Водоворот чужих желаний - Елена Михалкова

— Откуда ты к ним прибежала? — не выдержал он.

— Из парка. Я боялась, что те подростки меня все-таки догонят и убьют, а домой было нельзя. Понимаешь?

Злость ее исчезла сама по себе. Катя посмотрела Андрею в глаза — не с вызовом, не агрессивно, не защищаясь, а искренне, словно и в самом деле спрашивая, понятно ему или нет.

— Почему домой нельзя? — Он уже не удивлялся.

Катя открыла рот, чтобы ответить, но в сумке заиграл телефон. Звонила Маша — беспокоилась, не случилось ли чего-нибудь.

— Я уже еду, — сказала Катя в трубку.

— Скажи, что ты будешь не одна, — предупредил Андрей.

— Я буду не одна, — послушно повторила она и тут спохватилась: — Постой, ты о чем? Маша, подожди!

Но Маша уже положила трубку, успокоившись, и сообщила Сергею, что все в порядке.

Катя во все глаза смотрела на Капитошина, понемногу приходя в себя и соображая, что она успела наговорить в своем невменяемом состоянии.

— Нечего глаза таращить, — серьезно сказал тот. — Кстати, у тебя тушь потекла. Пошли.

И они пошли.

Открыв дверь на звонок, Маша ойкнула и удивленно сказала: «Здрасте». Рядом с Катей — заплаканной, покрасневшей, с распухшим носом, — стоял высокий, щегольского вида парень. На щеголе были модные очки без оправы, из-под распахнутого черного плаща выглядывала безупречная белая рубашка.

— Маша, добрый вечер, — начала Катя и хлюпнула носом.

Очкарик поздоровался, не глядя достал из кармана и сунул Кате носовой платок — такой же ослепительный, как и рубашка. «Я бы побоялась в него сморкаться», — мелькнуло в голове у Маши. Похоже, что Кате пришло в голову то же самое потому что она деликатно махнула платочком под носом, свернула его и спрятала в карман.

Наступила секундная пауза, во время которой Катя мучительно соображала, как представить Капитошина, а Маша так же мучительно соображала, как бы поделикатнее спросить, что это за тип с белоснежными платками и двухдневной щетиной а-ля герой голливудского супербоевика.

— Добрый вечер! — прогудел сзади вовремя подоспевший Бабкин, осторожно отпихивая ногой в сторону двух мельтешащих собачонок. — Катя, ты с супругом?

«Каким супругом? Супруг у нее армянин!»

Маша не удивилась бы, если бы небритый отвесил церемонный поклон и заметил что-нибудь вроде: «Ошибаетесь, сударь, я не имею чести быть супругом этой юной дамы». Она даже успела мысленно прокрутить в голове короткую сценку знакомства. Маша занималась тем, что писала сценарии для детских передач, и Сергей иногда подшучивал, что у его жены профессиональная деформация сознания: слишком развитое воображение.

Но вместо того, чтобы церемонно раскланяться, тип сунул руку Бабкину и со словами: «Через порог не здороваются» — шагнул в квартиру.

— Здорово. Я — Капитошин, Андрей. Ни разу не супруг, а вовсе даже коллега.

— Сергей. — Бабкин крепко сжал ладонь типа, но тот ухмыльнулся, продемонстрировав безупречные зубы, и ответил Сергею таким рукопожатием, что тот чуть не охнул от неожиданности.

— Армреслинг? — осведомился Бабкин, выпуская руку гостя.

— Он самый. Но это было в далеком прошлом, когда я был молод и глуп. Слушай, ну у тебя и хватка!

Капитошин помахал в воздухе ладонью и поморщился.

— Сам виноват. — Бабкин ткнул пальцем в вешалку, достал откуда-то пару тапочек. — Проходи. Катерина, а ты что стоишь столбом? Тебя Машка не пускает?

Женщины запротестовали в два голоса, и Маша, косясь на чужака, которого так беззаботно впустил в квартиру ее муж, принялась хлопотать вокруг Кати.

Когда Катерина и Андрей зашли в кухню, они обнаружили еще одного гостя. На диванчике сидел молодой парень в джинсах и свитере, по виду студент — худой, сероглазый, с отросшими светло-русыми вихрами. Он очень внимательно посмотрел на Капитошина, и у Андрея возникло ощущение, что его только что просканировали с ног до головы.

— Макар Илюшин, — представил его Сергей. — Мой друг и напарник. Катя, расскажи, пожалуйста, все сначала. Для нас это очень важно.

Катя послушно повторила историю о русалке, своем побеге из дома и обо всем остальном. Поначалу она боялась, что не сможет и слова выдавить при Капитошине, но, как ни удивительно, видя отношение к нему Бабкина, а за ним и Маши, она совершенно успокоилась. Рассказ дался ей неожиданно легко, как будто она и в самом деле хотела во всем признаться Андрею, но раньше не могла этого сделать. Он сосредоточенно слушал, не язвил, не смеялся над ней и только странно вздернул верхнюю губу, когда она вспоминала, как металась ночью по парку.

Улучив момент и вытащив супруга из кухни, Маша шепотом спросила:

— Ты этому красавцу доверяешь? С Катькой-то все понятно, она попала в его коварные сети.

— Нормальный мужик, чего ему не доверять? Кто в чьи сети попал — это еще большой вопрос.

Маша хмыкнула, но про себя согласилась с мужем. Как ни странно, бесцеремонный гость ей тоже понравился. Не потому, что он был хорош собой — красавцев Маша опасалась и старалась с ними не связываться, — а потому, что держался он просто, безо всяких выкрутасов, и явно хотел помочь Катерине.

Когда Маша вернулась в комнату, на столе лежала русалка. Илюшин вглядывался в нее с таким выражением лица, словно хотел заговорить с ней.

Фигурка была вырезана мастерски. Она была совсем небольшой, с ладонь величиной; ее прекрасное лицо, повернутое к свету, казалось живым. Пухлые губы чуть улыбались, волосы вились и будто бы падали на поверхность стола. Хвост с аккуратно вырезанными чешуйками, казалось, вот-вот поднимет волну.

— Да, — помолчав, признал Макар. — Редкая работа. Никогда не видел ничего подобного. Теперь меня не удивляет, что люди с такой охотой верили в ее необычные качества. Кто сделал русалку, Вотчин не рассказывал?

— Нет. Он только упоминал название села, в котором купил ее. Или деревни, я сейчас уже не помню. Олег Борисович был совершенно уверен, что она волшебная. Он называл ее желанницей.

— Значит, у него были основания так считать. — Макар взял русалку, положил на ладонь. — Катя, Олег Борисович не показался вам человеком со странностями?

— Я понимаю, к чему вы клоните. Нет, не показался. Даже наоборот — он произвел на меня впечатление расчетливого человека, который хорошо относится к людям, но всегда ищет свою выгоду. Потому я и поверила ему, когда Олег Борисович рассказал про русалку.

— Должен вам сказать, что, говоря простым и понятным языком, это улика. — Бабкин забрал русалку у Илюшина, повертел в руках. — И она должна быть отдана следователю. Катерина, ты говорила мужу про соседа? О коллекции, о том, что он один живет?

— Нет. Артур знал только, что я гуляю с Антуанеттой и мне за это платят.

— Любопытно, любопытно, — протянул Илюшин. — Но тогда совершенно непонятно, откуда… Стоп. Катя, повторите, пожалуйста, еще раз, что коллекционер говорил о ее волшебных качествах?

Катя послушно рассказала все, что говорил Вотчин, и добавила, что фигурка была теплой, когда она первый раз взяла ее в руки.

— Это необычная вещь, — закончила она в полном молчании. — Можете смеяться, сколько хотите, но не зря только ее унесли из квартиры Олега Борисовича. Меня никогда не взяли бы на работу в «Эврику», если бы я не загадала тогда желание. И… это невозможно описать, но она и в самом деле была как живая на ощупь, когда я дотронулась до нее. Я ничего не придумываю!

— Мы и не считаем, что это твоя выдумка, — сказала Маша, косясь на русалку и не решаясь взять ее в руки. — А потом, когда ты брала ее, она тоже казалась теплой?

Катя отрицательно покачала головой:

— Нет. Потом — нет. Но тогда… она как будто знакомилась со мной. Это глупо звучит, я понимаю — живая деревянная русалка.

Капитошин хмыкнул, но ничего не сказал. Бабкин переглянулся с Макаром, что-то прикинул и спросил:

— Катя, куда выходят окна в квартире Вотчина?

— На ваш дом. Только он живет выше, на восьмом этаже. То есть жил.

— А теперь вспомни, во сколько ты была в его квартире, когда он показывал тебе свои сокровища?

— Около половины девятого утра. Я привела Антуанетту, потом выпила кофе, и Олег Борисович рассказывал мне о картинах. А затем я увидела ее. — Катя кивнула на русалку, улыбающуюся на столе.

— При всем моем скептицизме, — начал Капитошин, — проверить историю очень просто. Достаточно одному из нас загадать желание. Например, мне. И ждать результата.

Он ухмыльнулся, но Маше показалось, что Андрей не совсем уверен в своем предложении.

— При всей моей доверчивости, — проворчал Бабкин, — проверить историю еще проще, чем вам кажется. Достаточно сделать вот так.

Он вышел из кухни и вернулся, держа в руках Костину настольную лампу.

— Уверен, что полки в его квартире были расположены здесь. — Он ткнул в стену, где были раковина и плита.