Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

Весь футболист еще оставался невидимым, хотя в дверном проеме вслед за улетающим Прокопчиком показалась нанесшая удар нога в высоком армейском ботинке так, примерно, сорок шестого размера.

Нога эта не успела опуститься на пол, а Прокопчик уже парил в воздухе, широко раскинув руки, как парашютист в затяжном прыжке. И что интересно, улыбка все еще сияла на его лице.

Мерин мог бы испытывать что-то, похожее на злорадство: в определенном смысле новые незваные гости точно так же обломали кайф нам, как только что мы ― ему. И тоже на самом интересном месте. Но особой радости на его морде не было заметно даже после того, как полет Прокопчика бесславно оборвался у чугунной батареи парового отопления с грохотом, усугубленным разлетевшимися в стороны костылями.

Комната мгновенно заполнилась людьми.

Вообще, происходящее больше всего характеризовалось именно этим определением. Мгновенно новые посетители, все сплошь в масках и камуфляжной форме, нацепили на Мерина давешнее серебристое платьице и поволокли его к выходу. Мгновенно обратали и меня: не успев оглянуться я тоже оказался в наручниках, грубо влекомый наружу. Столь же скоро и нелицеприятно поступили с беднягой Прокопчиком: краем глаза мне было видно, как и его выносит из квартиры парочка пятнистых амбалов.

Когда, дробно топоча, наша необычная кавалькада проносилась по темной лестнице, одна из дверей на площадку отворилась, мелькнуло подслеповатое лицо, и я услышал испуганный женский голос:

― Батюшки-святы! Говорили два бомжа, а с ними еще и бомжиха!

На улице перед подъездом нас ожидали два шикарных «воронка» в виде черных квадратных «гелендвагенов». При появлении нашей живописной группы их двери гостеприимно распахнулись, готовые принять нас в свое темное и ничего хорошего не сулящее нутро. Но, видать, Всевышний находился сегодня в игривом настроении, потому что третий раз подряд за последние полчаса крутанул рулетку в обратную сторону: разбрызгивая свет из мигалок, слепя фарами и дико завывая, в конце переулка показались сразу две патрульные машины.

Надо отдать им должное: наши бравые похитители продемонстрировали профессионализм, восприняв поворот судьбы без паники. Не проронив ни слова, они просто синхронно выпустили меня из рук, а один из них ударил кованым ботинком по моей левой лодыжке, да так ловко, что я колодой повалился на асфальт. Одновременно с этим ребятки бестрепетно выхватили из-за спины короткие автоматы, которые тут же принялись плеваться огнем в подъезжающих полицейских.

Во время следующей сцены я лежал на тротуаре, в буквальном смысле не чуя ног, со скованными за спиной руками, осыпаемый раскаленными гильзами. Сами понимаете, из такой позиции много не разглядишь. Но зрелище было настолько любопытным, а страх попасть под перекрестный огонь таким большим, что я сумел отчаянным усилием пару раз перекатиться и прижался к дому.

Не думаю, что там было намного безопасней. Но обзор улучшился. Тем более, что посмотреть было на что.

В патрульных машинах как будто тоже оказались готовы к такому развитию событий. Высыпав наружу и укрываясь за капотами и багажниками, полицейские открыли ответный огонь. Из уютного кресла в кинотеатре все это смотрелось бы весьма увлекательно, полностью отвечая требованиям гангстерского жанра. Но я был не в кинотеатре, а прямо посреди этого дивного Чикаго ― пули свистели надо мной, вышибая из стены куски колкой штукатурки.

Камуфляжный здоровяк рядом со мной ойкнул, схватился за живот и опустился на колено. Другой выронил автомат и ткнулся головой в колесо джипа. Одна из полицейских машин, громко фыркнув, как недовольная кошка, пульнула вверх языком пламени из бензобака. И тогда, перекрывая грохот стрельбы, кто-то из камуфляжных, видно старший, заорал, отдавая вполне в данном случае уместную, но какую-то не совсем военную команду:

― Атанда! Ноги делаем! Всех в тачку!

Пятнистые подхватили раненых, потом я увидел, как, взмахнув серебряным крылом, в «гелендваген» полетел все еще скрученный собственной проволокой Мерин.

А потом я увидел Прокопчика. Во всей красе.

Наши похитители то ли забыли, то ли поленились сковать хромого, да еще находящегося в бессознательном состоянии инвалида. И он им показал, что такое жажда жизни. Как только пришел в себя.

Нет, мой помощник не стал вступать в неравную схватку с превосходящим силами противником. Он разумно предпочел ретироваться ― в сторону, противоположную полю битвы. И скажу вам, даже несмотря на всю безнадежность моего собственного положения, я следил за этим забегом как завороженный.

Подобно лермонтовскому Гаруну, Прокопчик бежал быстрее лани. Быстрей, чем заяц от орла. Хотя, не в пример струсившему горцу, бежать ему приходилось в гипсе. Этот чертов гипс разваливался прямо на глазах у изумленных наблюдателей, разлетаясь комьями, как снег из-под копыт несущегося во весь опор скакуна. И беглец не сбавлял скорости.

Да, Прокопчик делал все, что мог. Но силы были не равны. Один из «гелендвагенов» с еще распахнутыми дверями, размахивая ими на ходу, как огромными черными крыльями, двинулся в погоню, с ревом набирая ход. Почти в то же мгновение и меня сграбастали в охапку мощные пятнистые руки, волоча ко второй машине.

Непонятно зачем, на голом инстинкте, я также начал вырываться в надежде хоть одним глазком засвидетельствовать последние секунды жизни моего друга и напарника. И тут снова, как уже не раз случалось за этот, будь он трижды неладен, вечер, события замелькали на пределе возможностей человеческого восприятия.

Прокопчик летит в ошметках гипса.

Черный ворон «гелендваген» кружит прямо над ним.

Откуда-то из подворотни с жутким грохотом, в облаке едкого чада выруливает мотоцикл с закованным в кожу седоком.

Меня запихивают в машину, я отчаянно упираюсь, до хруста выворачивая шею, ― мне позарез нужно видеть, что происходит там, впереди. И я вижу.

Мотоциклист ровняется с Прокопчиком. Он делает ему знаки, предлагая запрыгнуть на заднее седло.

В последнем припадке отчаяния я зубами вцепляюсь в держащую меня мертвой хваткой руку. И буквально на мгновение она ослабевает. Я все еще могу наблюдать за происходящим.

«Гелендваген» горой нависает над мотоциклистом, а Прокопчик все никак не может изловчиться вскочить ему за спину.

Меня бьют по голове прикладом автомата.

Время останавливается.

15

Странным образом сознание вернулось на той же мысли, на которой так скоропалительно отъехало: как там несчастный Прокопчик?

Хотя прежнего азарта не было. Была тупая боль в голове, во всем теле и особенно в левой лодыжке.

Вернее, в лодыжке была острая. Острее даже, чем следующая посетившая меня мысль: как тут несчастный я?

Вокруг был полумрак, и прежде всего я попытался разобраться: он действительно вокруг или только у меня в голове? По некотором размышлении я пришел к выводу, что и там, и там. Сохранившиеся органы чувств информировали, что я лежу лицом вниз на чем-то жестком и колком, в то же время слегка податливом. Шея затекла, но мне удалось слегка повернуть голову и увидеть, что неподалеку в полутьме отсвечивают части какого-то металлического приспособления с валиками, цепями и рычагами.

Дыба, догадался я с ужасом. Это пыточная камера!

Следующим движением я попытался резко приподняться и сесть. Безнадежно. Со стороны, наверное, это смахивало на конвульсии разрубленного лопатой дождевого червя.

― Я тоже сперва испугался, ― негромко просипели где-то у меня за левым ухом. ― Но это так, декорация.

Голос явно не принадлежал заике-Прокопчику. Червь извернулся в совсем уж немыслимом зигзаге: мне удалось оказаться лицом к говорящему. Это был Мерин.

― Удивительно переменчива фортуна, не правда ли? ― поинтересовался он, заметно шепелявя: у него оказался выбит зуб или даже несколько.

Я пригляделся к товарищу по несчастью. Давешнее платье на нем неприлично задралось по самые ягодицы. Парик съехал набок. А измазанное косметикой лицо в сочетании со свежими ссадинами и кровоподтеками смотрелось как чудовищная маскарадная маска. Но голос был спокойным и ироничным:

― Кстати, декорация-то она декорация, но модель, можно сказать, действующая. А в древности, скажу я вам, умели людишки друг друга мучить. Дыба ― она чем хороша? Укладываешь испытуемого, и можно его хоть сжимать, хоть растягивать. Очень эффективно получается ломать ему мелкие кости. И даже кожу сдирать. Мне, например, однажды пришлось...

― Ну, кое-кому это только в кайф, ― почти истерически оборвал я его. Мой желудок начал ползком приближаться к горлу, и я понял, что подробное описание пыточных процедур сейчас не слишком будет способствовать подъему настроения.

Но Мерин был настроен неагрессивно. Легко вздохнув, он просто отвернулся от меня, пробормотав себе под нос разбитыми губами:

― Ах, что вы все в этом понимаете...