Щит веры – воину-защитнику в помощь - Иеромонах Прокопий (Пащенко)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя он только совсем недавно убедился, что на войне жизнь в нём не проснулась, он решил подписать новый контракт и снова отправиться на войну. Когда он думал о новой поездке «в горячую точку», у него возникла мысль позвонить в одну обитель, в которую ранее он несколько раз приезжал потрудиться.
В один из своих приездов он накричал на одного из насельников по следующей причине. Он угостил насельника шоколадкой, а тот отдал её первому проходившему мимо человеку. И человек с той самой шоколадкой в руках буквально в течение минуты попался на глаза рассказчику, и рассказчик вспыхнул гневом на насельника. С гневом он выговаривал насельнику за то, что тот, как выразился сам рассказчик, «цинично» отдал его подарок первому встречному.
Когда в преддверии подписания нового контракта он позвонил в обитель, так сложилось, что трубку взял тот самый насельник. Рассказчик представился, и насельник, узнав его, сказал в трубку: «Привези мне шоколадку, я при тебе её съем». Когда рассказчик услышал эти слова, что-то дрогнуло в его душе, и он решил ехать не на войну, а в монастырь.
Приехал он в монастырь во время многодневного поста. Выдержав пост и исполнив епитимью, данную ему священником, он причастился Святых Христовых Таин. Первое время по приезде его лицо напоминало неподвижную страшную маску (гипомимия[79]). Через некоторое время лицо его стало оживать. Оно вновь, как и в первые его приезды, стало отражать то добродушие, которое было ему свойственно, но которое было погребено под пеплом греха. «Плёнка отчуждения», отделяющая человека от мира, постепенно стала исчезать. Жизнь перестала казаться мультфильмом.
* * *
Истории, подобные приведённой выше, могут развиваться в двух направлениях. Люди, выбирающие один из двух путей, приходят, каждый, к определённому результату. О том, к какому именно результату может прийти человек, выбирающий тот или иной путь, можно судить по двум следующим примерам.
Первый пример представлен рассказом одной женщины о себе самой. В её рассказе видны корни происхождения мучительного состояния, описание которого обладает чертами поразительного сходства с научными описаниями состояния деперсонализации. Также видны и пути выхода из этого мучительного состояния изменённого восприятия себя (более подробно история женщины разбирается во второй части статьи «Преодолеть отчуждение»[80]).
«Долгое время я страдала, — пишет женщина, — душевным расстройством, приобретённым мной в результате блудных фантазий [речь идёт не только о фантазиях, но и о реальных действиях, изменах]. Ощущение пустоты, холода на фоне физического удовлетворения было страшным. Закончилось это полным опустошением.
Я перестала чувствовать себя женщиной. Чтобы каким-то образом реанимировать себя, я стала смотреть на женщин с вожделением. Все женщины стали для меня только сексуальными объектами для моих фантазий. Я не могла справиться с этими наваждениями.
[И в итоге] я перестала быть вообще. Перестала вообще ощущать себя человеком.
Мой путь к выздоровлению лежал через исповедь, причастие, посты, молитву. Но самой большой Божией милостью ко мне была встреча с сёстрами милосердия в хосписе. Они приняли меня как сестру. Всё вернулось как бы в детство, в чистоту.
Я избегаю эротических зрелищ, книг, рассказов [эротического содержания], зная, что всё-таки имею след этого греха, и не хочу его возвращения. Это очень страшно — холод вместо любви, удовлетворение вместо радости» [также она решила хранить верность своему супругу].
Эта история является живым воплощением некоторых мыслей преподобного Марка Подвижника. Он писал, что зло (грех), с услаждением обращаемое в мыслях, огрубляет сердце (делает его каменным). Воздержание же с надеждой, «истребляя зло, умягчают сердце (стирают в порошок)». Необходимо отметить, что преподобный Марк отмечает два вида истирания сердца. Правильное и полезное истирание каменности сердца выражается в умилении (то есть сердце, умягчившись, становится способным к глубоким переживаниям). Второй вид истирания, беспорядочный и вредный, приводит «только к поражению»[81].
«Три Д: депрессия, деперсонализация, дереализация», «снятие человека» и отказ совести[82]
От этих описаний можно перейти к персонажу книги, написанной в годы тотальных репрессий, что называется «с натуры». Предваряя историю, описывающую последствия «снятия» человека, обратимся к комментариям Бруно Беттельхейма.
Бруно Беттельхейм, психиатр, побывавший в концентрационном лагере, в своей книге «Просвещённое сердце» писал, что «конечная цель тоталитарной системы — деперсонализация». Ведя речь о нацистской Германии, он ставил вопрос о том, что делать, «если тоталитарное государство навязывает свою власть в такой степени, что не остаётся места для удовлетворения хотя бы первоочередных потребностей личности»?
С его точки зрения достижение полного господства тоталитарного государства над личностью приводит к уничтожению личности (здесь не разбираем богословское понимание личности; Беттельхейм пишет как психиатр о человеке, о его способности, например, принимать самостоятельные решения). В качестве примера он приводит уже упомянутого выше Гесса — коменданта концентрационного лагеря Освенцим (в немецких лагерях в больших количествах уничтожались ни в чём не повинные люди).
Гесс, с точки зрения Беттельхейма, перестал существовать как самостоятельная личность и превратился в исполнителя приказов. Приняв командование над Освенцимом, он превратился в «живой труп». Он до такой степени пошёл по пути отказа от чувств и характера, что «уже мало отличался от машины, начинающей работать только после щелчка командного переключателя». Многие высшие руководители нацистского государства до такой степени начинали жить жизнью лидера государства, что «не знали, как жить, а только как умереть». Полное подчинение граждан лидеру тоталитарного государства приводило к тому, что страна начинала состоять «из накормленных, обутых, одетых, хорошо функционирующих трупов, знающих только как умирать, а не как жить».
Стратегия тоталитарного государства по отношению к своим гражданам преследовала задачу «стирания» индивидуальности. «Стирание» индивидуальности затрагивало и солдат войск СС, обеспечивавших охрану лагерей. В результате определённых воздействий, направленных на солдат, им внушалась идея не относиться к заключённым как к людям. Если они принимали такое отношение к личности, то «уже не могли видеть в заключённых людей и начинали обращаться с ними как с номерами».
Слова психиатра об отсутствии рефлексии в отношении заключённых можно сравнить с мыслями из письма одной женщины, взорвавшей четырёх человек и не заявлявшей о какой-то рефлексии по поводу происшедшего. Письмо приводилось в произведении Михаила Зощенко «Возвращённая молодость». В этом произведении, разбираемом в беседах «Искра жизни», Зощенко пытается проанализировать причины
