Кровавый след - Деон Мейер

— Очень. Дрика знала, что она красотка, и не боялась выставлять свою красоту напоказ. А уж какая была своевольная! И вечно хотела то, чего не могла получить. Только-только школу закончила, не знала толком, чем заняться, в тот год осталась дома, каталась верхом да ездила по гостям. А потом на глаза ей попался Лауис…

— Мам, откуда ты все это знаешь? — спросил Сванни.

— Люди говорят, сынок. Тогда был большой скандал: как же, дочь такого почтенного человека… Говорят, Фрик узнал, что дочка связалась с Лауисом, еще до того, как она забеременела. Усадил ее на стул и сказал: только через мой труп. А она — назло отцу, наверное — переспала с Лауисом. Хотела доказать, что все равно сделает по-своему.

— Так она и понесла Флеа, — сказал Виккус.

— Надо же! — прошептал Сванни.

— Фрик тогда прямо взбесился. Так опозорить семью! Он отказался от должности церковного старосты, нам рассказывали, что он больше года и в церкви не показывался. Отрекся от дочери. Потом, когда другая его дочь вышла замуж за Делфосса и у него родилась еще одна внучка, Хелена, он вроде как немного оттаял. На Хелену надышаться не мог. Она была зеницей его ока… Так вот, Лауис и Дрика расписались в конторе мирового судьи и переехали сюда, в Эландслагте, на большую ферму километрах в двадцати от Мусины. Лауис нанялся в работники… тогда их еще называли издольщиками. Ему приходилось браться за любую работу. Он работал с утра до ночи, а Дрика и малышка Флеа одни оставались в домике в глуши…

— Тут и до беды недалеко, — заметил Виккус.

— Дрика и сама была еще ребенком, привыкла к богатству и роскоши, с младенцем справляться трудно. Сбежать с любимым сбежала, а как жить дальше — о том она не подумала. Всю жизнь ею восхищались, обожали ее, выполняли каждое ее желание. И вдруг все прекратилось. Ее, конечно, потянуло к прежнему. Она все чаще уезжала в ближайший городок и оттуда звонила папаше, Большому Фрику. Умоляла простить ее и помочь. А Фрик ей ответил: «Где постелила, там и спи».

— Вот и правильно, дети должны учиться отвечать за последствия…

— Но, Виккус, она ему все-таки родная дочь…

— Понятное дело.

— Если бы он ей помог, кто знает, чем бы все закончилось? Дрика все чаще оставляла Флеа на ферме с няней-венда, а сама флиртовала со всеми подряд, ездила по вечеринкам, пила, развлекалась. Лауис ничего не знал, потому что, когда он возвращался домой, жена встречала его дома, вечно всем недовольная. Только и делала, что жаловалась на свою судьбу — как ей, мол, тяжело одной растить дочку в глуши. Так продолжалось больше двух лет; все знали, чем она занимается, кроме Лауиса. Никто не решался открыть ему глаза.

— До того… гитариста, — презрительно произнес Виккус, словно речь шла о чем-то особенно предосудительном.

— Он приехал из Порт-Элизабет. Патлатый, джинсы в обтяжку, рубаха расстегнута до пупа… — подхватила Лолли.

— Грудь волосатая, и на ней толстая золотая цепь. Вот скажите, зачем мужчине носить украшения?

— Он пел в клубах и барах, но без особого успеха…

— Вы ведь знаете, для этого слушатели должны сначала подпить…

— …а потом он приехал в Интабу, есть там одна пивная в глуши, за городом…

— Злачное место.

— Дрика частенько там бывала. Ну, они сошлись, начался роман. С гитаристом она проводила времени больше, чем с собственной дочерью. Поздно ночью она, бывало, напивалась и подпевала ему. Ну, соседи и решили: все, хватит. Сначала пара мужчин пригрозили гитаристу и велели собирать вещички, а еще двое поехали за Лауисом. Он тогда охотился в северном Тули с туристами из Скандинавии. Ему велели срочно возвращаться домой, пока жена не натворила бед.

— Сначала-то папаша Флеа не поверил, — сказал Виккус.

— Лауис не хотел им верить, бедняга. Но через два дня он вернулся домой. Должно быть, все-таки забеспокоился. Да только он опоздал. Дрика и ее гитарист уже уехали. Лауис ходил прямо сам не свой — уж очень он любил свою жену. Он поехал ее искать, но снова опоздал. Дрика погибла, разбилась на машине вместе со своим гитаристом — ночью упали с моста за Сан-Сити. Наверное, были пьяные… Оба погибли на месте.

— Ничего себе! — сказал молодой Сванни.

— Страшное дело, — заметил Виккус.

— Лауис воспитывал дочку один, и позвольте вам сказать, жилось девочке очень нелегко. Первые несколько лет Лауис очень горевал по Дрике. Ничего не мог делать, на работу выходил, только когда деньги у него совсем заканчивались. И повсюду таскал с собой Флеа…

— От него она и научилась читать следы…

— Можно сказать, она тоже выросла в буше…

— Кто-то считает, что она превзошла отца…

— Потом она подросла и должна была по закону пойти в школу. Сначала Лауис и слышать ни о чем не желал. Людям из комитета, который платит пособие, пришлось пригрозить, что дочку у него отберут… Лауису очень не хотелось отпускать ее от себя, и все же пришлось отправить ее в школу-интернат. Сванни, до какого класса она с тобой проучилась?

— До шестого, — ответил Сванни, радуясь, что тоже может принять участие в разговоре. — Тогда на нее никто и внимания не обращал, она ни с кем не дружила, тощенькая такая девчонка, держалась особняком… Господи, как же она переменилась! — Он недоверчиво покачал головой, вспомнив повзрослевшую Флеа.

— Лауис нашел постоянную работу. Вот почему они переехали, — продолжал Виккус. — Тогда повсюду как грибы начали возникать частные заповедники. Им понадобились специалисты вроде Лауиса. Они предлагали неплохие деньги. Ему предложили работу в Мореми…

— В Ботсване, — пояснила Лолли.

— В Окаванго.

— Посулили, что отдадут дочку в частную школу…

— Для Лауиса лучше и быть не могло, ведь теперь он виделся с Флеа каждый день.

— Должно быть, там ей и удалось выучиться на ветеринара — ведь она ходила в частную школу.

— А из наших краев они уехали. Собрались за одну ночь. Больше мы почти ничего не знаем, — сказала Лолли.

— Говорили и другое…

— Не знаю, можно ли верить слухам…

— Лолли, насчет крокодила говорят правду. Див Де Гуде сам слышал. А он хорошо знал Большого Фрика.

— Может быть…

Сванни больше не мог сдерживать любопытство:

— Что еще за крокодил?

— Мы все знаем от Дива; по его словам, это случилось шесть или семь лет назад. Див работает в «Агри-Кем», у них штаб-квартира в Нелспрёйте, и Фрик — один из их крупных клиентов. Так вот, как-то при нем Фрику все рассказали люди из Мореми. Лауис с каждым годом делался все более и более странным. Иногда надолго пропадал, возвращался только через месяц, и пахло от него, как от бушмена: потом и дымом. Значит, снова начал якшаться с бушменами. Иногда Лауис разводил большой костер в буше и плясал вокруг него, пока не впадал в транс…

— Сама не знаю, верить таким слухам или нет, — призналась Лолли.

— Я только повторяю то, что рассказывал Див. Ну, а уж после того, как на Флеа напали бабуины, у Лауиса совсем крыша съехала…

— Ого! — воскликнул Сванни.

— Ерунда! — сказала Лолли.

— Не знаю, не знаю. — Виккус пожал плечами. — Говорят, как-то в конце зимы случилось большое наводнение, река вышла из берегов и затопила окрестности, и бабуины стали очень агрессивными, потому что им нечего было есть. Флеа пошла гулять со своей маленькой собачкой, порода, кажется, называется джек-рассел-терьер, она ее очень любила. И вдруг на них набросились бабуины. Почуяли добычу. Флеа бросилась на защиту своей любимицы, и на нее напал крупный самец, порвал ей лицо… Вы, должно быть, заметили шрам у нее на глазу? Спасли ее туземцы; они стали бросать камни в бабуинов и отогнали их от Флеа. Собачку, правда, спасти не удалось. Вот после того случая Лауис и стал твердить: мол, во всем виноват он, боги рассердились на него за какой-то его еще детский проступок. Когда у него допытывались, что же он такого натворил, он отвечал, что съел черепаху, а у бушменов это табу, только старики могут есть черепах… Полная ерунда, в общем. А он верил. Говорил, что и Дрика потому убилась, а раньше путалась с другими мужчинами. И отец его, мол, погиб до срока, и Флеа чуть не погибла. Он сказал, что должен принести себя в жертву, что это единственный способ…

— Черт! — произнес Сванни свистящим шепотом.

— Полный бред. — Лолли покачала головой.

— Ну а Лауис во все серьезно верил. В общем, как рассказывал Див, однажды Лауис ушел из дома, сел на берегу реки и стал ждать, пока огромный крокодил не утащил его в воды Окаванго. История наделала большой шум: никто не знал, что делать с Флеа после смерти Лауиса. Тогда ей, должно быть, исполнилось… лет семнадцать или восемнадцать. Вспомнили о Фрике. В конце концов, Флеа — его родная внучка. Соседи из Мореми поехали к нему, рассказали, что случилось. Фрик выслушал их молча и захлопнул дверь прямо у них перед носом. Тогда решили отвезти ее в Нелспрёйт, где жили другие дочери Фрика — родные тетки Флеа. Див все слышал из первых уст. Уж не знаю, где он познакомился с людьми из Мореми. Наверное, в каком-нибудь баре, он любит поразвлечься…