Осенний Лис - Дмитрий Скирюк

— Да.

— Понятно… — Жуга потер подбородок и тоже умолк.

Ила обернулась.

— Спа… спасибо… — проговорила она и улыбнулась. В глазах ее были слезы. — Спасибо…

— Девять лет… — задумчиво проговорил Жуга. — Она, должно быть, совсем отвыкла от людей. Лес — ее дом.

— Она — человек, — сказал Геральт, подойдя ближе, — и место ей среди людей. все эти годы отец верил, что она жива, и искал ее.

— А ты кто такой, чтобы решать ее судьбу? — возразил Жуга. — Все эти годы водяной растил ее и заботился о ней. Спроси у него, надо ли ей уходить.

Заслышав, что разговор зашел о нем, старик-водяной поднял голову. Густые светлые усы раздвинулись, в бороде проглянула улыбка. Он кивнул, и выдохнул тихо:

— Да…

До Олега наконец дошло, что сегодня, видно, убивать уже никого не будут, но понять, что происходит, он все еще не мог.

— Эльза-Мария… — пробормотал он, растерянно глядя то на водяного, то на Геральта с Жугой. — Ничего не понимаю… Вы что, сговорились, что ли?

Шли минуты, и вдруг ночной лес осветился ярким трепещущим заревом; Олег обернулся поспешно и ахнул: мельница горела. В узком оконце жаркими багровыми язычками плясало пламя. Крыша уже занялась, еще миг — и щепа на ней запылала, шипя и потрескивая.

— Матушки мои!!! — Олег схватился за голову и суматошно забегал вокруг. — Мельница! Моя мельница горит!

— Это я поджег, — спокойно произнес Геральт.

Олег вытаращил глаза.

— Ты?! Зачем?!

Геральт пожал плечами.

— ЗАЧЕМ, я тебя спрашиваю?!

— Так надо.

— Надо?! — взвыл Олег и подпрыгнул в бессилии. — Чтоб ты сдох, проклятый ведьмак! Красного петуха! мне! у, сволочь! Не зря вас все ненавидят! Да что же это такое делается…

Жуга поднял голову и с минуту молча смотрел на пожар. Повернулся к Олегу.

— Пускай горит, — сказал он. — За эти годы стены так напитались злом, что и огонь все не вытравит… Пускай горит.

Мельница к тому времени уже пылала вся, целиком, словно большой смолистый факел. Даже не по себе становилось от того, как ярко горели отсыревшие бревна. Олег глянул на нее и как-то сразу притих. Шмыгнул носом, глянул на Илу, глянул на Геральта и опустился на траву, обхватив голову руками. По небритым его щекам текли слезы.

— Легко тебе говорить… — сдавленно сказал он. — А я… А мне… Эх! И откуда ты только свалился на мою голову? Откуда вы все свалились на мою голову?! Эх вы-ы-ы…

Ломая над лужами тонкий лед нового дня, по стылой осенней дороге шли трое. Два путника — рыжий и белокурый, шли бок о бок, третий — широкоплечий черноволосый детина, держался чуть позади, ведя в поводу гнедую оседланную лошадь. На лошади кто-то сидел: под несколькими слоями одеял угадывалась хрупкая девичья фигурка.

Слышался разговор.

— …на развилке надо на север сворачивать, — неспешно пояснял Геральт, указывая рукою, — и добираться лучше окольной дорогой. Я через старый кромлех ехал, но вам туда лучше не соваться.

— Это где камни кругами стоят? — полюбопытствовал Олег.

— Да, — ответил вместо Геральта Жуга. — Я знаю…

— Слышь-ка, Геральт, — спросил вдруг Олег. — А этот, который приходил тогда… ну, кого ты зарубил… где он?

— Сгорел. Вместе с мельницей.

— Кто это был? Тролль?

— Тролль? — переспросил Геральт и поднял бровь. — Ты бы еще сказал — кобольд…

— А что я такого сказал-то?

— Это был Моргун.

— Мельник?! — Олег остановился и посмотрел недоверчиво на Жугу. Тот кивнул, подтверждая. — Ничего себе… Да видано ли дело, чтоб человек превратился в этакое вот страшилище?! С чего вдруг?

— Колдовство всегда отражается, — пояснил Геральт. — Кому-то заклятия уродуют душу, кому-то — тело. А некоторым — и то, и другое… Кстати, — он полез вдруг в карман и вынул браслет с камнем. Подбросил на ладони, протянул Жуге. — Твое?

— Мое, — облегченно вздохнул тот. — Значит, это ты взял… А я уж думал, что потерял его.

— Его просто так не потеряешь. На, возьми.

Жуга на ходу сунул браслет в котомку, забросил ее за плечи и некоторое время шагал молча, сосредоточенно о чем-то раздумывая. Посмотрел искоса на ведьмака.

— Геральт…

— Что?

— Этот браслет и камень… Что они такое?

— А ты не знаешь?

— Нет.

Ведун усмехнулся, затем его лицо вдруг посерьезнело.

— Ты ведь плохо различаешь цвета? — спросил он.

— Да… а откуда ты знаешь?

— Ты сам тогда сказал, что видишь в темноте, а это все связано… М-да… Значит, этих сполохов на камне ты не видишь.

— Вижу, но… Ага… Кажется, я понимаю.

— Думаю, со временем ты сам во всем разберешься.

Некоторое время они шли молча.

— А обо мне ты что-нибудь можешь сказать? — снова спросил Жуга.

Геральт покачал головой:

— Так, сразу — нет.

— Совсем-совсем ничего?

Тот задумался. Жуга терпеливо ждал.

— Не вся кровь в тебе человечья, — наконец сказал ведун. — Это все, что я знаю про тебя наверняка.

Версты три после этого ведьмак молчал, время от времени хмурясь и качая головой — словно бы отгонял какую-то назойливую мысль.

— Почему ты решился вернуться к мельнице? — спросил вдруг он.

Жуга пожал плечами.

— Толком не знаю. Мне просто пришло вдруг в голову. Ты сказал, что хочешь нас убить…

— И?…

— И — не убил. Хотя, мог запросто. Дал нам сбежать заместо этого.

Олег слушал в оба уха, забывая глядеть под ноги.

— Сам ты подойти к девчонке близко, видно, не смог, — продолжал между тем Жуга. — Тебе нужен был кто-то… Ну, как бы это сказать… робкого десятка, что ли… Чтоб побежали без оглядки. А колесо — я с самого начала понял — неладное там что-то. Неспроста этот мельник без помощников работал. Уж каким макаром он туда смог водяного загнать, ума не приложу… И главное — зачем? Золото он, что ли, с него требовал, или на дочь его глаз положил…

— Все может быть, — Геральт покачал головой. — Да… Про колесо я как-то не подумал. Руки не дошли. Надо было им заняться, да Моргун этот невовремя подвернулся.

Дорога сделала поворот, и вскоре все трое подошли к развилке. Геральт остановился, поправил меч за спиной. Повернулся к двоим друзьям.

— Мне туда, — он указал налево.

— Не по пути, — покачал головой Жуга. Олег кивнул, соглашаясь — и Марген, и другие знакомые земли лежали по правую руку от них.

Геральт помолчал. Поднял взгляд на Жугу.

— Если хочешь, — сказал он, — идем со мной. Граф обещал награду — две тысячи серебром — половина по праву твоя.

Жуга не ответил. Повел плечом — тугая повязка, пропитанная черным бальзамом ведуна неприятно холодила кожу, но боль уже не так досаждала, да и рана помаленьку затягивалась.