Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2] - Михаил Гуськов

— Брось меня ему! — взмолилась Варя Повалихина, сквозь грохот бури Аркадий едва расслышал голос своей подруги. — Вдвоем нам все равно не спастись.

— Нет, Варя, я знаю, что ему надо!

Аркадий снял с пальца кольцо Ангия Елпидифоровича Хрисогонова и кинул его в раскрытую пасть океана, и почти тотчас же волны обмякли, ветер стал слабеть, черные тучи разлетелись, и ступа легко взмыла в поднебесье навстречу восходящему солнцу.

Глава 19

БИТВА С САТАНОЙ

Самую малость дрогнула душа отважного громовца, когда ударив кнутом, замуровал он себя в подземном царстве. Почувствовав слабину, его пленники сразу же ощетинились и оскалились, готовые наброситься на своего пастуха, но тот, уже справившись с минутным малодушием, заорал на них, потчуя ударами Зевесова бича:

— Геть! Нечистая сила! А ну, пошла дальше! — и, пришпорив пятками союзного депутата, помчался по тоннелю вниз, обрушивая за собою стены дьявольской шахты, через которую бесы просачивались на свет Божий.

Вскоре жар и духота стали усиливаться, и Побожий очутился в первом круге адского подземелья, среди котлов и печей, в которых жарились грешники. Тут бравый майор своими глазами убедился, насколько сильны и нестерпимы были мучения тех, кто нарушал христианские заповеди, не подавал нищим и вообще жил не по совести. Однако зная, что люди грешат не сами по себе, а по наущению дьявола, старый украинец решил посчитаться с чертовым отродьем в самом его логове Для начала он стеганул двух бесенят, которые на вилы поддевали несчастные души, бросая их из чана с кипятком в чан со смолой, а потом обратно и, помыв в кипятке, снова опускали в смолу.

— Ишь вы, забавники! А ну, полезайте сами в котел! — Побожий сшиб их ударами кнута в булькающую смоляную гущу. Завизжав, как свиньи, чертенята хотели выскочить из чана, но майор накрыл их сверху огромней крышкой. Вой чертей смешался с воем терзаемых душ, которым под крышкой стало еще нестерпимее переносить адские муки, а грозный старик уже лупил следующих чертей, да еще накидывал на них дюковские веревки и вязал друг к другу хвостами. Связки этих чертей он бросал на спину своего великана с мешком, кроме того он ногой опрокидывал котлы со смолей и кипятком, и грешные души выскакивали из них, хватали вилы и крючья и набрасывались на своих мучителей.

Через какие-нибудь полчаса ад напоминал римскую империю времен упадка, когда на нее двигались победоносные полчища готов. Словно разрушитель Рима Аларих, впереди на лихом Гуго Карловиче скакал Маркелыч с партбилетом в левой руке, которым он прикрывался словно щитом от стрел дьявольского войска, и с молниеносным бичом — в правой. Постепенно легионы нечистой силы стали приходить в себя от внезапного нападения, но все равно не могли противостоять недобежкинскому кнуту и вере бравого украинца в правоту своего дела. Однако чем глубже он углублялся в неприятельский стан и все ниже опускался в следующие круги преисподней, тем труднее становилось дышать новоявленному Алариху.

— Эх, кабы знать такое дело, прихватил бы в кабинете гражданской обороны у нас в ЖЭКе противогаз! — с сожалением подумал старик. — Климат здесь шибко южный, неподходящий для христианской души. От серы нос почище, чем от чеснока, щекочет. Нет, не хотелось бы мне ни за какие коврижки при жизни потом, после смерти, здесь остальное время коротать.

Маркелыч подскакал ко второй стене ада, от которой пахнуло на него таким жаром и духотой, что старик закашлялся.

— Нет, не возьмешь на испуг старого ветерана! — вскричал он, и ударил своим кнутом в адамантовы ворота, которые от удара разлетелись на тысячи стальных осколков, словно были выкованы не из крепчайшей стали самыми искуснейшими литейщиками с соблюдением самой новейшей технологии, какая известна только литейщикам ада, а выделаны из хрупкого хрусталя или фарфора.

— Эй, есть тут ветераны Отечественной? — бросил он клич мертвым душам, многие из которых были вооружены отнятыми у чертей пиками и щитами.

— Есть, есть ветераны! — раздались радостные голоса. И Маркелыч с некоторой горечью обнаружил, что многие его сотоварищи по фронту попали в адское пекло, но вместе с тем, увидев, с каким знанием дела они держали строй, сооружали катапульты и приспосабливали котлы под пушки, заряжая их сухой серой и дымным порохом, обрадовался подмоге. Приглядевшись попристальнее к душам, копошащимся возле самодельных орудий, Побожий понял, что среди них затесалось много бывших эсэсовсцев. Только адское пламя смогло примирить бывших врагов, и теперь они лихо дрались с общим противником. Побожий хотел было отогнать их кнутом, но один из наводчиков пушки с Рыцарским крестом на изможденной шее, отдал ему честь и отрапортовал:

— Герр генераль! Погибшие под Москвой и Сталинградом войска вермахта хотят кровью искупить свою вину. Мы готовы доблестно сражаться под вашими знаменами с общим Врагом Рода Человеческого!

— Пусть сражаются! — закричали русские души.

А душа бывшего оперуполномоченного татарина Валиева, который признал Маркелыча, радостно замахала рукой:

— Мы в общих котлах все давно примирились, Маркелыч! У нас один враг — Сатана!

Услышав такое мнение обитателей котлов и печей преисподней, Побожий согласно кивнул седым чубом: «Нехай остаются! Вперед, ребята!»

И все войско бывших греховодников бросилось в атаку на второй круг ада, как саранча вскарабкиваясь на крепостные стены и редуты. Старый ветеран на Гуго Карловиче проскакал через разбитые ворота и предстал перед страшным, величиной с гору воином в золотом шлеме и панцире, но вместо ног у него стальной чешуей извивался змеиный хвост.

— Эй, остановись, человек! — таким ужасным голосом, блестя огненными глазами закричал этот полузверь-получеловек, что Гуго Карлович лопнул как мыльный пузырь, обрызгав своего седока зловонной желчью, а великан, на которого Побожий нагружал связки чертей, задрожав, упал на колени.

— Зачем ты живой посмел явиться в мое царство, и знаешь ли, какие муки ждут тебя, если я исторгну из груди твою душу?! Таких мук не испытал ни один человек от сотворения мира, каким я подвергну тебя, если ты сейчас же не уберешься отсюда по-добру по-здорову.

— Так ты и есть Сатана?! — возгласил Побожий и, прикрывшись партбилетом, стеганул Врага Рода Человеческого своим кнутом, Тот закрылся бриллиантовым шитом и, взлетев на стальных в полнеба крыльях, бросил сверху в Маркелыча свое копье, которое, отскочив от красной книжечки, отлетело на триста верст и взорвалось настоящей атомной бомбой.

— Чего ты хочешь, старик? — воскликнул Сатана, сдвинув свои брови, похожие на двух крылатых грифонов.

— Хочу, чтобы ты оставил землю Русскую в покое и всех чертей, что я привел в твое царство, не пускал на землю во веки веков.

— По Божьему попущению и по грехам людей совершается все зло на земле! Уже на земле идет наказание грешников. Согласен я на срок, говори, неразумный старик, на сколько лет не должен я выводить своих слуг на землю.

— В течение одного века! — решил Маркелыч, что ста лет хватит, чтобы добро на веки веков укоренилось в сердцах людей. — Но это еще не все. Должен ты отпустить в рай всех солдат от рядового до генерала, кто пролил свою кровь за Отечество, а потом согрешил в мирной жизни.

— Не бывать этому, старик! — крикнул Сатана. — Что мое, то мое, ни одной души не получит враг мой до срока, когда кончится моя власть над миром.

И завязалась между ними новая страшная битва, Мгновенно бы испепелил Маркелыча Сатана, если бы не чудодейственная сила партбилета — все козни Дьявола отлегали от этих слов «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи», но сила его была не в нем самом, а в той вере, которую имел в него доблестный партиец.

К третьей стене прижал Сатану Маркелыч, но почувствовал, что изнемогает, и понял он, что не одолеть ему все девять кругов ада, может, если бы был он помоложе годков на десять, то одолел бы и все девять кругов, но сейчас здоровье и силы были уже не те, Но и Сатана увидел, что много еще урона может нанести ему человек своей верой и огненным кнутом. Испугался он, что силой духа может победить его человек.

— Хорошо, старик! Готов я отпустить в рай всех солдат от рядового до сержанта, если ты прекратишь избивать мое воинство.

Маркелыч оглянулся ка свои души, среди которых было много офицеров.

— Как можно согласиться на такую несправедливость? — воскликнул майор, переводя дух.

Он сидел на шее того самого великана, что стоял в церкви Хомы Брута. Связки чертей, словно переметные сумы, были приторочены к бокам чудовища, а манок с нечистью со всего света болтался за плечами чудища.

— Никак невозможно согласиться ка это! Подумай сам, ты же неглупый человек. Тьфу! Какой же ты человек, когда ты есть Сатана, — оговорился отставник. — На ком больше ответственности, на командире или на подчиненном? Я сам был майором и знаю, что трудов у меня было больше, чем у рядовых, а благ, какие имеют полковники да генералы, никаких.