Вторжение, которого не было - Кеннет Макси

Корабли были атакованы в конце дня.

Постепенно, по мере приближения флота к побережью Франции, беспокоящие действия небольших групп самолетов переросли в массированные налеты. Форбс затребовал воздушное прикрытие. Даудинг использовал все истребители, которые оставались в его распоряжении, — всего около 100 самолетов. Надо сказать, что английская авиация все еще действовала достаточно эффективно. Однако радары теперь функционировали с перебоями, а система управления полетами полностью вышла из строя.[386] Бомбардировщики противника прорывались то на одном, то на другом участке, и немногочисленные истребители, не занятые в небе над Ла-Маншем, не могли им помешать. Бомбы поражали аэродромы, промышленные объекты и центры связи. Да, в первые часы операции флот почти не нес потерь, но страна платила за это очень высокую цену.

Как только эскадрильи истребителей RAF вернулись для дозаправки на свои, находящиеся под постоянной угрозой с воздуха, аэродромы, немецкие пикировщики и торпедоносцы набросились на английские корабли. Теперь ситуация уже явно развивалась в пользу немцев.

Адмирал Форбс не сразу понял, что наступает катастрофа. Пикирующий бомбардировщик повредил “Бархем”, который с трудом удалось удержать на плаву. Перед наступлением темноты не повезло “Родни”, лишившемуся в результате попадания снаряда основного дальномера. При этом же налете пострадали еще два миноносца.

И все-таки основную опасность представляли мины[387]. Сначала “Бархем”, потом крейсер “Бирмингем” и, наконец, еще один миноносец последовательно стали жертвой этого коварного оружия. Миноносцу грозила опасность затонуть, что и произошло несколько позже. На этом действия флота были прекращены. В течение всей ночи немецкие конвои в Ла-Манше продолжали движение, как будто ничего не происходило[388].

Паунд представил Черчиллю подробный отчет о боевых действиях прошедшей ночи. Он отметил некоторые достижения английского флота, но в то же время вынужден был признать, что основная цель — прекращение движения конвоев в Проливах, — не была достигнута. Потери флота себя не оправдали. Паунд уже не знал, что можно предпринять, чтобы исправить положение. “Суть в том, — заявил он Черчиллю,— что мы приносим в жертву дорогостоящие корабли, не получая ничего взамен, и разрушаем последнее достояние нашей нации”. “А вот это, — ответил Черчилль, — вас не касается. Ваша единственная[389] задача — помешать врагу пользоваться Проливами. Мы должны забыть о потерях, которые несет флот, если хотим достичь превосходства на суше”.

Паунд возразил, что у него осталось всего лишь три боеспособных линейных корабля в водах метрополии — “Нельсон”, “Рипалс” и “Риноун”, а крейсера и миноносцы — адмирал считает своим долгом донести это до сведения премьер-министра — “находятся в ужасном состоянии”.

“Нет никакой гарантии победы англичан на море, — продолжил Паунд, — если “Гнейзенау” и “Шарнхорсг” выйдут в море. Необходимо усилить Флот Метрополии. Для этого прежде всего нужно немедленно отозвать из Гибралтара соединение “Н”. Кроме того, десять или более эсминцев следует отозвать от эскортных операций в составе Западного патруля и направить в Проливы. Разумеется, такое решение нанесет ущерб интересам торгового флота, но это обстоятельство, по-видимому, уже не имеет значения”.

Черчилль не мог оставить подобное заявление без внимания[390]. Он понимал, что Флот Метрополии можно укрепить только за счет ослабления военного присутствия в отдаленных регионах (что стало бы смертным приговором для Британской империи) и/или утраты господства на Атлантическом океане — необходимого условия экономического выживания страны.

Рано или поздно, немцы отправят свои крейсера и эсминцы в Атлантику и активизируют действия подводных лодок. Черчилль знал, что “карманный линкор “Адмирал Шеер” направляется к Норвегии. У мыса Лизард немецкая подводная лодка потопила два грузовых корабля. И это было только начало.

Черчилль и его советники всерьез задумались о том, чтобы действительно отозвать соединение “Н”. Впервые они обсуждали отдаленные перспективы войны. Оборона метрополии начала рассыпаться, и на повестку дня встал вопрос о продолжении боевых действий с территории британских колоний. Собственно, такая мысль возникла еще в июне, но тогда она не была воспринята всерьез.[391]

XIII. Крах

События 16 июля, когда англичане неожиданно отступили по всему фронту, казались фон Фитингофу слишком хорошими, чтобы быть правдой. Ведь командование “Кригсмарине” сообщало об обеспокоенности положением, — враг и не думал ослаблять сопротивление на море. Но раз уж англичане сами решили отступить, ни Шернеру, ни генерал-майору графу Гансу фон Шпонеку из 22-й воздушно-десантной дивизии не требовалось прилагать усилия, чтобы заставить противника уступить свои позиции. Теперь Шернер и Лок могли усилить давление на флангах плацдарма. 9-й бронетанковой дивизии генерал-майора Альфреда фон Хубе фон Фитингоф приказал немедленно занять возвышенности вокруг Вименсуолда, а затем ударить на Кентербери.

Эти хорошо скоординированные немецкие атаки, поддерживавшиеся огнем дальнобойных орудий, застали Лиардета врасплох. Командующий 1-й лондонской дивизией предполагал ночью оторваться от противника. Он уже начал отводить 198-ю бригаду из Айл-оф-Тенет. Внезапный прорыв немецких танков к Кентербери (после короткой, но точной бомбардировки) разрезал его дивизию надвое.[392]

Боевые донесения неопровержимо доказывали, что английские войска ослабли. Им не хватало боеприпасов; поддержка артиллерии и танков была недостаточной. Британские подразделения в северном секторе отступали, не дожидаясь приказов Лиардета.

К вечеру 1-я лондонская бригада была разбита. Вражеские танки остановились всего в шести милях от Кентербери[393].

Лиардет предложил Торну поручить оборону северного фланга 1-й бронетанковой дивизии. Сам он, Лиардет, будет руководить отступлением южного крыла, согласуя его с движением 45-й дивизии, находившейся у Ромни-Маршиз. Торн согласился — и тем использовал свой единственный подвижный резерв для “затыкания дыр” на фронте, лишив себя последней возможности для контратаки.

Свидетели тех событий рисуют в своих воспоминаниях апокалиптическую картину: на заднем плане полыхают корабли, на переднем — непрерывные вспышки орудийных залпов и сигнальных ракет. Солдаты и беженцы, смешавшиеся в беспорядочную безумную толпу. Одни защищают свои дома, другие — насмерть сражаются за свою свободу.

Уже все понимают, что это — начало конца. Солдатам XII корпуса ясно, что, если они не смогут этой же ночью пробиться к Кентербери, они окажутся в ловушке в Айл-оф-Тенет. Английские рядовые разошлись во мнениях: сражаться до конца, либо бежать ?

Фон Фитингоф не давал расслабиться ни своим, ни вражеским солдатам. Отбросив сомнения и страх, он решился пойти на риск и окончательно разгромить отступающего противника.

Утром 17 июля на плацдарм прибыли Буш и Кессельринг, предвкушающие большую победу. С собой они привезли Лютьенса, который сказал фон Фитингофу, что, по его мнению, британский флот уже выпустил свою “стрелу” — и промахнулся. Это заявление подтвердилось в течение последующих восемнадцати[394] часов: английские линкоры покинули Проливы. Транспортные суда все чаще заходили в гавань Фолкстоуна. Скоро должна была открыться для приема кораблей и Дуврская гавань. Если же армии удастся расширить плацдарм, то и другие маленькие порты станут доступны немцам.

Кессельринг сообщил, что, если погода не ухудшится (а прогнозы, напротив, предсказывали ее улучшение), грузооборот по воздуху составит до 2000 тонн в день. Вместе с Лютьенсом он пообещал Бушу скорое прибытие подкреплений.

Готовился к переброске VII корпус генерала пехоты фон Шоберта. В первом эшелоне следовала 7-я танковая дивизия Роммеля. Командующие обсудили, не следует ли отвести с фронта 7-ю воздушно-десантную дивизию, заменив ее 35-й пехотной дивизией генерал-лейтенанта Рейнхарда. Все же окончательное решение этого вопроса было отложено до более спокойного момента.

Буш, при поддержке Гитлера и фон Рунштедта, потребовал от Фитингофа приложить все усилия к тому, чтобы в кратчайшие сроки захватить побережье Кента. Корпусу была также поставлена задача продвинуться в сторону Лондона — насколько это позволит сопротивление противника.

Как уже указывалось, 9-я танковая дивизия была остановлена лишь в окрестностях Кентербери. Преградой ее продвижению могла стать только 3-я бронетанковая бригада. События, происходившие двумя месяцами раньше во Франции, повторились на английской земле: пехотные подразделения без противотанковых орудий не могли противостоять танкам и терпели поражение — иногда буквально в течение нескольких минут.