только тот сошел с дилижанса. Тамошних я о его поездке не предупреждал, да и в Амьене об этом мало кто знал. Всех проверили, пока пусто. Но это уже дело контрразведки.

– Да, пожалуй. – Глубоко вздохнув, дю Шилле встал, показывая, что аудиенция окончена. – Надеюсь увидеть вас сегодня вечером на балу, что дает его величество. Считайте это официальным приглашением, – добавил епископ, заметив кривую улыбку де Камбре, в короткий срок прославившегося при дворе нелюбовью именно к таким мероприятиям.

И, когда виконт уже открывал дверь, спросил:

– Да, этот мальчик, де Сен-Пуан! Маршал де Комон рекомендовал его как ловкого и смышленого человека.

– Подтверждаю, ваше преосвященство. Однако могу я узнать, чем вызван ваш интерес? Сейчас юноша задействован в серьезном деле, и мне не хотелось бы искать ему замену.

– Ну уж, вот еще. Пусть работает. И лишь потом… Я хочу, чтобы он представился де Фронсаку, но, разумеется, только после того, как вы закончите свою игру. До вечера, виконт.

Вечером, разодетый по последней моде, в белый с золотой отделкой пурпуан, бордовые шоссы и короткие черные ботфорты, облитый ядреными духами, виконт прибыл на бал. От прежнего пристрастия к черному цвету пришлось давно отказаться, чтобы не выглядеть в высоком свете белой вороной. Единственное, что мог себе позволить де Камбре от былого – черную шляпу с красным страусовым пером.

Опоздать на бал во дворце? Об этом нельзя было и подумать! Такого наглеца придворная стая сгрызет, и косточек не оставит, ничье заступничество не поможет.

А вот пробиться в первые ряды – о, за эту честь разворачивались настоящие баталии. Вроде бы вежливо, с учтивыми улыбками на аристократических лицах, благородные господа и дамы толкались, пинались, давили друг другу ноги, даже щипались, словно малые дети тишком от сурового взора строгого учителя.

Все ради одного – оказаться в первом ряду. Никто не понимает, как это работает, но именно этим счастливчикам впоследствии достаются королевские милости, так что есть благородным господам за что сражаться!

Твою мать! Больно, черт возьми – какая-то изящная красотка с замысловатой прической не просто наступила на ногу, так еще и покрутилась на ней, стерва.

Нет уж, на фиг, господа, бейтесь без нас. А мы – люди скромные, постоим и у стеночки, целее будем.

И наконец, заиграли фанфары. Да! Вот он! Королевский выход.

Первым шествует король, ведя за руку матушку. Говорят, через пару лет в Галлии появится королева, но пока бал открывает королева-мать. По слухам, ее отношения с царственным сыном складываются не лучшим образом, но на светских мероприятиях это никак не демонстрируется.

Сразу за августейшими особами – принцы крови, ближние герцоги и прочие маркизы. Проще говоря – родные братья и сестры короля, а также бастарды. Все с аурами, в чем-то похожими на королевскую, но все же от нее отличающимися. И намного, несопоставимо более бледными. Совсем как у де Савьера, еще не прошедшего ад обороны Сен-Беа.

Лишь один человек выделялся в этой свите. В модном европейском прикиде и странной для королевского двора чалмой, которая уместно смотрелась бы на голове какого-нибудь магрибского или османского посла. Но здесь? В ближнем круге его величества?

И аура мага. По яркости она соперничала лишь с аурой самого короля, хотя по узору не имела с ней ничего общего.

Чудеса, однако…

Впрочем, это не наше дело. В конце концов, где провинциальный интендант, пусть и представитель его величества в захолустье, а где блестящий королевский двор? Проблема в том, что Эдмонд IV дает очередной бал, который считается здесь образцом