Выбор из худшего - Алексей Иванович Гришин

Винс, стоя с петлей на шее, один и тот же вопрос: «За что ты убил мою семью?»

Вот и Лондон. Гостиница «Синяя птица». Три недели назад он выходил отсюда с надеждой, что благодаря именно ему исчезнет пиратское гнездо, перестанут тонуть корабли, гибнуть в равнодушной морской пучине люди.

Сбылось. Проклятой базы нет. Но почему нет счастья победы? Того, что солнечным ковром накрыло в Сен-Беа, что приходило после сражений в Пикардии.

Равнодушие. Казалось, навсегда осталось только оно. Когда делаешь все, что положено, но сам уже не хочешь ничего.

Равнодушно переговорил с д’Оффуа, равнодушно поднялся с ним на борт корабля, равнодушно безвылазно просидел неделю в каюте, пока «Черная каракатица», еще недавно именовавшаяся «Арабеллой», шла в Нант.

В порту так же равнодушно кивнул встречавшему их де Камбре. Виконт вопросительно посмотрел на д’Оффуа, тот лишь разочарованно пожал плечами.

– Едем в Париж, друзья! Все дела побоку, имеем право на отдых! Будет весело, обещаю! – бодро воскликнул королевский интендант, но, словно на стену, наткнулся на пустой взгляд виконта де Сен-Пуана.

Шарль Сезар, как заводная кукла, проехал в гостиницу, привел себя в порядок, переоделся в одежду, достойную благородного дворянина.

Ночью, когда он отправился спать, однокашники по клиссонской академии сидели за бутылкой вина.

– Он все-таки был в той бухте, – объяснил ситуацию д’Оффуа. – Ты же понимаешь, что он увидел.

– Как? В смысле, как он остался жив? Приказ был четкий – убить всех. Чтобы никто не смог подтвердить, что именно галльский флот уничтожил поселок Островной империи. В данном случае было абсолютно неважно, что там пиратская база – фактически это была бы новая война, которую Галлии не потянуть. Мы не могли себе позволить никаких исключений. Сейчас все понимают, что это сделали мы, но доказательств нет. Война не нужна и Островной империи, так что все делают вид, что ничего не знают. Если бы остались свидетели, императору пришлось бы объявлять войну.

Собеседники приложились к бокалам и надолго замолчали, делая вид, что получают удовольствие от вина.

– Он пришел туда, когда наши уже ушли. И он все знает. Да, было необходимо, но от этого не легче. Он человек, а не бездушная скотина, – возобновил разговор д’Оффуа.

– И слава Спасителю. Кажется, на том же Острове говорят, что наше дело слишком грязное, поэтому им должны заниматься по-настоящему благородные люди. Я надеюсь на время, которое лечит. Впрочем, есть еще одна идея. Даст Спаситель, она поможет.

Утром, когда седлали лошадей, де Камбре сказал:

– Друзья, предлагаю проехать через Клиссон.

– Отлично! – весело воскликнул д’Оффуа. – Не был там с самого выпуска! Интересно посмотреть на старые стены без содрогания, что завтра добрые учителя устроят нам очередную пакость вкупе с очередной головомойкой.

А де Сен-Пуан лишь равнодушно пожал плечами. Мол, в Клиссон так в Клиссон, какая разница.

– Кстати, Шарль Сезар, ты ведь никогда не был на могиле своего отца?

Юноша впервые посмотрел заинтересованно.

– Не знаю, что там сейчас осталось, но место я помню совершенно точно. – И, отвечая на незаданный вопрос д’Оффуа, пояснил: – Помнишь Криса? Шарль Сезар его сын.

– Что?! – Д’Оффуа впился взглядом в своего спутника. – А ведь точно, похож!

– Вы тоже знали отца? – Голос юноши дрогнул.

– Недолго. Собственно, и видел-то всего один раз… Но, Жан, ты неправ насчет могилы. Впрочем, лучше все увидеть своими глазами. Вперед! – воскликнул шевалье, посылая своего коня в галоп.

Через пару часов трое путешественников въехали в Клиссон. Де Камбре ехал по до боли знакомым улицам, с которыми было связано столько воспоминаний.

Вот дом, в котором жил, когда сдавал вступительные экзамены. А вот и дом, где схватили этого самого Криса. Напротив все так же стоит таверна «Трезвый сержант», и все тот же косоглазый трактирщик стоит у двери. Вон, даже, кажется, привычно взмахнул рукой, приглашая пропустить по стаканчику. Прости, дружище, не сегодня.

А сейчас над покрытыми разноцветной черепицей крышами показались высокие и надежные стены клиссонского замка. Теперь взять немного правее, выехать из города и через полкилометра вот она, кладбищенская ограда. Внутрь не надо – самоубийцу похоронили снаружи…

Что такое?!

На том самом месте, где почти пять лет назад закопали гроб… обелиск. И два солдата роты охраны стоят навытяжку с обнаженными шпагами, взятыми на караул.

С постовыми разговаривать не положено, но можно спросить кладбищенского сторожа, что прикорнул, сидя на лавочке, неподалеку от ворот.

– Здорово, отец! Не подскажешь, кому такой почет? – Де Камбре указал на обелиск.

– А кто спрашивает? Впрочем, кажется, я вас знаю, ваша милость. – Старик прищурившись взглянул на д’Оффуа. Вы учились здесь года три назад.

– Четыре, – уточнил шевалье. – Но ты не ответил его светлости.

– Ну да, ну да, господа, простите дурня старого. Только кто там похоронен, боюсь, никому не известно. Это прежний ректор академии придумал. Говорил, что врагов надо уважать. А чего их уважать, дохлых-то? Им, покойникам, это без надобности. Ой, простите, молодой господин, заговариваюсь я. Так это он и приказал тут все организовать. С тех пор и пост установили, и обелиск поставили. «Неизвестному врагу» называется, во как. Что? Ой, спасибо, молодой господин! – И, ловко поймав брошенный экю, сторож вновь развалился на лавке поудобнее и заснул.

Ему не было никакого дела до этих странных господ, что интересуются неизвестно чьей могилой. У них свои дела, у него свои. Вон вчера старая карга Рози померла, через час привезут. Вот это – дело. А эти благородные… сами не знают, чего хотят.

Шарль Сезар с обнаженной головой долго стоял у обелиска. Потом подошел к лошади и легко, не касаясь стремян, взлетел в седло.

– Знаешь, Жан, наверное, все было правильно. Как ты говорил: нам приходится выбирать грех и из худших решений? Кажется, я это понял только сейчас, когда дело закончено и корабли перестанут исчезать. Что дальше?

Де Камбре вздохнул с облегчением.

– Не совсем так. Корабли действительно перестанут исчезать. Но для нас ничего не закончено. Мы так и не знаем, почему на Вида напали сразу, как он появился в Кале. Так что работа продолжается.

– И все же, что дальше? – Юноша едва заметно играл поводьями, ожидая ответа.

– Для тебя? Все то же самое. Два дня назад Высокий суд Амьена снял обвинения с беглого преступника Поля Пифо. В Кале этому Пифо делать нечего – все-таки пусть оправданный, но преступник. А вот шевалье де Ренард тебя ждет. Так что езжай к нему, стисни зубы и продолжи изучение торгового дела. И не делай постную физиономию – чувствую, что скучать тебе придется недолго.

Затем мужчины немного отстали, и д’Оффуа негромко сказал приятелю:

– Он далеко пойдет. Думаю, мы еще не раз услышим имя виконта де Сен-Пуана.

– Ошибаешься. Во-первых, потому что о наших коллегах вообще редко говорят. А во-вторых, у его отца есть старший брат. Бездетный. Шарль Сезар недавно объявлен официальным