Опрокинутая реальность - Чингиз Абдуллаев

— Перед своей смертью Мурсаев договорился о кредите с другими людьми, — пояснил Дронго, — но его убили. Вполне допускаю, что вы не имели никакого отношения к убийству. Более того, даже готов допустить, что для вас это убийство было в какой-то степени неожиданностью. Так как вы строили свою игру именно на том, что Мурсаев будет жив и его компания просто перейдет к вам. Но его убили. Во многом из-за того, что вы начали свою нечестную игру и он был вынужден искать защиты на стороне и тоже ввязался в грязную игру, которая стоила ему жизни. Кто-то другой, узнав о его новых источниках, убрал Мурсаева, а через несколько дней был убит и Авдеечев, его компаньон, через которого проходили поставки нефти.

— Вы сами сказали, что мы не имеем отношения к этому убийству. Вы, очевидно, уже знаете, что я один из акционеров ОНК. И не только я, — улыбнулся Сушков. Он не стал уточнять, кто еще был акционером в ОНК, но они понимали его намек и без слов. За государственной нефтяной компанией стояла мощь государства, — мы заинтересованы в государственных приоритетах, — патетически воскликнул Ефим Петрович, — вы должны это понимать.

— А вы должны понимать, что из-за вашего беспрецедентного давления Мурсаев совершил какую-то ошибку, которая ему дорого стоила. В результате вашего давления он подставился под негодяя, нашедшего убийц. А вскоре был убит и Авдеечев.

— У них могли быть собственные криминальные связи, — возразил Сушков, — при чем тут ОНК?

— Неужели вы действительно считаете, что поступили правильно? Сначала вы устроили давление на компанию Мурсаева. А потом, воспользовавшись его убийством, завладели контрольным пакетом акций.

— Не нужно демагогии, — поморщился Сушков, — компания погибала, а мы ее спасли. И сейчас спасаем.

— Я знаю, как вы спасаете. Чтобы окончательно подтолкнуть компанию к гибели и купить ее акции по дешевке, вы даже организовали письмо Гаврилова в «Прометей» с извещением о прекращении поставок нефти. Передали приказ через Мясникова, чтобы это письмо было немедленно отправлено. Разве не так?

— Хватит, — разозлился Сушков, — все это одни слова. Никаких доказательств.

— Письмо существует. И это письмо неизвестно даже президенту Северной компании и губернатору, — возразил Дронго, — они ведь могут узнать и заинтересоваться. Почему Гаврилов без их согласия отправил такое письмо? Тем более что они имели с «Прометея» десять процентов от прокачки нефти.

— Они и сейчас будут иметь свои проценты, — насмешливо заметил Сушков, — поэтому не станут особенно суетиться, доказывая вашу правоту.

— Вы еще забыли про Кобаева. Вы ведь лично звонили ему, чтобы он продал свои акции.

— Звонил. И по-дружески просил продать нам акции. Вы напрасно перечисляете мне все мои шаги. Все, что я делал, сделано в рамках наших законов. Я вообще законопослушный гражданин. А ваш визит ко мне и вся эта демагогия немного попахивают шантажом. Вам разве не ясно, что вы ничего не получите?

— А мне ничего и не нужно, — возразил Дронго, — вы правы. Формально вы не нарушали закон. Если не считать того факта, что несколько сотрудников безопасности ОНК поймали и несколько раз надавали по шее Павлу Головину.

— Кто это такой? — удивился Сушков. — Я впервые о нем слышу.

— Верно. Поэтому я и говорю, что юридически у вас безупречная позиция. Только вы все равно вор, Сушков. Вор и непорядочный человек. Вы ведь прекрасно знали, что «Прометей» отчисляет часть прибыли губернатору не за красивые глаза. Неучтенная нефть шла из Северной компании в «Прометей» и прокачивалась дальше за границу. А это уже воровство. И ваши методы против «Прометея» тоже крайне сомнительны. Вы вынудили Кобаева продать свои акции, обманом завладели контрольным пакетом, выкупив еще двадцать пять процентов и не давая возможности «Прометею» самому выкупить эти акции, хотя у этой компании была такая возможность.

— Вы меня еще будете оскорблять, — показал крупные зубы Сушков, усмехаясь, — неужели вы думаете, что Ивашов, который заменил Мурсаева, не понимал, что мы делаем? Конечно, понимал. Он отговаривал Мурсаева от конфронтации с нами, предлагал уступить нам эти акции за очень приличную цену. Но погибший был упрям как осел. Он не хотел уступать. А когда мы его обложили, придумал свой выход. Думаете, Мурсаев был ангелом? Ничего подобного. Он продал свои двадцать пять процентов акций, которые у него оставались, британской нефтяной компании. И в Париже с ним рассчитались за эти акции. Каждый пользуется моментом. Мурсаев хотел привезти эти деньги, чтобы выкупить свои акции в российском банке. Но у него не получилось. Так кто из нас хуже? Мы, которые оставили эту компанию в России, или погибший, который хотел продать российское добро иностранцам?

Кружков взглянул на Дронго. От обиды за своего старшего товарища он даже засопел. Но Дронго неожиданно улыбнулся.

— Вы еще и патриот, Сушков. Поздравляю. Знаете, что сказал по этому поводу великий русский писатель Салтыков-Щедрин? Если кто-то начал говорить о патриотизме и любви к родине, значит, проворовался совсем. Я постараюсь, чтобы о ваших методах стало известно всем. Надеюсь, что это выбьет вас из состояния душевного равновесия. И не стоит подсылать ко мне убийц. Зная, с каким человеком имею дело, я заранее подготовил письма в крупнейшие газеты страны. До свидания, — Дронго поднялся. Поднялся и Леонид.

— Ах ты… — пробормотал Сушков, не вставая, — тоже мне Дон Кихот нашелся на мою голову. У вас ничего не выйдет! — закричал он им вслед.

Когда Дронго и Кружков сели в машину, Леонид посмотрел на своего наставника и спросил:

— Значит, Сушков не посылал убийц?

— Нет, — мрачно ответил Дронго, — не посылал.

— А я думал, что это он.

— Такие люди обычно не нанимают убийц, — объяснил Дронго, — в их распоряжении много других способов расправиться с неугодными. Поэтому я с самого начала не очень верил в убийц, подосланных Сушковым. Но он, сам того не подозревая, рассказал мне много интересного. Теперь остается все проверить.

Они приехали домой, и Дронго сел к своему компьютеру. Кружков, стараясь не мешать, устроился на диване.

— Посмотрим, посмотрим, — бормотал Дронго, работая на компьютере. Затем он поднял голову и словно сейчас вспомнил про Леонида.

— Иди сюда, — сказал он, — бери стул и садись. Садись рядом и наблюдай. Как ты думаешь, что я сейчас делаю?

— Работаете на компьютере, — улыбнулся Кружков.

— Очень хороший ответ, — с сарказмом заметил Дронго, — как, по-твоему, что я сейчас ищу?

— Не знаю.

— Убийца, который прилетел в Амстердам, должен был вылететь из Москвы. Он же не мог ждать нас именно в Амстердаме. И вообще он не знал, в каком городе Западной Европы прячется Сафиев.

— Вы думаете, что он полетел вместе с вами?

— Нет, не думаю. Убийца не должен быть таким идиотом. Он должен был вылететь раньше нас. Вот теперь я и проверяю, кто именно вылетал в Амстердам другими авиакомпаниями. Если найду знакомую фамилию, значит, все в порядке. А если не найду, проверю тех, кто вернулся через несколько дней. Или в один день, купив билет туда и обратно.

— А если он взял билет с открытой датой, — удивился Кружков, — или вообще в одну сторону? Как вы узнаете?

— В одну сторону билеты в Москве западные компании не продают, — заметил Дронго, — иначе пограничники в западных странах могут не пропустить пассажира в Шенгенскую зону. Ну а как я узнаю, кто именно полетел в Амстердам? Это довольно просто. Я проверяю не всех подряд. Особое внимание нужно обратить на дату заказа и дату покупки. Вот здесь они указаны, — показал Дронго, — если неизвестный узнал о местонахождении Сафиева вместе с нами, а я в этом уверен, так как мне об этом сообщил комиссар Брюлей, то тогда нужно проверить только тех, кто заказал и выкупил билет в последний день. За несколько часов до вылета. Вот их списки я сейчас и смотрю. Таких людей не может быть много. Один человек, двое, трое. Из Москвы нельзя так просто выехать в Шенгенскую зону, решив взять билет за несколько часов. Для этого нужно иметь визу и заказать заранее билет. Остается проверить, сколько человек внезапно решили именно вчера утром лететь в Амстердам. Или позавчера ночью. Теперь понял?

Он проверял все компании, осуществляющие полеты в сторону Амстердама. Даже те, что предлагали добраться в столицу Голландии с пересадками. Через Хельсинки, через Франкфурт, через Лондон, через Стамбул… через… через… через…

— Стоп, — громко сказал Дронго не веря своим глазам. Он выделил фамилию и показал ее Леониду.

— Он вылетел поздно ночью, — задумчиво сказал Дронго, — ты видишь, как он придумал. Сначала в Киев, оттуда рано утром в Амстердам. — На экране четко высвечивались фамилия и имя вылетевшего — «МЕХТИ САМЕДОВ».

— Он ведь пропал несколько месяцев назад, — изумленно выдавил Леонид.

— Как видишь, не пропал. И выходит, Мальгасаров действительно знал об этом, если так и не написал рядом с его фамилией слово «выбыл».