На острие проблем - Николай Рыжков

Вводить суммарные рамки бесполезно – кому надо, тот их удачно обойдет. А вот предложение Ольшанского правильное.

В Советском Союзе было специальное производство по выпуску машин для руководителей – один из цехов находился на заводе Лихачева. В свое время я, будучи первый заместитель председателя Госплана СССР, ездил на «Чайке», а затем, заняв пост председателя Совмина СССР – на ЗИЛе. Основная же масса госслужащих, кому была положена служебная машина, передвигались на «Волгах». Причем у нас даже в голове не было ездить, к примеру, на «Мерседесах». Да и сейчас представить ту же Меркель, которая бы ездила на автомобиле американского производства, просто немыслимо!

Развивать отечественный автопром, конечно, надо. Сколько это может стоить – судить не берусь. В конце концов, если не можем сделать хороший серийный автомобиль, давайте остановимся на спецавтомобилях. Российские госслужащие должны ездить на отечественных машинах – ничего страшного не случится, а вот выпендрежа уж точно станет меньше.

8 ноября

Комментарий к статье «Не урезать ли зарплату депутатам?».

Думаю, заявление Пономарева неслучайно. Он собирается баллотироваться в мэры Новосибирска, поэтому заранее решил заручиться поддержкой электората, показав, что он максимально близок к народу, что он поборник справедливости. То есть это такой пиар-ход с его стороны. Для него же сейчас чем круче предложения, тем лучше!

На мой взгляд, идея с приравниванием зарплаты парламентария к средней по региону, от которого он избирался, – популистская. У нас по закону привязка к министерской зарплате. Действует эта норма уже лет 20, и менять что-то, как мне кажется, не стоит. В противном случае все парламентарии будут получать по-разному. Причем тот, кто баллотировался, к примеру, от Тюменской области с ее нефтью и газом, – высокую зарплату, а кто от дотационного региона – совсем низкую.

С другой стороны, справедливости ради стоит заметить, что жители областей не приветствуют данного повышения зарплат ни министрам, ни парламентариям. Преждевременно это сделано. На месте руководства страны я бы не спешил. Надо было подождать улучшения положения простых граждан – учителей, врачей, когда их зарплаты подтянулись бы. Ничего бы не случилось, никто бы без этих дополнительных денег не умер.

Одним словом, если бы меня спросили «надо ли повышать», я бы ответил «да, но не сейчас».

14 ноября

Комментарий к статье «Дергать Конституцию – дергать всю страну».

Часто и кардинально Конституцию менять нельзя. Может быть, наступит момент – через 20–30 лет – точно сказать сложно, когда общество изменится, и придет пора внести серьезные коррективы в основной закон. Сегодня же категорически нельзя.

Глубоко внедряться в главный документ сейчас – это опять взбаламутить страну. Такой горький опыт мы уже имели: принятую в 1977 году так называемую брежневскую Конституцию начали править вскоре после прихода Горбачева к власти, и с 1989 по 1992 годы после внесения туда ряда значительных исправлений, она преобразилась кардинально. Причем делалось все это на излете Советского Союза, в и так очень тяжелое, смутное время, а преобразования основного закона вносили еще больше смуты, в том числе и в умы несчастных наших граждан, которые вообще непонятно как смогли пережить тот ужасный период. Так что дергать Конституцию – это дергать всю страну, в то время как основной закон должен гарантировать стабильность в обществе.

Не скажу, что Конституция 93-го года блестящая – она создавалась 20 лет назад, в определенных условиях, под определенного человека, поэтому, возможно, там есть некие перекосы в части полномочий высших лиц государства. Вместе с тем, вести дело к нарушению взаимодействия трех ветвей власти – исполнительной, законодательной, судебной – нельзя, это опасно. В 1989 году Горбачев отдал всю власть Советам – представительским органам, обессилив тем самым исполнительскую власть. Через 8 месяцев, поняв свою ошибку (а я, будучи тогда председателем Совмина, предостерегал его от этого шага), он произнес: «Мы заболтали страну». Именно после этого был учрежден институт президентства, что, естественно, нашло отражение в Конституции, и таким образом Горбачев стал первым и одновременно последним президентом СССР.

Ну не могут у нас законодатели управлять государством – они должны законы принимать, а не страной рулить! Да, в мире есть успешные парламентские республики – Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия и др., но этот институт существует у них порядка 150–200 лет. Нашему же парламенту 100 с небольшим, а реально работал он намного меньше. Поэтому парламентская республика для нас – это конец стране, опять заболтаем.

Согласен, действующая Конституция предоставляет президенту широкие полномочия: ставит его над всеми тремя ветвями власти, делает гарантом основного закона, то есть своего рода смотрящим за всеми. В принципе я не вижу в этом ничего крамольного. Дело в том, а так сложилось исторически, что за нами обязательно кто-то должен смотреть, кто-то, находящийся над всеми нами, должен нас контролировать – это особенность нашего народа. И пусть завтра вместо Путина будет Иванов – дело не в персоналиях, институт президентства как гаранта Конституции, стабильности, оставаться должен – во всяком случае, пока. В советские времена, кстати, таким смотрящим, гарантом был Сталин, в дореволюционные – царь. В Англии, например, гарантом стабильности, спокойствия в стране является королева. Когда-то, во время моей командировки в Англию, меня предупреждали, что, находясь там, можно критиковать всех, за исключением королевы. Причем недовольство в случае нарушения этого правила возникло бы не со стороны власти, а со стороны народа, который чтит свою королеву, как символ, как гарант чего-то постоянного.

Поправки в Конституцию-93 у нас и так вносятся, но они точечные, не влияющие на основополагающие принципы – вот сейчас, кстати, изменения будут внесены в связи с предстоящим объединением судов. Такого рода исправления возможны и дальше, но только такого.

Может быть, кто-то скажет, что я консерватор. Я же реалист, я на себе испытал последствия конституционных перипетий, в которые некоторые хотят нас втянуть сейчас.

Не согласен я и с Шейнисом, призывающим жестче прописать принцип разделения властей. Чего же он 20 лет назад, когда готовил основной закон, этого не сделал?! Тогда не подумал об этом, наверное. Но ведь ему же доверили ответственейшее дело! Написать Конституцию новой России – это не письмо маме написать: здесь надо было не 7 раз отмерить, а 107, если не больше!