Память о смерти - Нора Робертс

– Просто и примитивно. – Моррис снял с себя очки. – Давай вернемся к нашей предыдущей программе.

Пальцами, обработанными изолирующим составом, он набрал команду на своем диагностическом компьютере.

– Вот удар по лицу. Даем увеличение.

– Сходный рисунок. Насечки. То же орудие.

– То же самое на туловище, на животе, на ляжках, на левом бедре. Но тут меня кое-что заинтересовало. Приглядись повнимательнее к синяку на лице.

– Я бы сказала, нападающий стоял совсем рядом. – Ева озадаченно умолкла. – Судя по положению синяка, по углу нанесения удара, это похоже на апперкот.

Она повернулась к Моррису и замахнулась снизу вверх, целя ему в лицо. Ее кулак замер на волосок от его кожи, но он заморгал и невольно дернул головой.

– А вот этого не надо. Давай лучше воспользуемся программой.

Ева не удержалась от улыбки.

– Я бы тебя не стукнула.

– И тем не менее. – Моррис вернулся к экрану и встал так, чтобы экран разделял их. – Он вывел на экран моделирующую программу, и Ева увидела две фигуры. – Вот, теперь ты видишь, под каким углом должен был двигаться нападающий, чтобы нанести имеющиеся повреждения. След на лице указывает на удар левой рукой, апперкот, как ты сказала. Угол очень неудобный.

Ева, хмурясь, следила за фигурами на экране.

– Никто так не бьет. Если это левша на нее нападает, он размахнулся бы вот так, попал бы ей вот сюда. – Она провела пальцами по своей щеке. – Если бы он размахнулся сверху, должен был попасть ниже. А может, он правша, и… нет. – Ева отвернулась от экрана и опять подошла к телу. – Будь это кулак, я еще допускаю, можно нанести такой удар. Но кистенем… им же надо размахнуться! Даже с близкого расстояния нужен замах, нужна инерция. – Ее брови сдвинулись, глаза прищурились. Потом она перевела взгляд на Морриса. – Ради всего святого! Она сделала это сама?

– Я эту возможность прокачал: вероятность от девяноста до ста процентов. Вот, смотри. – Моррис вызвал на экран следующую программу. – Одна фигура, двуручный замах, вес на правую руку, перекрестный, от плеча по лицу.

– Ненормальная, – пробормотала Ева себе под нос.

– И расчетливая. Угол нанесения других повреждений – за исключением смертельных на голове – показывает, что все они могли быть нанесены самой пострадавшей. С учетом того, что удар по лицу – это самострел, вероятность – девяносто девять и восемь десятых процента.

Еве пришлось отбросить все свои прежние теории и приспособиться к идее самостоятельного нанесения ударов.

– Никаких оборонительных ранений, никаких следов того, что она боролась или была связана. – Голова у Евы все еще кружилась, но она вновь решительно надвинула очки и принялась изучать каждый дюйм тела. – Синяки на коленях, на локтях?

– Соответствуют падению. Время соответствует нанесению смертельных ранений на голове.

– Ладно, ладно. Если кто-то вешает тебе такой фингал, а потом подходит ближе и еще пару раз врезает по разным местам, ты бежишь или падаешь, закрываешься руками от ударов. У нее нет синяков даже на предплечьях. А почему? Потому что она сама себя бьет. Под ногтями ничего нет?

– Ну, раз уж ты об этом упомянула… – Моррис улыбнулся. – Пара волокон под ногтями указательного и безымянного пальцев правой руки, указательного пальца левой руки.

– Бьюсь об заклад, они идентичны тем, что найдены в ее голове. – Ева стиснула правую руку в кулак. – Вцепляется в ткань, набирается мужества. Бьет. Ненормальная сука.

– Даллас, ты говоришь, ты ее знала. Какого черта она это сделала?

Ева отложила очки. Вот теперь она обрела свой гнев, и он проник ей внутрь до самых костей.

– Чтобы обвинить в этом кое-кого другого. Может, меня, может, Рорка. Может, хотела пойти с этим в прессу, – сказала Ева и начала расхаживать взад-вперед. – Нет-нет, кучи бабла на этом не сорвешь. Привлечь к себе внимание – да, безусловно. Может, и деньжат срубить, но не сорвать банк. Шантаж. Она решила наехать на нас. Платите, а не то я выйду к широкой публике и покажу людям, что вы со мной сделали. Но она сама попала в собственный капкан. Не знаю, кто работал с ней в паре, но, очевидно, этот кто-то решил, что она ему больше не нужна. А может, она пожадничала, попыталась оставить сообщника без доли.

– Это ж надо иметь наглость, чтобы шантажировать такого копа, как ты, или такого человека, как Рорк. – Моррис обернулся и взглянул на тело. – И какой же надо быть извращенкой, чтобы проделать над собой такое ради денег.

– Она свое получила, не так ли? – тихо возразила Ева. – Получила свое сполна.

Пибоди сделала крюк. Конечно, Даллас поджарит ее, если узнает, но она собиралась обернуться быстро. К тому же «чистильщики» так ничего и не нашли в опустевшем гостиничном номере Бобби и Заны.

Она даже не была уверена, что найдет Макнаба на рабочем месте. Он вполне мог оказаться где-нибудь на оперативном задании. Раз уж он утром ушел и даже записки ей не оставил.

От мужчин одни заморочки. Пибоди даже не понимала, зачем решила обзавестись одним из них. На кой черт он ей сдался? Ей и одной неплохо жилось. Можно подумать, она всю жизнь мечтала о таком, как Йен Макнаб! Можно подумать, она его с фонарем искала!

Да кому он нужен?

И вот теперь она оформила с ним совместное проживание, они сняли квартиру, которая числилась за ними обоими. Они вместе купили новую кровать – шикарную, с гелевым наполнителем. Значит, это их общая кровать, а не только ее кровать, не так ли? И почему ей это только теперь пришло в голову?

Ладно, не будет она сейчас об этом думать. Но все равно это не отменяет того факта, что он – полная задница.

И ведь это он ушел, не попрощавшись, значит, ему и положено делать первый шаг к примирению. Пибоди засомневалась и чуть было не повернула обратно. Но коробочка – подарок Даллас – буквально прожигала ей дыру в кармане, а мысль о том, что, возможно, она сама отчасти виновата, прожигала дыру у нее в животе.

А может, это было просто несварение, не надо было перехватывать соевую сосиску на углу.

Пибоди вошла в электронный отдел, воинствующе выпятив подбородок. Вот он. Сидит как миленький в своей клетушке. Да и как было его не заметить, если даже в электронном отделе, где детективы одевались во все цвета радуги, его ядовито-зеленые штаны и желтая рубаха выедали глаза.

Она подошла маршевым шагом и дважды решительно ткнула его пальцем в плечо.

– Надо поговорить.

Он окинул ее холодным взглядом и отвернулся.

– Тут кое-кто работает.

Пибоди вспыхнула от стыда и унижения. Ей казалось, что она вот-вот услышит собственное шипение.

– Пять минут, – бросила она сквозь зубы. – С глазу на глаз.

Макнаб оттолкнулся от стола в кресле на колесиках, повернулся так стремительно, что длинные светлые волосы, стянутые в хвост, качнулись из стороны в сторону. Он дернул плечом, давая ей понять, что она должна следовать за ним, и ушел в своих сверкающих желтых сапогах на воздушной подошве.