Агни - Ульяна Каршева

нарисован вовсе не опытной рукой. Странно, что раньше она этого не увидела. Перебрала все «розовые» картинки и убедилась окончательно: Агни профессионально рисовать не умела. Она просто, почти по-детски набросала примерные очертания всем известного цветка (а может, и срисовала его с розы в любимом цветнике?), а потом раскрасила его.

Задумавшись, а затем придя в себя, Аня пожала плечами: нашим легче! Проверяя себя, снова очень внимательно просмотрела все «розовые» картинки. Хмыкнула: все розы одинаковые! Менялись лишь листья и стебли. И то – где листьев вообще нет, но есть стебель, а где – нарисован только бутон.

И – новое открытие! Эти картинки помогли Оноре выйти их выморочного состояния. Их рисовала Агни. Следовательно, Онора знает о магической способности Агни? Значит, есть возможность более конкретно узнать от Оноры, в чём заключается магический дар?.. Аня похлопала глазами на чёрные картинки – и обозлилась: «Какого чёрта?! Пару раз самые простые решения уже помогли мне. Так почему?..»

Она решительно придвинула к себе чёрно-белые картинки, отодвинув свой белый лист, которого карандаш так и не коснулся. Глубоко вдохнула и дотронулась кончиком красного карандаша до чёрных линий нарисованной розы.

Она так осторожничала, так зажималась в напряжении, что пару раз сильно вздрагивала и спохватывалась, всю ли свою «бижутерию» надела. И уповала только на одно: если эта «ювелирка» подняла её восприятие и понимание мелких ситуаций, то и сейчас должна хотя бы подтолкнуть – хотя бы к подсказке. Но кончик карандаша скользил между чёрными линиями «раскраски», постепенно из острого становясь тупым, а ничего не происходило: не появлялось ожидаемое свечение вокруг картинок, рисованные розы так и оставались наборами росчерков старательного неопытного художника. «От слова «худо»!» - сердито подумала Аня и бросила красный карандаш.

Встав, она потянулась руками к недосягаемо высокому потолку, чтобы расслабить закаменевшую спину. Вспомнив, выскочила в коридор – ахнула: сидит почти сорок минут! А ведь на берегу её ждёт Таеган!

Она заметалась: попробовать ещё раз? С другой картинкой? Или сломя голову – на озёрный пляжик? В воображении увидела бесстрастно спокойное лицо Таегана: «Мне уже наплевать, какое ты примешь решение!» И бросилась из комнаты, дивясь про себя: и когда это она успела так хорошо узнать его? Или ничего удивительного? Часть ночи они разговаривают – и не всегда ясно видно его лицо, по темноте-то. Зато теми же ночами она глубоко вслушивалась в его голос и легко определяла настроение, с которым он вёл рассказ. В дневные же часы она жадно считывала движения его души по едва уловимым, а для остальных и вовсе не заметным движениям лица.

Чуть не хлопнув в спешке потайной дверцей на террасе, Аня вдруг подумала: «А если спросить его, что он сегодня делал в поместье, увижу ответ? Нет, вопрос его рассердит, и он замкнётся. Да и нужно ли мне это знать? Может… - она слабо улыбнулась. – Может, он так часто гуляет по поместью, чтобы нечаянно увидеть меня? Глупости какие… Лучше спрошу, почему его дядя вдруг, с бухты-барахты решил устроить вечер, да ещё в самом начале рабочей недели… Про рабочую неделю говорить не буду! Аристократы же! Им на это начхать! Нет, в ситуации Таегана вопрос «почему» – это сложный вопрос. Он обидится. Ведь наши ночные часы укорачиваются. Я бы тоже обиделась, типа: у нас и так аховая ситуация, а ещё и праздника хотят лишить… Ну и лишний раз его увидеть… Ой, что-то я заговариваюсь… Не лишить, а испортить! – И тут же невпопад подумалось: - Жаль, на озере все наши будут – он бы меня поцеловал!.. – И тут же мысли метнулись в другое русло: - Ой! А у Никаса ботинки есть, чтобы пойти на светский вечер?! Говорят, там даже не столько на одежду смотрят, сколько на обувь!»

Запыхавшись до пересохшего горла, она спешила по тропинке вниз – уже на виду у купающихся. Поэтому спешить приходилось со всеми возможными приличиями да ещё думать при этом, как угомонить запалённо частящее дыхание. И Аня, по личным впечатлениям, таращилась куда угодно: на спокойно развесистые яблони, на весёлые зелёные лужайки под ними, на приближающуюся водную гладь, которая вдребезги разбита стараниями нескольких купающихся человек, и на единственного человека на берегу… Почему он не плавает? Ждёт её? Аня виновато вспыхнула…

Мягкий топоток кожаных тапочек по плотной земле, слегка отдающей пылью после каждого шага, Таеган услышал издалека. Обернулся к Ане и безразлично наблюдал, как она торопится к нему. Именно к нему, и в этом не было ничего неприличного – считала Аня. Он же гость, пусть и не официальный. Гость семьи, а значит, её семейные не увидят ничего непозволительного для женщины из общества… Господи, о каких глупостях нужно здесь заботиться…

Ближе – она зашагала размеренней. Но теперь Таеган позволил себе лишнее: вместо того чтобы оглянуться, кивнуть и, пользуясь своим положением «травмированного», снова отвернуться к озеру и уставиться на купальщиков, он, будто забывшись, следил за её приближением.

С воды на них внимания не обращали, придумав необыкновенную игру: разделившись на команды по двое, двойняшки и Никас с Кристал пытались отобрать друг у друга визжащую от азарта и страха Лиссу. Шум, гам, смех – и хрустально-солнечные брызги! Что ещё для счастья надо?

Аня села рядом с Таеганом. Поймала его взгляд – одна бровь ожидаемо чуть приподнята. И внезапно поняла, что может говорить с ним о том, о чём всегда хотела, но не получалось по ночам. Мельком вспомнила, что на ней осталась «ювелирка» дина Хармона, которую она надела перед рисованием. А ведь раньше она днём, перед посещением озёрного берега, снимала её всю, до последнего колечка. И «ювелирка» у неё на цвет, сверкание и форму довольно скромная. Кажется, Таеган её напрочь не видит?..

- Я задержалась, потому что заходила к Оноре, - поспешно сказала она, страшась, что снова не сумеет договорить.

Смотрела ему в глаза. Одно время она думала, что скоро научится считывать его речь по губам, и тогда проблемы с беседами не будет. Очень на это надеялась. Но в одну из ночей Таеган проговорился, что днём он даже изобразить губами слов не может. Так что теперь, в дневное время, она всматривалась только в его лицо, а иной раз задавала уточняющий вопрос, если он слишком бесстрастно воспринимал её речь, а значит – чего-то не понял в ней. Порой ей такие беседы даже нравились, особенно когда она догадалась, что остальные не умеют считывать с его