Антонов коллайдер - Илья Техликиди

в размытый и неясный шлейф: не иначе как небесный дизайнер решил включить функцию blur.

– Откройте дверь, повторяю! Если в купе находится безбилетный пассажир, вы будете оштрафованы и сняты с поезда. Я приказываю! – Почему-то на этой фразе я представил стоящего на плацу отца, как всегда хмурого и страдающего похмельем. Однако страшно мне на этот раз не было.

Никто из нас не реагировал на проводницу – все смотрели на девочку. А я продолжал и продолжал говорить. Об этом странном дне и всей своей жизни.

Вдруг поезд резко дёрнулся – неужто кто-то нажал на стоп-кран? – и начал быстро тормозить. Мы все повалились назад, с трудом удержавшись на местах. Девочка полетела со стола, но бабушка, мгновенно проснувшись, инстинктивно поймала внучку дряхлыми руками и крепко прижала к себе. Родители встрепенулись и направили всё внимание на ребёнка. В этот момент я отчётливо осознал, как выглядит настоящая, истинная любовь – любовь не «вовнутрь», не к самому себе, а направленная куда-то вовне.

Крика проводницы уже не было. Но то, что я услышал вместо него, заставило меня ещё сильнее вцепиться руками в сиденье – а после обречённо повесить голову.

– Станция «Добрынинская».

Двери купе автоматически открылись. На платформе стояли люди. Я посмотрел на моих временных попутчиков в последний раз и вышел из вагона.

/Anton Notes

/Вопрос

Август подходил к концу, а вместе с ним и зима, что никого уже не могло удивить. Будто опаздывая, она второпях впускала в свои владения солнечные лучи, увеличивая длительность светового дня и повышая громкость птичьих переливов. На хор пернатых большинство людей обычно внимания не обращает – но только не Анна Семёновна. Хотя в свои шестьдесят восемь она была вполне здорова (классический микс из старческой тревожности и хронического ревматизма вкупе с одной искусственной почкой не в счёт) и никаких из ряда вон выходящих проблем с психикой не имела, весну Анна Семёновна всегда встречала с раздражением. Ведь как ещё можно относиться к этому дьявольскому времени, когда чёртовы птицы вьют гнёзда из звуков буквально в её голове, явно издеваясь над потрёпанной временем душевной организацией и всеми силами стараясь сломать не менее тонкие настройки старого слухового аппарата? Добавьте к этому вечно жужжащие надзорные и курьерские дроны, летающие туда-сюда без передышки, – и очередной нервный срыв обеспечен.

Она вообще жила в постоянном раздражении. Вся её жизнь, весь окружающий мир, вся сложная, многослойная действительность шумного мегаполиса, в котором выросла эта с виду щуплая и вечно одинокая (кот опять же не в счёт) женщина, представлялись ей одним большим раздражителем, который начал свою нервирующую работу с самого первого дня её жизни, да так и не прекратил, – и Анна Семёновна, естественно, раздражалась в ответ. Но только когда этого никто не видел. На людях же она была сама любезность, стараясь казаться этаким божьим одуванчиком, ангелом во плоти. Хотя все мы прекрасно знаем, что, как ни крути, люди чувствуют фальшь – интуитивно, печёнкой или чем там чувствуют люди. Поэтому рядом с Анной Семёновной обычно не задерживались. Да, были соседи, попутчики, продавцы, курьеры. Когда-то (в другой жизни?) – родители, коллеги, однокурсники, одноклассники и даже редкие друзья. Всех их Анна Семёновна людьми почему-то не считала. Они были для неё другими, чужими, неблизкими. Нечёткими отражениями иной, непонятной ей реальности. Короче говоря, старушка жила в своём собственном мире, а когда ей приходилось выходить за порог, она с огромным усилием надевала наспех скроенную маску милой интеллигентной москвички и пыталась получить от мира внешнего то, что ей было необходимо. И обычно ей это удавалось. Обычно, но не всегда.

* * *

А. С. [29 нояб. 2054 г., 11:30:33]:

Соседи, всем привет! Это Анна Семёновна с 41 этажа. У меня проблема – мой кот снова убежал. Второй день уже нет. Из подъезда выйти не мог (наверное), где-то ходит по этажам. А так как этажей у нас много, возможно, кто-то из вас его видел? Или даже кормил?

Вера_Ника [29 нояб. 2054 г., 12:12:05]:

Вы меня извините, но наконец-то!

все двери мне обоссал кот ваш

миски стоят у дверей тухнут неделями!

Сил нет. У меня давление, вы знаете

А. С. [29 нояб. 2054 г., 12:55:43]:

Ой!:-O Вера Николаевна, простите меня ВВП ради. Он у меня такой. Зассыха мелкая. Могу к вам прийти, очистить дверь, у меня есть средство хорошее, дорогое!

Вера_Ника [29 нояб. 2054 г., 13:04:47]:

не надо, спасибо! Принесёте химии, потом ещё дверь менять, вся облезет

* * *

Анна Семёновна в обычный свой день была похожа на старый поезд. Рано утром медленно и тяжело он выезжал из депо, дрожа и кособочась. Состав постепенно набирал ход. В обед он уже нёсся вперёд, по пути пробивая тараном все нависшие над этим днём задачи и стремясь к сверхзвуковой скорости. А к вечеру незримый машинист железной махины всё увереннее давил на тормоз, сбавляя обороты, чтобы дать механизму заглохнуть в том же депо, с которого начиналось путешествие.

Расписание Анны Семёновны давно устоялось. День стартовал со скудного завтрака тире обеда (а бывало, что тире ужина). Питалась Анна Семёновна бургерами. Тяга к ним сформировалась ещё в молодости. Похоже, что её Y-поколение вообще одними бургерами всегда питалось. За годы Анна Семёновна превратилась из модной городской, но не очень-то успешной фешн-дизайнерки в дряхлеющую старушку. Но бургеры по-прежнему оставались её единственной едой: дешёвые, купленные по скидке, плохо пахнущие, из искусственного мяса (настоящее для неё слишком дорого). Она вгрызалась в наспех разогретый полуфабрикат вставной челюстью, сделанной на китайском 3D-принтере, и, кажется, только в этот момент была по-настоящему счастлива.

А ещё Анна Семеновна любила казённое психоактивное (если коротко, ПАВ) варенье из фейхуи. Промокод на его приобретение выдавали столичные власти вдобавок к привычно нищенской пенсии. Будь в стране независимые или хотя бы оппозиционные медиа, они бы назвали этот лёгкий наркотический суррогат из сахара «безжалостным психологическим оружием, выстреливающим в голову и без того подыхающего народа» или как-то в этом духе. Но таких в прекрасной РНКР будущего, как сказал бы один запрещённый политический деятель начала века, не осталось. Да, появлялись какие-то редкие идеологические партизаны, не боящиеся долгой мучительной смерти, но с ними быстро расправлялись ещё на этапе первых постов и зашифрованных переписок. В общем, людей, стремящихся законно получить власть, уже не осталось. Зато были экстремисты, стремящиеся эту власть разрушить полностью, до основания. Но они существовали в как бы другом измерении: федеральные СМИ, вещавшие с