Тот, кто шепчет - Джон Карр

– Мне хотелось тоже, – с немного виноватым видом заметил профессор, – взглянуть на библиотеку сэра Чарльза Хэммонда. Но за все мое пребывание в Грейвуде единственной комнатой, которой я не видел, была именно библиотека. Такова жизнь.

Доктор Фелл посмотрел на Майлса.

– Вы, я и Риго находились в гостиной, – продолжал он, – и вы только что закончили пересказывать историю убийства мистера Брука, в изложении Фей Ситон. Я решил, что убийцей был Гарри Брук. Но почему он пошел на это? И тогда у меня мелькнула догадка (основанная, должно быть, на вашем описании истерического смеха Фей, вызванного вопросом, поженились ли они с Гарри), что анонимные письма, содержащие гнусную клевету, сфабрикованы не кем иным, как самим малосимпатичным Гарри Бруком.

Поймите! Мне и в голову не приходило, что обвинения были совершенно справедливыми, пока мне не сказала об этом сегодня вечером в больнице сама Фей Ситон. Это обстоятельство устраняло многие неясности и ставило все на свои места, но я ни о чем подобном даже не подозревал.

Я видел в Фей только невинную жертву, которую оклеветал любимый ею человек. Предположим, Говард Брук узнал об этом, прочтя таинственное письмо, которое Гарри писал в день убийства. Тогда нам необходимо было отыскать его не менее таинственного адресата, Джима Морелла.

Моя гипотеза объясняла, почему Гарри убил своего отца. В таком случае Фей можно было обвинить лишь в том, что она – по какой-то известной только ей причине! – спрятала сброшенный портфель и не выдала Гарри. Так или иначе, обвинение в вампиризме являлось полнейшей чепухой. И когда я заявил об этом… Наверху раздался выстрел. Мы увидели, что произошло с вашей сестрой.

И я перестал что-либо понимать.

И тем не менее! Позвольте мне собрать воедино мои собственные догадки, предоставленную вами информацию и ту информацию, которую уже смогла дать мне ваша сестра Марион до того, как мы с Риго уехали из Грейвуда. Позвольте мне показать вам, как разыгрывалось это представление на ваших глазах.

В субботу, в четыре часа дня, вы встретились на вокзале Ватерлоо с вашей сестрой и «Стивеном Кертисом». В кафе вы бросили бомбу (не подозревая, разумеется, об этом), сообщив, что наняли Фей Ситон и она приедет в Грейвуд. Я правильно излагаю ход событий?

«Стив! Стив Кертис!» – Майлс усилием воли изгнал из своей памяти это лицо, постоянно являвшееся ему на фоне свечей.

– Да, – согласился Майлс. – Так и было.

– И как мнимый Стивен Кертис воспринял эту новость?

– В свете того, что нам известно теперь, я бы погрешил против истины, если бы сказал, что она ему просто не понравилась. Он заявил, что не сможет вернуться в Грейвуд вместе с нами.

– Кто-то из вас уже знал о том, что он не поедет с вами в Грейвуд?

– Нет! Теперь я вспоминаю, что Марион удивилась не меньше меня. Стив начал поспешно объяснять, что в офисе неожиданно создалась критическая ситуация.

– Вы упоминали при нем о профессоре Риго? «Кертис» знал, что вы встречались с Риго?

Майлс прикрыл глаза рукой, восстанавливая в памяти эту сцену. Туман рассеивался, и он с отвращением видел «Стива», вертящего в руках трубку, «Стива», надевающего шляпу, «Стива», пытающегося выдавить из себя смешок.

– Нет! – ответил Майлс. – Как я теперь вспоминаю, он даже не знал до этого момента, что я побывал на заседании «Клуба убийств», да и вообще ничего не знал о клубе. Я сказал что-то о профессоре, но, могу поклясться, не упоминал фамилию Риго.

Доктор Фелл наклонился вперед, его румяное лицо излучало доброжелательность.

– Фей Ситон, – мягко сказал доктор Фелл, – все еще обладала уликой, из-за которой Гарри Брук мог попасть на гильотину. Но стоило ему избавиться от Фей Ситон, и, видимо, не осталось бы никого, кто связал бы «Стивена Кертиса» с Гарри Бруком.

Майлс отодвинулся назад вместе со стулом.

– Господи! – воскликнул он. – Вы хотите сказать…

– Тише! – взмолился доктор Фелл, машинально поправляя сползающие очки. – Сейчас – именно сейчас! – я хочу, чтобы вы напрягли свою память. Было ли во время этой беседы, в которой участвовали вы, ваша сестра и так называемый «Кертис», что-либо сказано о комнатах?

– О комнатах?

– О спальнях, – наседал на него доктор Фелл, словно великан, выскочивший из засады. – О спальнях! А?

– Ну да! Марион сказала, что собирается поместить Фей в свою спальню, а сама переберется в лучшую комнату на первом этаже, которую только что отремонтировали.

– А-а-а! – пропел доктор Фелл и несколько раз кивнул. – Я ведь помню, что вы говорили в Грейвуде о ситуации со спальнями. Следовательно, ваша сестра хотела предоставить Фей Ситон собственную спальню! Но она этого не сделала?

– Нет. Она собиралась это сделать, но Фей Ситон отказалась, фей предпочитала жить на первом этаже из-за своего сердца. Чтобы не подниматься по лестнице.

Доктор Фелл направил на него свою трубку.

– Предположим, – сказал он, – вы считаете, что Фей Ситон должна находиться в комнате на втором этаже в задней части дома. Предположим, желая убедиться в этом, вы следите за домом. Вы прячетесь среди деревьев за задним фасадом. Вы смотрите на ряд окон с незадернутыми шторами. И что же вы видите незадолго до полуночи? Вы видите Фей Ситон – в ночной рубашке и халате, – которая ходит взад и вперед перед окнами.

Марион Хэммонд не было видно. Марион сидела в кресле у ночного столика в противоположной стороне комнаты. Ее нельзя было увидеть даже в окна, выходящие на восток, потому что на них висели шторы. Но Фей Ситон увидеть было можно.

А теперь представьте себе, что в кромешной ночной темноте вы пробираетесь в эту темную спальню, намереваясь совершить прекрасно задуманное и спланированное убийство. Вы собираетесь убить спящую в этой кровати женщину. И, приближаясь к кровати, вы чувствуете очень слабый аромат именно тех духов, которые всегда ассоциировались у вас с Фей Ситон.

Разумеется, вы не можете знать, что Фей подарила флакончик этих духов Марион Хэммонд. Он стоит сейчас на ночном столике. Но откуда вам об этом знать? Вы просто вдыхаете аромат духов Фей. Какие после этого могут у вас оставаться сомнения?

Уже после первого замечания доктора Фелла Майлс начал догадываться. Но теперь он ясно видел всю картину.

– Да! – выразительно произнес доктор Фелл. – Гарри Брук, он же Стивен Кертис, задумал искусное убийство. Но он выбрал не ту женщину.

Воцарилось молчание.

– Однако! – добавил доктор Фелл, взмахом руки отправив в полет кофейную чашечку, на что, впрочем, никто из присутствующих не обратил внимания. – Однако я снова иду на поводу у своей прискорбной привычки предвосхищать события.

Должен сознаться, что вчера вечером я был озадачен. Я полагал, что убийство Говарда Брука было делом рук Гарри. Я полагал, что Фей Ситон подобрала портфель с проклятым плащом и что он до сих пор находится у нее. Собственно говоря, я намекнул ей об этом, спросив, может ли она плавать под водой. Но нападение на Марион Хэммонд казалось совершенно необъяснимым.

Даже произошедший на следующее утро инцидент не раскрыл мне до конца глаза. Именно тогда я впервые увидел «мистера Стивена Кертиса». Он якобы вернулся из Лондона и был очень весел и оживлен. Он неторопливо вошел в гостиную, когда вы, – доктор Фелл многозначительно взглянул на Майлса, – разговаривали по телефону с мисс Морелл. Помните?

– Да, – ответил Майлс.

– Я помню наш разговор, – сказала Барбара, – но…

– Что касается меня, – возопил доктор Фелл, – то я вошел вслед за ним, неся поднос с чашкой чаю. – Доктор Фелл нахмурился, на его лице появилось выражение крайней сосредоточенности. – «Стивен Кертис» мог слышать ваши слова, обращенные к мисс Морелл, – он громко прочистил горло, – которые я сейчас повторю почти в точности: «Сегодня ночью случилось нечто ужасное, – сказали вы мисс Морелл. – В комнате моей сестры произошло что-то, чего не в силах постичь человеческий разум». Следующую фразу вы сразу же прервали, потому что вошел «Стивен Кертис».

Вы немедленно начали лихорадочно уверять его, что он не должен беспокоиться. «Все в порядке, – сказали вы ему, – Марион пришлось нелегко, но с ней все будет хорошо». Вспомнили?

Майлс очень ясно видел стоящего в комнате «Стива» в его аккуратном сером костюме, со свернутым зонтиком под мышкой. Он вспомнил, как кровь медленно отхлынула от лица этого человека.

– Я не мог видеть его лица. – Доктор Фелл словно обладал сверхъестественной способностью читать мысли Майлса. – Но я услышал, что голос этого джентльмена прозвучал на несколько октав выше, когда он крикнул: «Марион?» Вот так!

Говорю вам, сэр, если бы моя голова лучше работала сегодня утром – а она подвела меня, – то одно это слово выдало бы его. «Кертис» был словно громом поражен. Но что могло его потрясти? Вы сказали, что в комнате вашей сестры произошел какой-то ужасный инцидент.