Нельзя (не) любить - Елена Гром

Гудок. Сердце стучало как бешеное.

Гудок. Я готова на все, чтобы вернуться в тот момент и все исправить.

Гудок. Я люблю тебя. Гудок и вдруг ответ.

Короткое. Злое.

– Не звони мне больше, Распутина.

Глава 35. Платон

Я охуел. Нет, реально. Я даже подумать не мог, что мышка Настюха на такое способна. Трахаться в туалете с бывшим своей матери. Лихо.

Я даже почти зауважал ее.

Даже почти готов перестать насмехаться.

Но сейчас не до нее. Ингрид вряд ли рада видеть своего «жениха» со спущенными штанами. Хотя я если честно не понял, чего ей переживать.

Трахать, он ее не трахает, а женится скорее всего на моей племяшке. Ей там ловить нечего. По мужику же видно, что он помешался.

О чем я ей прямо и заявил Ингрид, когда вывел ее из квартиры и посадил в тачку, чтобы прокатиться. А там уже закончить то, что мы начали, сидя за праздничным столом. Она ласкала мой член, как раз в тот момент, когда мой папаша произносил тост.

Да знаю, знаю. Никакого уважения к родственничкам. Но папаша мне уже всю мою жизнь расписал, так что пока есть время тусануть на свободе, я это делаю.

– Почему? – сквозь мысли и рев тачки прорывается голос Ингрид.

– Что почему?

– Почему он женится на этой ваше Насте. Она же его опозорила, выставила идиотом. Он такого не стерпит. Он и так терпеть не может русских за вашу излишнюю эмоциональность.

Что-то даже обидно за себя и за Настю. Может ей пора заткнуться?

– Более того, она выставила его насильником. Даже смешно, что Ник, кого-то может изнасиловать.

– Не может?

– Ну разве тебе надо кого-то насиловать? Бабы сами тебе в ширинку лезут.

– Самокритично, – усмехаюсь я, сворачивая на одну парковку, с крыши которой открывается отличный вид.

Может хоть он ее повеселит. Она пожимает плечами.

– У нас с тобой все очень прозрачно. Отличный секс, все довольны. Но замуж я выйду за Ника. После того, что ему устроила ваша Настя, он на русских вообще не сможет смотреть. Так что я даже рада.

– Думаешь, буду плохим мужем? – даже обидно. Обычно я использую, а тут меня.

– Ты? Ты кабель, который бросается на все, что имеет дырку. Вчера тебе ничего не стоило трахнуть официантку, пока я ждала тебя за ужином. Ник кабель тоже, но очень разборчивый. Изысканный. Плюс на людях он соблюдает приличия, ты о них не знаешь ничего. Так что мужем ты будешь ужасным. Хороший муж тот, который своим блядством жену не опозорит. А так вы все одинаковые. Все мужики изменяют, я даже не обижаюсь на это.

Я тормознул на самом вверху парковочного комплекса, где Ингрид от восторга даже ахнула, но меня уже не восхитила ее реакция. Более того, мне было ей что сказать.

Но это потом.

А пока я положил руку на ее бедро и повел выше, задирая приличную юбку, под которой уже не было белья.

Я порвал его еще в квартире, когда хотел выебать в кладовке. Потом мы услышали голоса, крики, но сейчас мне никто не помешает.

Пальцы уже на бритой киске, уже раздвигают половые губы, трогая клитор. Вторая рука уже расстегивала ремень и ширинку. Я планировал наказать грязный рот за слова о том, в чем она по сути не разбирается.

– Тебе повезло, что я не обидчивый, – шепчу ей на ушко, целую щеку шею, она тает настолько, что поворачивает голову ко мне, но вместо губ и языка получает хуй.

Я за волосы тяну ее вниз.

– Платон!

– Заткнись и соси русский хуй. Тебе же он нравится. Она не сразу обхватывает головку, пытаясь сопротивляться, но трогаю ее клитор, надавливая на голову и она сдается. Уже влажно причмокивает. Даже жалко, такая телка. Сосет отлично, иногда разве что выебывается. Разве что сегодня хуйню заговорила. Нахожу ручку кресла и отодвигаю его назад, задираю юбку Ингрид и грубо трахаю ее пальцами, иногда шлепая по заду. Он в эти моменты только активнее насаживается на мой член ртом. Все глубже. В какой-то момент толкаю ее голову дальше, чувствуя, как от узкой глотки перехватило дыхание. Я выпустил ее рот из плена, наслаждаясь тем, как слюна стекает по ее приличному платью.

Приличия ей захотелось, секс за закрытыми дверями. Сука лицемерная.

– А пойдем на город посмотрим.

– Сейчас? – облизывает она губы, а я их целую. Внимание отвлекаю.

– Сейчас.

Мы выходим из тачки и идем к самому краю. Я все еще возбужден и готов к новому раунду. Теперь прижимаюсь к ее заду, чтобы типа спрятаться. Она говорит, что-то про красоту ночного города, а я толкаю ее, вынуждая поставить руки на край парапета и задираю юбку, чтобы все, кто будет парковать здесь машины, видели ее приличный зад.

– Платон! Не здесь!

– Заткнись, сука, – толкаюсь членом, одной рукой зажимаю горло, другой сиську вытаскиваю из платья. Сжимаю сильно. Так же как трахаю. Снова и снова выдавливая из Ингрид стоны.

Она может и не слышать, но я чувствую на себе пару взглядов и резко разворачиваю Ингрид, толкаю на капот, замечая несколько зрителей. Дергаю Ингрид за волосы, чтобы видела их, чтобы играла и на публику тоже.

– Смотри, смотри. И не ври себе. Тебе нравится блядство. Тебе нравится быть на виду, чтобы на тебя смотрели, а все это приличие засунь себе поглубже. Как говорил русский Станиславский «Не верю» Блядь она всегда блядь, даже если замуж выйдет.

Она стонет на каждый мощный толчок, пока ее влагалище не начинает активно сокращаться, пытаясь меня вытолкнуть, но я только усиливаю давление, толкаюсь чаще, пока оргазм вспышкой не заполняет мое существо. Я опять кончаю прямо в нее. Потом разворачиваю, толкаю на колени. Заставляю слизать все, что осталось на члене.

Через мгновение до нее доходит произошедшее и она отталкивает меня, идет гордо в машину, а я слышу слабые аплодисменты. Шутливо кланяюсь, пока ширинкой чиркаю.

Сам сажусь в машину и выезжаю с парковки. И теперь могу сказать, то что хотел.

– Знаешь, ты не права насчет мужиков. Они способны не быть блядунами.

– Ага, – хмыкает она недоверчиво.

– Если рядом с ними не блядь, а достойная верности девушка, – она пытается меня ударить, но я ловлю ее руку, сдавливаю. – Вот и скажи мне, Ингрид. Ты достойна?

– Ублюдок! Мне больно!

Я торможу на светофоре и выхожу, чтобы открыть ей дверь. Вытаскиваю ее на улицу.

– А моя племянница достойна. Я лично сделаю все,