Школа террористов - Иван Черных

- Я знаю, что очень сложное. Но расскажи подробнее.

Она помяла пальцы рук.

- В общем, ваши не пошли на обмен, арестовали ещё нескольких сотрудников ГАИ, чем обострили ситуацию. Барон предъявил им ультиматум: если не освободят арестованных в течение пяти дней, корреспондент... - Она замолчала. Да и без слов все было ясно.

- Но пять дней уже прошли?

Она кивнула. И повторила:

- Мы сделаем все, чтобы освободить тебя... Кое о чем папа уже договорился, не знаю как ты отнесешься к этому...

- Говори, - поторопил я, не ожидая из её сообщения ничего хорошего, но предпочитая знать свою участь, чем быть в неведении.

- Они предложили такой вариант: сохранят тебе жизнь, если ты согласишься быть у них военным советником и тренером - ты так разделался с их сенсеем, что они считают тебя прекрасным самбистом и каратистом.

- Учить их убивать людей?

- Да нет. По-моему, это не банда Барона. Они готовят телохранителей для бизнесменов. Ты же там был, видел эту школу.

- Я сидел там в одиночной камере и, кроме яблоневого сада да господина Герпинеску, возможно самого Барона, по существу, ничего и никого не видел. Да - ещё спортивную площадку и полосу препятствия видел. Там что, воинская часть раньше располагалась?

- Не знаю. Я там не была.

- Нет, учить людей убийству... не на войне, извини меня.

- Но у тебя нет другого выхода. Притом, это временно, не надолго. Мы что-нибудь придумаем, может, выкупим тебя. Надо пока выжить...

Да, выбора у меня не было. Но возвращаться за колючую проволоку к бандитам, где каждый в любую минуту может воткнуть нож в спину... И отказаться, когда приговор уже вынесен... Положеньице... Рискнуть? А что я теряю. Во всяком случае, отсрочу свою смерть. Как говорил наш комбат в Афганистане: "Не важно, когда умереть, важно, как умереть". А там я могу ещё сделать что-нибудь полезное для своей страны... Не может быть, чтобы мои командиры и наше правительство бросили меня на произвол судьбы. Тут что-то не так. В общем, надо идти на компромисс...

- И на какой срок они берут меня тренером?

- Этот вопрос папа тоже обговаривал. Договорились - на год, после чего клятвенно заверили, что отпустят тебя с миром. Но я надеюсь, что мы раньше тебя освободим.

- Ну что ж, - после длинной паузы согласился я. - Ты права, другого выхода у меня нет. И я верю - не им, разумеется, а тебе с отцом.

Альбина обняла меня за шею, обдав запахом французских духов.

- Ты умница. Я буду тебя навещать, поправляйся быстрее.

2

И вот я снова за высоким железобетонным забором с колючей проволокой поверху, в небольшой комнатенке двухэтажного особняка, в котором живут дезертиры и уголовники, домушники и карманники, решившие за большие деньги повысить свою квалификацию - перейти в разряд наемных убийц. И мне надлежит учить их самым жестоким, самым изощренным приемам насилия.

Я не раз задавал себе вопрос, правильно ли поступил, приняв предложение главаря школы террористов ( уже на третий день я знал чем занимаются "курсанты-спортсмены", будущие телохранители бизнесменов), и, проанализировав ещё раз ситуацию, пришел к выводу, что правильно. Приговор мне подписан, и умереть никогда не поздно; главное - как умереть. Надо не упустить шанс, дать о себе знать, разоблачить эту банду. Правда, мои попытки пока тщетны. Даже Альбина, которую я просил переслать письмо моим родственникам в Москву, отказалась, объяснив, что дала слово никаких просьб моих не выполнять, дабы не усугубить мое положение. А письмо - было бы ниточкой... Что ж, будем ждать других оказий. Надеюсь, и наши органы безопасности не прекратили поиски...

Визит Альбина задал мне новую головоломку, заставив не одну ночь помаяться от бессонницы, поразмышлять над тем, что кроется за предложением стать тренером в школе убийц. Кто такой Барон, как удалось Альбине пробиться ко мне и насколько правдиво её объяснение? Недоверие к ней снова терзало душу. Вот уж поистине - пуганая ворона куста боится... И ответ пока определился такой: тренером меня взяли, конечно же, не из-за моих необыкновенных способностей, а хотят использовать для каких-то своих целей, потому надо быть все время начеку, вести игру как вдумчивому шахматисту, видеть расклад фигур и поле битвы на много ходов вперед. Барон, конечно же, не Комрад Герпинеску - слишком мелкая фигура в такой игре и ординарная умом и поступками - я успел это определить по беседам с ним. За Бароном стоит влиятельный в правительстве человек, обладающий немалыми средствами, а возможно и властью: содержать такую школу даже преуспевающему бизнесмену непросто. Правда, по ночам "курсанты-спортсмены", переодевшись в элегантные костюмы, выезжают куда-то на машинах и мотоциклах, возможно на "охоту" за баксами. Но без надежного прикрытия сверху школа долго не просуществовала бы.

Загадкой для меня оставалась и Альбина. В больницу и во второй раз она приехала абсолютно трезвой, и я удивился произошедшей в ней перемене. Значит, она вовсе не алкоголичка? Почему же она тогда так напивалась?.. И выглядела помолодевшей, будто девчушка лет семнадцати. В легком полупрозрачном платьице с лиловыми колокольчиками по оранжевому полю, от которого веяло степью и луговыми цветами, Альбина сияла, как знойное июльское солнце, обжигая меня прикосновениями будто наэлектризованного тела, игривым покачиванием бедер, большими огненно-карими глазами. Словно и не было две недели назад Андрея, её жениха, не случилась с ним ужасная катастрофа. И словно то дорожное происшествие, из-за которого я оказался в застенках и на больничной кровати, смертный приговор, вынесенный мне, являлись для неё всего лишь детской игрой, или, по крайней мере, недоразумением. А сколько я пережил за эти дни, сколько в моих волосах появилось седины! А о ней ни слова в газете, и разъезжает на своей машине (правда, теперь на новой, светло-бежевых "Жигулях" последней модели) как ни в чем не бывало. Разыскала меня там, где не могут найти опытнейшие следователи, контрразведчики... Неужели такова магическая сила папенькиных денег и её обольстительной красоты?

Альбина и в самом деле была чертовски привлекательна. Даже широковатый нос с большими ноздрями, тяжелые скулы показались мне оригинальными, придающими лицу особую прелесть. Но как она относится ко мне, что заставляет её проявлять такое участие? Угрызение совести, симпатия или тоже далеко идущие цели, связанные с кознями националистов во главе с Бароном? И не мог я пока найти ответа на вопрос напилась ли она тогда в кафе с горя или талантливо разыграла сцену, чтобы завлечь меня в западню...

У меня в группе пять человек: двое русских, один украинец и двое молдаван, недавно сбежавших со срочной службы. Русские и украинцы бывшие зэки, занимавшиеся бандитизмом и кражами, освобожденные по Горбачевской амнистии и снова попавшиеся на рэкете и вовремя скрывшиеся здесь, за забором школы террористов. Молдаване - Мирча Хадырке, двухметровый увалень с туповатым и жестоким лицом, и его односельчанин Петря Супруне, антипод по внешности и характеру: красавец с гусарской выправкой, энергичный и неглупый, ловкий и компанейский, любящий в часы досуга "травить" байки, рассказывать анекдоты и внимательно слушать других.

Отношение всех пятерых ко мне, как я и предвидел, однозначное: каждый при удобном случае воткнул бы нож в спину, и за сенсея, и за то, что я русский офицер, "изгалявшийся" над ними во время срочной службы, и за то, что снова командую ими. Особенно ненавидит Мирча. Обладающий недюжинной природной силой, в физическом отношении он уступает солдату-первогодку: не может подтянуться на турнике до трех раз, не говоря уже о таких упражнениях, как передний выжим, склопка, прыжки через "коня", которые обязательны для каждого курсанта; и мне приходится заниматься с ним больше, чем с другими. Каждый раз, когда я повторяю команду: "К снаряду!", его сытое, круглое, как колобок, лицо покрывается бурыми пятнами, а в глазах вспыхивают искры негодования. Но нам приходится терпеть друг друга, хотя в один прекрасный момент, может, у кого-то из пятерых или у меня выдержки не хватит...

Групп в школе восемь. Есть сборные, многонациональные, как моя, а есть чисто молдавские. Но никаких эксцессов между группами нет и межнациональных трений пока не происходило. Тренеров, а точнее сенсеев (в школе отдается предпочтение японским видам борьбы), тоже восемь, плюс четыре преподавателя по теории: по тактике террора, по вооружению и стрелковому делу, по связи и шифрокодированию, по общей подготовке, включающей историю Молдавии, экономику, государственное устройство. В общем, целый подпольный университет...

Распорядок в школе строгий, как в армии: подъем в 6,00, физзарядка, утренний туалет, завтрак. Занятия с 9,00 до 14,00. Обед, отдых до 16,00. Еще два часа занятий. Потом курсанты, кто не в наряде и не задействованы в других мероприятиях, могут покинуть территорию школы до 23,00, то есть до отбоя. Выходные - суббота и воскресенье, дни отдыха и встреч с родными только для тех курсантов, кто успевает в учебе.