Первый матч - Екатерина Неволина

– Ничего не говорила, – оборвал его Антон.

– Я не знал ничего про тебя… Про то, что ты должен появиться… Мы просто расстались… – отцу по-прежнему было неловко. Он переминался с ноги на ногу, поглядывал по сторонам и комкал в кулаке незажженную сигарету.

– И вы сейчас пришли все исправить, – ухмыльнулся Антон. Он внезапно почувствовал себя уверенней. – Будто ничего и не было, вы нас не бросали и все вообще идет чики-поки?

– Я пришел попросить у тебя прощения и… если тебе что-нибудь понадобится…

– Вы же сегодня уезжаете, ведь так? – прервал отца Антон. – Так и счастливого пути!

Он отвернулся и пошел прочь, не слушая слов отца, обращенных ему в спину.

Вот и свиделись.

Припарковав машину на стоянке, я заметил у крыльца двоих. Антона и… отца Оли Беловой. Того самого мужчину, что так зачастил к Юле в последнее время.

Антон как-то очень быстро и резко развернулся и ушел, а я подошел к господину Белову.

– Владимир Иванович, если не ошибаюсь? – спросил я. Имя и фамилию я взял из Ольгиной анкеты.

Мужчина вздрогнул и посмотрел на меня:

– Да.

– Вы чего-то хотели от Антона? Ведь так? – я сразу перехватил инициативу и пошел в атаку. – Не можете оставить его в покое?

Белов посмотрел на меня неприязненно.

– Имею право, – заявил он твердо. – Почему бы мне не поговорить с собственным сыном.

– С кем?..

– С моим родным сыном, – повторил Владимир Иванович. – Спросите у Юлии Борисовны, если не верите. А сейчас, простите, мне пора.

Он ушел, оставив меня в замешательстве. Вот это новость. Машинально нащупав в кармане телефон, я набрал Юлин номер. Она отвечала спокойно, как ни в чем не бывало.

– Юля, а это правда, что Владимир Белов – отец Антона?

Она молчала.

– Так это правда или нет?

– Сергей…

– Просто ответь, – попросил я.

– Правда, – проговорила она внезапно севшим голосом.

– Спасибо за правду.

Я нажал отбой.

Ну что же, вот и подтвердилось ее вранье.

Мне внезапно захотелось напиться. Запереться в своей квартире и банально напиться, словно вино могло освободить меня от того груза, что внезапно обрушился на плечи, но нет, нельзя. Нельзя поддаваться слабости. Только не сейчас. Я как тренер не могу позволить себе даже этого, потому что в первую очередь важна команда, а мои чувства – уже потом. На носу – матч со «Львами».

Я серьезно готовил своих ребят к столкновению с одной из сильнейших команд. «Львы» очень хороши в защите, поэтому я уповал на стремительность и контратаки.

Все были настроены серьезно и занимались с полной отдачей, и только у Пономарева вечно что-либо случалось: то коньки в заточку не отдаст, то на поле споткнется. Последние две тренировки приходилось постоянно делать ему замечания. Интересно, что с ним творится?..

Миша недоумевал. Перед каждой тренировкой он как можно тщательнее натачивал коньки, но каждый раз, словно по волшебству, они опять оказывались тупыми. Мистика какая-то!

Вон даже Макеев уже злится…

– Пономарев! – в раздевалку заглянул второй тренер, как всегда, жуя свою жвачку. – Давай в тренерскую, Макеев вызывает.

«Отчитывать будет», – уныло подумал парень. Добрый Егор Щукин посмотрел сочувственно, очевидно, думая то же самое.

Пришлось подняться и идти в тренерскую.

А там, вместо Макеева, неожиданно обнаружился Казанцев.

– Здравствуй, Миша! – сказал он весело. – Ну, как жизнь? Как бабушка?

– Все нормально. Бабушку давно выписали… Спасибо вам за нее… – Миша огляделся, в удивлении отметив, что, кроме Казанцева, в тренерской никого нет. – А где же Сергей Петрович?

– Зачем тебе Сергей Петрович? – брови спортивного директора приподнялись.

– Ну… Мне Романенко сказал, что Сергей Петрович меня вызывает.

– Ах так. – Казанцев медленно поднялся из-за стола и подошел к Мише. – Может, уладим все без него?.. – И он вдруг резким тычком ударил парня в глаз.

От боли и от неожиданности у Миши едва не брызнули слезы.

– Что вы делаете? – пробормотал он, зажимая рукой пострадавший глаз.

– Я? – Казанцев пожал плечами. – Я – ничего. А вот Макеев… Он же цеплялся к тебе по пустякам, а теперь вызвал к себе и ударил. Болит?.. Ну-ка покажи… здоровенный синяк будет.

Миша попятился. Какой-то театр абсурда, честное слово!

– Вадим Юрьевич… я не понимаю!..

– Что же тут понимать? – Спортивный директор улыбнулся. – Когда у тебя поинтересуются, откуда синяк, скажешь, что ударил Макеев. И не надо лишних вопросов. Ведь когда тебе потребовалась помощь, я же не расспрашивал тебя.

То, что происходило сейчас, было ужасно. Но ведь Казанцев прав! Благодаря его своевременному вмешательству бабушка осталась жива.

– Ничего с твоим Сергеем Петровичем не случится, – угадав его сомнения, усилил напор Казанцев, – просто зарвался он в последнее время. Пусть его для порядка пропесочат немного, спесь собьют. Даже полезно будет.

Миша смотрел на грязный пол тренерской, будто надеялся найти там подсказку. Подсказки не было.

– Ну что, собираешься возвращать долг благодарности? – напомнил о себе Казанцев.

– Да, – процедил сквозь зубы Миша.

– Вот и отлично. Договорились. Можешь идти.

Пономарев постоял еще полминуты, все так же глядя себе под ноги, а потом вышел из тренерской, чувствуя себя роботом.

Глава 12

Расставания и встречи

Мама, бессильно сидевшая на диване, была похожа на сломленного жизнью человека. Она даже словно постарела лет на десять. Осунулась, а на лице вдруг проявились морщинки.

– Что-то случилось? – забеспокоился Антон.

– Случилось, – она, как механическая кукла, кивнула. – Я обманула Сергея, и он теперь ни за что меня не простит. А еще… еще я узнала сегодня кое-что очень важное… Ты ведь встречался с Беловым. Он сказал тебе?

– Что сказал? – Антон присел перед матерью на корточки и заглянул в ее посеревшие, полные тоски глаза.

– То, что, оказывается, Оля – не его родная дочь. Она приходила ко мне сегодня и рассказала, что нашла какие-то бумаги, а потом поговорила с матерью и выяснила, что Белов ее удочерил, женился на ее маме, когда самой Оле был годик.

– Как же это? – Антон почувствовал, что еще немного, и он сойдет с ума.

– Вот так. В жизни и не такое бывает… Но, слышишь меня, я об этом не знала вплоть до сегодня!

– Слышу. – Он резко поднялся. – Я пойду.

Ему удалось перехватить Олю на вокзале. В последний момент вырвать из рук отца ее сумку, которую тот уже собирался внести в вагон, а потом обнять девушку, прижимая ее к себе. Никуда она не поедет! Он никуда ее больше не отпустит! Что бы ни случилось!

И по счастливому лицу Оли, по ее сияющим глазам Антон понял, что не ошибся.

Происходило нечто несусветное.

В присутствии приехавшего Калинина и всех моих ребят Казанцев обвинил меня в рукоприкладстве по отношению к одному из игроков. У Миши Пономарева и вправду заплыл один глаз.

– Расскажи, пожалуйста, кто тебя ударил, – попросил спортивный директор медовым голосом.

Миша молчал.

– Ну, мы все ждем, – настаивал Казанцев.

– Тренер, – выдавил Пономарев, не поднимая головы.

– Какой это тренер? Романенко? – Казанцев едва не плясал вокруг него.

– Нет, – Миша по-прежнему не смотрел на нас.

– Тогда Макеев?

Идиотизм, честное слово!

– Миша, что же ты молчишь? – снова проявил настойчивость Казанцев. – Так это был Макеев? Других тренеров у нас нет. Ну признайся, не бойся. Макеев?

И тут Пономарев кивнул. Словно неуверенно, но все же кивнул.

Это было чудовищно. Я видел, что ему сразу поверили – и Калинин и, что хуже всего, ребята. Те, кого я тренировал, с кем ежедневно общался и доверял, так легко поверили в эту чудовищную, невероятную ложь!

Чему же я их научил и что могу дать им в дальнейшем, если моя собственная команда мне не верит?

Выбора нет. Пора заканчивать этот цирк.

Оставался единственный выход – уйти.

Ребята ему не поверили. Миша понял это по их взглядам. Он и сам бы себе не верил и чувствовал себя скотиной. Целую ночь не спал, ворочаясь с боку на бок. Недаром говорят, что нечистая совесть не дает покоя. А вечером, придя на тренировку, выяснил, что Макеев написал заявление об увольнении. Из-за него.

Миша чувствовал, что стал сам на себя не похож. Раздражительный, нервный, вздрагивающий от любого шороха. В конце концов, сил терпеть не осталось. И перед самым матчем со «Львами» он все-таки пошел к ВасГену. Хорошо, когда есть куда идти.

ВасГен сидел в медпункте, где, как всегда, остро, до головокружения, пахло лекарствами.

– Проходи, – врач, кажется, совсем не удивился этому визиту. – Присаживайся.

Миша переступил с ноги на ногу.

– Спасибо, я постою, – пробормотал он.

– Ну хорошо, – ВасГен сдвинул очки на лоб и уставился на гостя. – Можешь рассказывать и стоя. Я слушаю. Ведь Макеев тебя не бил, так?..