Русская военно-промышленная политика. 1914—1917. Государственные задачи и частные интересы. - Владимир Поликарпов

Одной из первых со своим проектом выступила фирма «Сломницкий Крейцбергер» (так в документах. — В. П.) от имени «группы финансистов, предполагающих в самом скором времени основать в пределах Российской империи крупный электрохимический завод». Сломницкий Крейцбергер ссылался на опыт норвежских предприятий и исчисленную возможность использовать энергию «водяной силы» в России. В заявлении от 20 февраля 1908 г. фирма предложила ГАУ поставлять азотнокислую известь (а не азотную кислоту — для удобства и безопасности перевозки), полученную из азота с помощью вольтовой дуги, по цене не дороже чилийской селитры. Как говорилось в заявлении, со временем азотнокислая известь могла найти широкий сбыт в качестве сельскохозяйственного удобрения. Но экстенсивность земледелия еще не позволяла полагаться на быстрое образование такого рынка сбыта, поэтому предприниматели не могли вложить средства в создание нового завода без договора с ГАУ и запрашивали ведомство, на какое количество азотнокислой извести и на сколько лет возможен заказ от артиллерии. На этот запрос ГАУ ответило через три месяца формальной отпиской: азотнокислую известь в ГАУ не используют; но если б она и потребовалась, то ни на какие гарантированные заказы нечего надеяться (да и не ГАУ, вообще, утверждает заготовительные сделки){537}.

В то время вопрос «об утилизации атмосферного азота» с целью получения азотной кислоты и ее солей уже служил предметом обсуждения на 7-м международном конгрессе чистой и прикладной химии в Лондоне в мае 1909 г. Этот вопрос, по оценке В.Н. Ипатьева, «новый для многих стран и очень важный», привлек внимание участников конгресса, где «в особенности много было химиков немецких». Один из докладов сделал норвежец Кристиан Биркеланд, уже построивший в 1905 г. вместе с Сэмюэлем Эйде на норвежских водопадах первые заводы для сжигания азота кислородом воздуха в окись азота. По словам Ипатьева, «у многих явилось убеждение, что смелые попытки норвежских ученых в скором времени создадут новую эру в химической промышленности». Другой способ разработали в Германии Ф. Габер (за это открытие, синтез аммиака, он в 1918 г. получил Нобелевскую премию) и К. Бош; их технология применялась на заводах Баденской фирмы (именно этот способ и «спас Германию от азотного голода во время мировой войны»){538}.

В сентябре 1909 г. Горбов подал по инженерному ведомству новую записку{539}. В ней, напомнив по пунктам, какие именно пробелы в снабжении вооруженных сил заполняются импортом, он обращал внимание на то, что итог исследований, проведенных комиссией в 1905 г., не только не опроверг его тревожных наблюдений, но и «еще более подчеркнул нашу подчиненность соседям». Основное содержание своей записки Горбов посвятил проблеме замены селитры, ввозимой из Чили, и указывал, что создать двухгодовые запасы чилийской селитры[131] в принципе невозможно, так как «по своей гигроскопичности она не выдерживает долговременного хранения (выветривается) и действует разрушительно на помещения, в которых хранится». Опять обратившись к вопросу о замене селитры, ввозимой из Чили, он изложил результаты лабораторных исследований о способах добывания азотной кислоты из атмосферного азота с помощью электрической энергии.

Проводимые опыты, казалось, позволили выработать приемлемую технологию. Печь, сконструированная Горбовым и Миткевичем, уже в 1908 г. дала «богатый опытный материал»; в представлении членов комиссии, «несмотря на свою простоту устройства», она сулила результаты, «нисколько не уступающие» действию печи Биркеланда и Эйде (в 1909 г. Миткевич побывал в Норвегии и осматривал их оборудование, посетив Нотодденский завод), даже «превосходящие ее»; да и в отношении устройств фирмы BASF «пока еще трудно судить, имеются ли какие-нибудь серьезные преимущества» у немцев{540}. Постановке этого производства в промышленном масштабе должно было предшествовать ассигнование небольших средств на окончание опытов, с одновременным обследованием гидроэнергетических ресурсов в бассейне Суны (река вблизи Кондопоги, севернее Петрозаводска). Постройка завода, по расчетам Горбова, обошлась бы в 4–5 млн. руб. и заняла «не менее четырех лет». Допуская вероятность того, что к сооружению завода проявит интерес частный капитал, Горбов, однако, считал этот путь нежелательным: «Если предположить, что будет признано возможным временно отдать производство азотной кислоты для военного ведомства в частные руки, что равносильно, по-моему, передаче в руки частных лиц государственной обороны, то и тут было бы желательно принять во внимание необходимость долговременных предварительных изысканий и обширность гидротехнических работ, так как иначе может оказаться, что в конце концов завод запоздает и что в течение ближайшей войны мы принуждены будем… экономить ружейный и артиллерийский огонь».

Всеми этими соображениями обосновывалась целесообразность отпуска 56 тысяч рублей по смете военного ведомства на 1910 г. на химические опыты и гидротехнические изыскания. «Считаю важным отметить при этом, — докладывал Горбов, — что если на Суне окажется больше 20 тысяч л. с, то они найдут применение для нужд того же военного ведомства, так как они необходимы для электрометаллургии… и для электрохимического добывания алюминия, водорода (для дирижаблей) и т. п.»{541}.

Точку зрения Горбова, не склонного полагаться на частную инициативу, разделяли в ГАУ. 30 декабря 1909 г. туда обратился техник Ф.А. Фредер — «представитель заграничной группы, желающей заняться в России постановкою добычи азотной кислоты сжиганием воздуха по способу Биркеланда — Эйде». Подготовка ответа в ГАУ заняла три месяца (тем временем проблема «норвежской селитры» уже обсуждалась и в широкой печати)[132]. 26 марта 1910 г. Фредеру сообщили, что казенным заводам ежегодно требуется 225–540 тысяч пудов селитры, но что «азотная кислота не приобретается казенными заводами, а изготовляется в них самих». Долгосрочного же договора не предвидится, и вообще поставку селитры или кислоты можно получить лишь путем конкуренции «на торгах на общих основаниях».

В эти же дни, 10 марта 1910 г., предложение соорудить завод поступило к военному министру от инженера М.А. Токарского — председателя Совета съездов металлозаводчиков Северного и Прибалтийского районов. Он представился как «единственное лицо, могущее организовать скорое получение азота внутри страны». Сделать это, заявил Токарский, способен «только я, в силу особого высочайше утвержденного за мной права на пользование Кондопожской водяной энергией в Олонецкой губернии». По его словам, достигнуть той же цели «путями, предположенными военным ведомством», удастся не раньше как через 6–7 лет (что и оправдалось), тогда как «я имею возможность осуществить снабжение армии отечественным азотом лет на пять скорее». Он брался приступить к сооружению завода «немедленно» и, по его уверению, «без затрат со стороны военного ведомства». Однако тут же он сам обязательным условием такого шага выдвигал «подписание договора на предмет поставки азотной кислоты»{542}.

Свое ходатайство Токарский подкрепил сообщением, что «сейчас в Гамбурге образовался синдикат… во главе с Морганом и Немецким банком» и с участием в нем «шведских заводов электрохимического изготовления азотной кислоты», а потому теперь «обеспечение русской армии порохом находится всецело в руках иностранцев». Действительно, в Норвегии и Швеции не оказалось достаточных капиталов для устройства электрохимического производства селитры, и Эйде сначала организовал фирму Norsk Hydro с привлечением преимущественно французского капитала, а затем другую (с участием немецкой фирмы BASF), существовавшую в 1907–1910 годах{543}. Норвежцы предлагали и России уступить свою технологию в виде проекта химической части производства, рассчитанного на использование 24 тысяч л. с, за 870 тысяч рублей — без собственного участия в его реализации. Для этого нужно было прежде создать соответствующую электроэнергетическую базу. В этом качестве, с их точки зрения, больше, чем Суна, подходили реки Выг, Кемь и Поньгома с общим энергоресурсом в 180 тысяч л. с.{544}

О ходе собственных вялых переговоров, закончившихся отказом, Токарский позднее рассказывал так: «Я и два инженера из Варшавы сделали предложение в артиллерийское ведомство учредить на нашей водной энергии в Олонецкой губернии завод азотной кислоты» — за свои средства, «на свой риск и страх», не требуя никакого содействия от казны, кроме гарантированного десятилетнего заказа на азотную кислоту по существующей рыночной цене. «Дело поступило в разные комиссии артиллерийского ведомства, разбиралось там в течение около года, и [в 1912 г.] резолюция одного из последних заседаний была такова: так как предприниматели говорят, что ими вопрос изучен досконально, а по мнению комиссии он изучен недостаточно ясно и точно, то это предоставление им заказа и невыполнение ими, в случае неудачи, может дискредитировать в России постановку частного изготовления азотной кислоты. А посему полагается отклонить это предложение. Ну хорошо, — подытожил свое сообщение Токарский, — мы ведь 800 000 так, на воздух, не хотели кинуть. Мы ведь уже 70 тысяч на изыскания израсходовали. (Смех.) Это курьезно… В частной практике никто бы не сказал лицам, предлагающим тратить свои деньги на дело, что, господа, вы с ума сходите, там ничего нет, вы тратите зря. Частные предприниматели, может быть, покачали бы головой, но отговаривать во всяком случае не стали бы»{545}.