Кровавый след - Деон Мейер

— Я подумал: очевидно, она ветеринар. Спросил ее, не училась ли она в Ондерстепорте. Нет, ответила Флеа, она три года проработала с Дау Гроблером. Надо вам сказать, Дау раньше возглавлял службу отлова в парке Крюгера. Он, наверное, лучший из лучших. И все равно ее познания отличались… необычайной глубиной. Она очень умная девушка. Но я отклоняюсь от темы…

— Значит, она — не ветеринар?

— Нет. Но способна заткнуть за пояс любого дипломированного специалиста. У нее глубокие познания во всех областях. Когда речь зашла о перевозке диких животных, оказалось, что она знает гораздо больше тех двух ветеринаров. Вот почему, столкнувшись с необходимостью переправить Дидерику двух носорогов, я сразу вспомнил о ней и вызвал ее…

Я едва не пропустил важную деталь, задумавшись над его словами. Как ловко Флеа нас всех провела! «Ты ветеринар», — с почтением сказал Сванни, когда мы грузили носорогов. В ответ она пальнула в него очередью медицинских терминов: анемия, желудочно-кишечные заболевания… Очень изящно ушла от ответа. Потом до меня дошло, что сказал Эрлихман.

— Вы ее вызвали? Как вы с ней связались?

— Она оставляла свою визитную карточку всем, кто так или иначе был связан с переписью. Я позвонил ей по мобильному.

— Карточка еще у вас?

— Конечно. Я найду ее вам. Но сначала позвольте поделиться своими предположениями насчет того, что произошло. Выводы можете делать сами. Первое время меня восхищала ее способность ладить буквально со всеми. Она всех околдовывала, зачаровывала своим обаянием. Позже я понял, что она придерживается некоего принципа. Некоторых людей она начала игнорировать, даже относиться к ним свысока, зато другим уделяла гораздо больше внимания.

Ему нетрудно было догадаться о ее цели: она проводила все больше времени с теми, кого считала полезными для себя. С людьми, которым ее услуги могут пригодиться в будущем, или с людьми, которые могут познакомить ее с важными шишками. Но самым примечательным оказался последний вечер, заключительное мероприятие.

— Мы устроили огромное барбекю, спиртное лилось рекой. Старались не ударить в грязь лицом перед важными гостями. К нам тогда в самом деле слетелись большие люди: министр по делам окружающей среды и туризма, три главы департаментов, глава министерства национальных парков, местный директор Фонда дикой природы…

Эрлихман быстро оглянулся через плечо, оперся о стол и понизил голос, словно делился с нами тайной:

— Но больше всего времени в тот вечер Корнел проводила с Джонсоном Читепо…

Он увидел, что это имя не произвело на нас никакого впечатления.

— Вы никогда не слыхали о Джонсоне Читепо?!

— Нет, — ответил Лоттер.

— Лучший друг Мугабе. — В голосе Эрлихмана недовольство смешивалось с восхищением. — Он возглавляет зимбабвийскую разведку… Команду совместных операций. С его ведома в Зимбабве можно совершить любое преступление и выйти сухим из воды. Если верить слухам, он еще и подделал результаты последних выборов. Кандидат номер один на пост следующего президента.

Как и в своих охотничьих рассказах, Эрлихман умело подводил свой рассказ к кульминации.

— Но дело даже не в том, чем Читепо занимается сейчас. Ключ ко всему — в его прошлом и в прошлом всего региона. Видите ли, в девяносто восьмом году президенту Конго Лорану Кабиле срочно потребовалась армия. Его бывшие союзники, Руанда и Уганда, тогда обернулись против него; вражеские войска дошли до пригородов крепости Кабилы в Киншасе, и он отчаянно нуждался в помощи. Тогда он вспомнил о своем старом приятеле Мугабе и позвонил ему. И Мугабе послал в Конго Джонсона Читепо с четкими указаниями: пойди и выясни, чем это выгодно для нас. Как оказалось, помощь Кабиле в самом деле сулила многие выгоды. Кабила предложил Мугабе концессию на шахты в Мбуйи-Майи в обмен на то, что Мугабе временно предоставит в его пользование свою армию. Знаете, что добывают в Мбуйи-Майи?

Мы покачали головами.

— Алмазы, — прошептал Эрлихман.

— Ага! — воскликнул Лоттер.

Эрлихман глубокомысленно кивнул:

— Да, алмазы! — Он допил коньяк. — Вот что, по-моему, вывозила отсюда Корнел.

Он дал нам время переварить услышанное: потянулся за бутылкой, вопросительно посмотрел на Лоттера.

— Нет, спасибо, мне завтра лететь.

Эрлихман кивнул и налил себе еще.

Его рассказ не до конца убедил меня.

— Война в Конго была десять лет назад…

— Забудьте о войне. Тогда все только началось. А теперь пораскиньте мозгами. Что происходит сейчас? На шее Зимбабве затягивается петля. За год из Мбуйи-Майи выкачивают алмазов на несколько миллионов американских долларов, а покупателей все меньше и меньше. Изоляция Зимбабве усиливается. Приняты международные санкции, ЕС заморозил все зарубежные активы зимбабвийских министров, а «Кимберлийский процесс»[8] все больше препятствует им находить рынки сбыта для своих «грязных» камушков. Нельзя забывать и о международном терроризме. Видите ли, иностранные владельцы Мбуйи-Майи напрямую связаны с «Аль-Каидой».

— Вы шутите! — сказал Лоттер.

Эрлихман покачал головой:

— Нет, не шучу. Еще в девяносто восьмом Мугабе и Читепо столкнулись с огромной проблемой. У них не было оборудования для добычи алмазов. Но в Африке на мертвечину всегда слетаются стервятники. На сцену выходит некий Саид Халид бен Алави Мэки, бизнесмен и нефтяной магнат из Омана. У него есть необходимое оборудование… Через неделю подписали соглашение о создании совместного предприятия. Учредителями стали вооруженные силы Зимбабве, правительство Зимбабве и Мэки. Очевидно, связь с «Аль-Каидой» наладил именно наш мистер Мэки. Через свои многочисленные компании он не только отмывает деньги для террористов, но также занимается прямыми поставками. Помогает своим друзьям деньгами и оружием. Ну а в последнее время… вы, наверное, понимаете, как трудно стало Читепо избавиться от бриллиантов. За ними следят все, в том числе ЦРУ. Все обычные каналы заблокированы, все погранпосты просматриваются. Если верить слухам, Читепо готов продать алмазы на любых условиях, а время на исходе. Для него, для Мугабе, для Зимбабве. То есть… кто знает, куда приведет новая правительственная коалиция? Сейчас каждый за себя, и даже они следят друг за другом, как коршуны… В общем, в последний день на приеме Джонсон Читепо много времени провел с Корнел. Помню, я пошел спать незадолго до полуночи, а они сидели рядышком, сблизив головы, и вели какой-то серьезный разговор. По-моему, я догадываюсь, о чем они говорили. Она наверняка показалась ему идеальной кандидатурой — южноафриканка, белая, которую никак нельзя заподозрить в связях с контрабандистами. А воспользоваться носорогами… Да, это очень, очень разумно.

Я спросил его о носорогах.

Эрлихман сказал: больше года назад до него дошла весть, что Дидерик Бранд, благодетель зимбабвийских фермеров, очень хочет приобрести пару носорогов для разведения. Когда он в июне случайно набрел на двух подходящих животных — километрах в двадцати, не дальше, от того места, где мы сейчас сидим, — он понял, что в Зимбабве животные вряд ли выживут. Браконьеры активно охотятся на черных носорогов; полиция не препятствует браконьерам, а, наоборот, часто покрывает их. Вот почему он сразу же уведомил Дидерика о находке. Они договорились: Бранд финансирует операцию, а Эрлихман делает все возможное для того, чтобы носороги в целости и сохранности добрались до границы. Начав обдумывать операцию, Эрлихман сразу подумал о Корнел ван Ярсвелд, потому что она знала, как усыпить животных во время перевозки. Он нашел ее визитную карточку и позвонил ей…

— Когда это было? — уточнил я.

— В начале июля. Через два дня после того, как я ей позвонил, она приехала сюда. Нам с ней почти не пришлось ни о чем договариваться. Если я предоставлю рабочих, которые проведут погрузку животных, она обещала устроить все остальное — грузовик, наркоз для животных. Правда, просила она за свои услуги довольно много. Двести пятьдесят кусков…

У Флеа было почти три месяца и четверть миллиона рандов, чтобы все организовать. И скорее всего, она заручилась помощью Джонсона Читепо и зимбабвийских властей. По ее поручению кто-то сконструировал контейнеры особой формы, ей помогли миновать блокпосты, благополучно доставить драгоценный груз на границу. Если Эрлихман прав…

— Я наблюдал за носорогами; мы назначили дату отлова и провели операцию на той неделе. Корнел усыпила животных, мы погрузили их в машину, и она отправилась в путь. На самом деле все прошло достаточно прозаично. И когда она скрылась за поворотом, оба носорога пребывали в добром здравии. — Эрлихман жестом показал в сторону колеи джипа, которая уводила прочь от лагеря.

— Когда… она скрылась за поворотом? — переспросил я.