Манускрипт египетского мага - Мари Тегюль

же происхождение. Что-то смутное я вспоминаю и в связи с царем Соломоном и принадлежавшим ему метеоритом или, как называли в старину, аэролитом.

И с этими словами Елизавета Алексеевна положила перстень в коробочку.

— Все это очень интересно, — Ник покрутил коробочку в руках, — но почему шейх сделал мне такой ценный подарок?

Ник вопросительно посмотрел на дам. И тут его поразил вид Лили. Она опять сидела с видом галчонка, попавшего в бурю, плотно кутаясь в шелковую шаль. «Лили что-то хочет сказать мне наедине,» — сообразил Ник. Как раз в этот момент в гостиную заглянула Саломэ и Елизавета Алексеевна, извинившись, вышла к ней.

Лили быстрым шепотом сказала:

— Вспомните, Тулуз-Лотрек, мнимый Куртэне — они говорили о перстне, что это ключ…

— О, господи, как я мог забыть. Да, да, я вспомнил, «ключ и ничего более». Неужели разговор шел именно об этом перстне? А за жемчужиной охотились, чтобы потом шантажировать шейха и завладеть перстнем? Или тут скрыто что-то более значимое? Может быть, жемчужина и перстень ключи к чему-то другому?

В этот момент Елизавета Алексеевна вернулась к столу. Ник встал, поблагодарил за чудесный чай и сказал, что уезжает на неделю по делам. Если что-нибудь будет нужно ему передать, Петрус будет знать, как это сделать. Сердечно попрощавшись с дамами, Ник сбежал по лестнице к себе.

Почти готовый раскрытый саквояж уже стоял на середине комнаты, а Петрус возился на кухне, собирая дорожную корзинку с провиантом.

— По-моему, не стоит особенно нагружаться, — крикнул Ник, — там, верно, по дороге на каждом шагу будут духаны.

Петрус появился из кухни, держа в руках корзинку.

— Будут-то будут, а запас всегда с собой иметь надо. Небось, не пешком идете. А в экипаже для корзинки всегда место найдется.

В этот момент снизу раздался звонок. Петрус подхватил саквояж, корзинку и пошел выяснять, кто звонит. Вернулся он уже без вещей и провозгласил с порога, что экипаж ждет на старом месте, то есть на Хлебной площади, и что он уже отправил вещи вперед с посыльным. Нику осталось только вздохнуть и развести руками. Напоследок он еще раз сказал Петрусу, чтобы тот был внимателен и что новости о его местопребывании Петрусу будут сообщать.

— Если же что будет спешное, я пришлю депешу, — сказал Ник уже у подъезда. Пройдя несколько шагов, он обернулся и увидел, что на балконе стоит Лили, завернувшись в шелковую шаль, в обрамлении листьев дикого винограда, цветов глицинии и китайской розы, как дивный портрет в роскошной и фантастической раме.

Глава 22

На Хлебной площади стоял дорожный экипаж, возле которого нервной походкой прохаживался одетый в цивильное платье Кикодзе. Его вид немного удивил Ника, привыкшего видеть Аполлинария всегда уверенным и уравновешенным. Увидев Ника, Кикодзе замахал ему рукой. Пока Ник усаживался в экипаж, Аполлинарий скороговоркой тихо бросил:

— Есть новости. Расскажу дорогой. — и велел кучеру трогать.

Ник был заинтригован. «Что могло измениться за ночь», — подумал Ник, но тут же, вспомнив, как он сам провел ночь, приготовился слушать рассказ Кикодзе.

Кикодзе откинулся на кожаную подушку сиденья и сказал:

— Португалец пришел в себя и заговорил. — Потом сделал паузу, выразительно посмотрев на Ник, желая увидеть, какое впечатление он произвел своими словами. Ник поднял брови и изобразил живейший интерес. Собственно, и изображать то не нужно было. Ник и вправду был весь внимание. Кикодзе продолжал: — Всю ночь я провел в Ортачалах, на конспиративной квартире, слушая его рассказ.

«Так, — подумал Ник, — Аполлинарий и я всю ночь действовали в унисон, как будто договорились. Странная история».

— Принимая во внимание его нервозное состояние, — продолжал Кикодзе, — и то, что он все время повторялся, путал имена и названия, я попросил его диктовать мне. Поэтому наш разговор и занял всю ночь. Но зато теперь я имею удивительный документ за его подписью.

И Кикодзе вытащил несколько листов бумаги.

— Ну что ж, давайте Аполлинарий, — и Ник постарался устроиться поудобнее на довольно жестких подушках. — Я сгораю от нетерпения. Неужто мы начинаем что-то понимать в этой весьма и весьма запутанной и странной истории?

— Ну так вот. Вначале тут небольшой экскурс в историю, затем в биографию автора.

При этих словах Ник неопределенно хмыкнул.

— Что ж делать, — стал оправдываться Аполлинарий, — я боялся его прерывать, но ей богу, все это довольно занятно.

— Нет, нет, — поспешно сказал Ник, — я вовсе не к тому, чтобы укорачивать эту историю. Путь только начинается и времени у нас предостаточно.

Аполлинарий приступил к чтению, прерываемому теперь только репликами слушателя и толчками на многочисленных ухабах на дороге, которые начали встречаться, как только экипаж миновал Московскую заставу и покатил мимо последних духанов в предместьях Тифлиса.

«Меня зовут дон Мигуэль де Сикейра и кажется, я попал в весьма скверную историю. Я принадлежу к старинному дворянскому португальскому роду, увы, не только сильно обедневшему, но и обнищавшему до такой степени, что в 1510 году мой прапрапрадед, ну, здесь уже не хватает «пра», потому что все это происходило почти четыреста лет тому назад, нанялся матросом на военный португальский корабль. Семейное предание гласит, что он был тогда совсем безусым юнцом, но весьма крепкого сложения. Португальская эскадра под командованием Альфонсо де Альбукерка уходила из родных портов для завоевания новых земель для португальской короны.

В тихую ночь того же 1510 года к западному побережью полуострова Индостан, к Малабарскому берегу, подходили корабли португальской эскадры. Матросы высыпали на палубу и с жадностью смотрели на открывающийся их взглядам берег, освещаемый полной луной и мириадами звезд на темном тропическом небе. И только с рассветом они увидели этот берег, покрытый густой тропической растительностью. Им казалось, что это рай на земле. Но этот рай надо было осваивать и для этого части матросов предложили остаться но этой новой земле. Удивительно, но туземцы весьма радушно приняли незнакомцев, которые высадились на берег и в скором времени занялись строительством зданий, устройством плантаций перца разных сортов, который тогда в Европе ценился на вес золота, и обращением туземцев в католичество, для чего десятки монахов были привезены из Португалии в Гоа. Мой предок оказался предприимчивым человеком. Не обращая внимания на трудности, он быстро обзавелся небольшой плантацией перца и вскоре стал не последним помещиком на земле Гоа. Это были годы, когда Гоа получила название «золотая Гоа». Шло строительство роскошных зданий, в первую очередь соборов, для чего из Португалии приехали искусные мастера, архитекторы и строители. Благославляемая святым Франциском Ксавьером, чьи мощи хранятся теперь в Базилике