Нельзя (не) любить - Елена Гром

о чем я только гадала. Но разве я имею права отказать, разве я имею права не сделать любимому приятно.

Я смотрю на вздыбленную ширинку, на расстегнутую пряжку ремня и поднимаю взгляд. Затем дрожащими пальцами берусь за молнию и веду замочек вниз. Странно, но от этого звука, отбивающегося от стен, сама начинаю возбуждаться. Между ног приятно тянет, и я смелее спускаю идеально наглаженные брюки вместе с боксерами. Сглатываю, увидев выпрыгнувший мне в руку член. Большой, увитый венами. На таком расстоянии он внушает почти ужас. Огромная головка, словно смертельное оружие, направлена прямо на меня, но запах такой, что голова кружится. Он буквально окружает меня. Из-за этого во рту скапливается слюна, и я сглатываю.

– Уже передумала? – спрашивает Ник, стягивая мои распущенные волосы на затылке. Больно, но я почти не замечаю. Все мое внимание занимает член, колом стоящий передо мной.

– Нет. Нет конечно.

– Тогда доставай язык и начинай его вылизывать.

Я делаю, как он требует. Достаю кончик языка и касаюсь самого центра головки. Пробую на вкус прозрачную капельку. Она солоноватая, но очень приятная на вкус. Я пробую коснуться снова, облизываю головку как мороженное. И делаю это со странным, каким-то диким удовольствием. Он учит меня, говорит, что делать, а не могу отказать. Даже не ему, а себе в желании пробовать и изучать предмет, который растягивал меня изнутри, так же, как сейчас, растягивает мой рот. Он уже внутри, а Ник давит на голову, вынуждая принимать член глубже, обхватывать плотнее, втягивать щеки.

– Давай, давай дрянь, покажи, как сильно ты меня любишь, – толкается Ник в меня активнее, буквально проникает в горло, заполняя его до отказа. И я давлюсь, чувствую, как слюна стекает по подбородку и шее, но продолжаю активно работать головой.

Ник отпускает меня лишь на доли секунды, чтобы помочь вдохнуть воздуха, но снова смело проникает обратно. Сильно, порой грубо, продолжая держать волосы, словно я собираюсь сбежать. Словно я смогу сбежать от этого ощущения власти надо мной. Я принадлежу ему, и большего мне и не надо. Я уже без давления сама сосу так, как ему нравится. Сильно, насаживаясь горлом, и тут же выпуская влажный, в слюне член изо рта. Пытаюсь сделать ему как можно приятнее, доказать, что люблю его всем сердцем. В какой-то момент он хрипло выдыхает, обхватывает мою голову двумя руками, толкая член в самое горло, и вдруг заполняет его солоноватой густой влагой. Я закашливаюсь, а Ник тут же вытаскивает член и водит головкой по губам, с которых я слизываю остатки.

Ник прислоняется затылком к стене, и я думаю, что теперь то он простил меня, теперь все будет хорошо.

– Ты быстро учишься. Будешь отличной шлюшкой.

Я сначала даже не поняла, о чем он. Стерла с лица влагу, подняла глаза.

– Ник?

– Можем прямо сейчас поехать в аэропорт. Сниму тебе квартиру рядом с офисом, чтобы забегать на обед и спускать так сказать напряжение.

– Ты не можешь говорить это всерьез… Ты. Ты любишь меня.

– Ну тебе же не нравится демонстрировать меня как официального любовника, ты стесняешься. А здесь, – он обводит рукой помещение. – Тебе самое место.

– Хватит! Хватит! Я не буду это слушать!

Он застегивает ширинку, оправляет пиджак и снова выглядит так, словно ничего не было.

– Можешь не слушать. Но вариантов у тебя два. Либо ты едешь со мной в качестве любовницы, либо я еду один.

– Я не буду твоей шлюхой. Ничьей шлюхой.

Он наклоняется, берет меня за подбородок и притягивает к себе.

– Вот в этом разница между любовью к себе и другому человеку, Настя. Если бы ты реально меня любила, ты бы согласилась на любую роль.

Он отпускает меня и просто уходит. Просто закрывает за собой дверь и оставляет меня одну. Совсем одну.

Первые секунды тишины я даже не осознаю, что произошло. Просто сижу на коленях, смотрю в одну точку, пока не накрывает. Пока в груди словно не разворачивается ураган, который сносит остатки спокойствия. И я реву белугой, понимая, что окончательно упустила свое счастье.

Глава 38

Я не знаю, сколько прошло времени. Минута, час, а может вся жизнь. Но я продолжала сидеть в этом туалете и ни на что не реагировать. Скорее всего кто-то заходил и выходил, но мне было все равно.

– Настя! – слышу на задворках голос Платона. – Бля, вот он урод.

Он поднимает меня, почти несет на себе к раковине и умывает. Потом в машину и долго катает по городу. Я ему все рассказала. Наверное, только ему и можно рассказать о подобном унижении.

– Надо отцу рассказать.

– Какому? – не поняла я.

– Моему. Твой то явно ничего не сделает.

– А твой в печке расплавит, – кричу я, а Платон ржет.

– А ты разве не этого для него хочешь?

– Нет конечно! Я же люблю его!

– Он заставил тебя отсосать в туалете и предложил стать его шлюхой, и ты все равно его любишь?

– Ну да, – пожимаю плечами. Мне конечно больно, но не до такой степени, чтобы возненавидеть Ника. – Он просто обижен на меня.

– Обижен?! Блять, Вите надо выйти. И что ты будешь делать? Будешь в ногах у него валяться? Может звонить и говорить, как любишь?

– Нет конечно. Если он считает, что ему лучше без меня, то какое я имею право навязываться?

– Стой, стой. Где логика. То есть ты… АА, у меня мозг кипит. Значит ты зла на него не держишь? – качаю головой. – Но и возвращать не будешь?

– Ну если он сам вернуться ко мне не захочет, значит я ему не нужна. А если я ему не нужна, то зачем мне за ним бегать? Тем более что…

– Стоп, стоп, все. Кажется у меня передоз женской логикки.

Я хочу еще что-то сказать, но он поднимает руку в знак молчания. В такой вот тишине мы доезжаем до дома, где я бесцельно провожу следующие несколько дней. Потерять ко всему интерес-это в моем духе. Мама несколько раз пыталась со мной поговорить, но я не могла и двух слов связать. Только кивала на ее извинения, говорила в ответ, что люблю. Депрессия нарастала и дошло до того, что я ушла в академ, не могла больше видеть Свету со счастливым Женей, которому оставили его сервис, не могла вообще смотреть на мужчин. Из комнаты почти не выходила.

– Так, мне это надоело! – решила как-то мама, когда я второй день не вставала с кровати, все листая интернет и редкие