Первый матч - Екатерина Неволина

– Это твой основной? – вдруг кивнул Морозов прямо на Бакина. – Дырявый он у тебя…

– Нет, просто расслабился. А так – все с ним нормально. Хочешь – проверь! – неожиданно предложил Макеев ухмыляющемуся чемпиону.

– А давай! – Морозов засмеялся. – Размяться в любом случае не помешает. Три из трех?

– Идет! – Макеев засвистел и махнул рукой разинувшему рот Семену. – Сеня, сейчас тебе Леша три буллита пробьет. Возьмешь хоть один – молодец.

– А если три возьмет? – спросил Егор. Он казался странным, словно очень загруженным чем-то, но старался держаться.

– Тогда памятник при жизни поставим. Готов? – тренер посмотрел на Семена.

Тот поправил шлем и вернулся в ворота.

Тем временем Морозов выехал в центр, подхватил шайбу и легко, словно играючи, забросил в ворота.

– Соберись! – крикнул тренер.

Семен сглотнул. Горло было сухим. А Морозов уже снова, так же легко, забросил вторую шайбу! С горя Бакин ударил клюшкой об лед, испытывая острое желание переломить ее, уйти прочь, в закат, и больше никогда не позориться…

– Семен, расслабься. Ты слишком напряжен! – сделал новое замечание Макеев.

– Так собраться или расслабиться? – буркнул Семен. – Вот ведь блин!

Морозов уже снова вел шайбу. Бросок…

Семен растянулся в шпагате и поймал шайбу ловушкой. Победа! Неужели?!

– А ты молодец! – Алексей Морозов, подъехав поближе, протянул Семену руку. – Будешь так же играть в финале – выиграете!

Мама сидела, держа в руках чашку с давно уже остывшим чаем, и смотрела в окно пустым равнодушным взглядом. Сколько она сидит вот так: час? Два? А может, и больше. У Антона болезненно сжалось сердце. Какая же он бессердечная скотина! Еще полчаса назад, когда они шли по улице с Олей, ему казалось, что весь мир полон радости. Он беззаботно смеялся и верил, что счастье буквально разлито в воздухе.

– Мам, – позвал он, тронув ее за плечо.

Юля вздрогнула.

– Что?

– Так не годится, – покачал головой Антон. – Третий день дома торчишь, в углу, будто тебя приклеили.

– Я хожу… на работу, – сказала она беспомощно.

– Мам, ты меня поняла. Ну что же ты как маленькая! Смотреть на тебя больно. – Антон взял из ее рук чашку и поставил на стол. Материны пальцы оказались совсем холодные, как ледышки. – Ну хочешь, я с ним поговорю. Расскажу, как тебе плохо…

– Не надо! – быстро возразила Юля. – Пообещай, что не расскажешь!

– Хорошо, – Антон выразительно посмотрел на нее. – Но и ты пообещай, что не будешь так сидеть. Что пойдешь куда-нибудь. Погулять… в кино…

– Хорошо, – она механически кивнула.

И Антон понял, что придется брать ситуацию в собственные руки.

– Миш, а что ты делаешь завтра вечером? – Алина заправила за ухо прядку волос и посмотрела на него лукаво.

– Надеюсь, то же, что и ты…

Они шли по дорожке парка, а вокруг цвела разноцветная сирень, и от ее сладкого запаха кружилась голова, хотелось танцевать и совершать всякие глупости. Например, целоваться. Миша и потянулся к ее губам, но девушка выставила вперед пальчик в запрещающем жесте.

– Погоди! – сказала она. – Сначала серьезный разговор. У нас завтра семейный праздник – дедушке исполняется семьдесят пять… Мама просила позвать тебя и твою семью.

– Твоя мама просила нас позвать? Даже отца? – Пономарев уставился на свою спутницу в искреннем удивлении.

– Даже отца. И бабушку. Мама хочет вас видеть.

Вот это новость! Нет, это даже НОВОСТЬ!

Рука еще глухо ныла, но это мелочи, как говорится, до свадьбы заживет. Главное – врачи дали ему надежду: он не останется инвалидом, а полностью выздоровеет и сможет вернуться в хоккей.

Папа придержал для него тяжелую вокзальную дверь, и Саша вышел на улицу, с жадностью глотая горячий пыльный воздух. Оказывается, он успел соскучиться по родному городу!

– Тебя встречают, – отец кивнул в сторону, где стояли мама и Яна.

– Сашенька! – мама уже обнимала его, стиснув в объятиях так сильно, что Саша не удержался от стона, и она тут же испуганно отпрянула.

– Добрый день, Станислав Михайлович! – вежливо улыбнулась его отцу Яна. Саша и забыл, какая же она красивая, до чего же солнечные у нее глаза… а потом девушка повернулась к Саше и, не удержавшись, приникла к нему. – С возвращением…

Он вдохнул сладкий запах ее шелковистых волос – так хотелось ласково провести по ним рукой, пропустить пряди сквозь пальцы… Но нельзя – все-таки родители рядом. Вон, им уже и так неловко.

– Как же я рад тебя видеть! – прошептал он на ухо Яне.

Мимо спешили сошедшие с поезда пассажиры, громыхая чемоданами на колесиках.

– Ой, – опомнилась девушка, – что же мы стоим на проходе. Пойдемте, я на машине. Домчу с ветерком!

– И не сомневаюсь, – Саша улыбнулся.

Он специально не стал говорить ребятам о своем возвращении, чтобы устроить сюрприз. И сюрприз удался. Когда Саша появился в раздевалке, начался настоящий ажиотаж. Каждый стремился обнять его, дотронуться до него, словно проверяя, присутствует ли здесь Александр Костров физически или это только его призрак.

– Ну, ты молоток! – Миша Пономарев пожал его здоровую руку. – А мы-то думали, что только после финала объявишься.

– Чтобы я пропустил и финал? Вот уж нет! – Саша радостно рассмеялся. – Хоть с трибуны, но на вас посмотрю.

– Как рука? – по-деловому осведомился Егор. Он выглядел не очень, как-то похудел, щеки запали…

– Нормально, разминаю, – Костров продемонстрировал свои успехи. – Пахать и пахать, конечно, но, надеюсь, к осени снова буду в строю.

Саша огляделся. Товарищи по команде как-то незаметно стали для него по-настоящему своими, а среди своих и поправляться легче. Теперь, без сомнений, он быстро пойдет на поправку.

В дверь позвонили. Вот сюрприз! Интересно, кто в такое время. Я автоматически бросил взгляд на часы. Восемь утра. Да, рановато.

За дверью и вправду ждал сюрприз. Господин Белов собственной персоной.

– Здравствуйте, Сергей Петрович, – сказал он бодро (я отметил, что пиджак у незваного гостя слегка помятый, видно, он сразу с поезда). – Можно войти?.. Надо поговорить…

– Входите, раз надо, – я посторонился, пропуская его в квартиру.

Вскоре мы уже сидели на кухне. На столе стоял пакет с привезенными Беловым пряниками, а в чашках стыл зеленый чай, мой любимый.

– Мы расстались окончательно и за семнадцать лет ни разу не пересекались, – рассказывал гость, машинально помешивая в своей чашке. – И про Антона я ничего не знал… И вот теперь он позвонил мне, попросил приехать и поговорить с тобой… Поверь, Юля очень тебя любит.

– Почему же она сразу мне ничего не объяснила?..

Я встал и, отвернувшись от Белова, принялся смотреть в окно. Во дворе уже вовсю шла обычная жизнь: люди спешили на работу, выезжала с парковки машина… ничего особенного и все же…

– Ты знаешь женщин, они всегда хотят как лучше…

Я кивнул. За это время, пока я жил без Юли, я так и не научился не думать о ней. Скверно…

– Ну, в общем, вы сами во всем разберетесь. – Скрипнул стул – Белов тоже встал. – Мне пора на обратный поезд, а ты еще подумай. Она – твоя женщина, таких, как она, встречаешь раз в жизни.

Он ушел, а я еще долго смотрел в окно, а потом взял мобильный и набрал знакомый номер.

Она ответила почти сразу, и по сбившемуся дыханию в трубке я понял: Юля взволнована. Я и сам был взволнован, словно пятнадцатилетний пацан, впервые решивший пригласить на свидание соседскую девчонку.

– Юля, здравствуй, – сказал я тихо. – Мы… мы могли бы встретиться.

И она ответила: «да».

Однако встретиться в этот вечер нам оказалась не судьба.

Я подвозил домой ВасГена, уже высадил его и собирался уехать, как заметил, что к врачу подошла толпа молодых парней, настроенных агрессивно. Они задирались и явно искали, с кем бы подраться. Пришлось вылезать из машины и идти разбираться.

– Какие-то проблемы? – спросил я, становясь рядом с ВасГеном. На всякий случай.

– Это у тебя, дядя, проблемы! – зло прищурился высоченный лысый парень. – Больно, смотрю, умный.

И тут же один из парней ударил ногой, обутой в тяжелый ботинок, мне прямо в больное колено. Нога подломилась, я рухнул на землю, а на меня обрушился град ударов. Из-за невероятной боли я видел происходящее вспышками. Чья-то перекошенная злобой рожа… Испуганное лицо склонившейся надо мной женщины и ее голос: «Вот подонки! Среди белого дня…» Потом я, кажется, отключился и пришел в себя, когда мной занялся ВасГен – он, к счастью, почти не пострадал.

ВасГен вызвал «Скорую», и меня опять отправили в больницу. Как раз накануне финала. Это просто проклятье какое-то, что перед самыми важными матчами у меня что-нибудь да случается.

– Я помню, вы отказывались от госпитализации, но только не на этот раз! – заявил знакомый уже врач, взглянув на снимок.

Но нет, на этот раз сдаваться я не собирался!