Гортензия в маленьком черном платье - Катрин Панколь

Он толкнул дверь и вошел, сказав первое, что пришло в голову:

– А ты открыла пакет? Тот, что пришел из Майами?

Калипсо еще не закончила беседу с фиалкой. Она разговаривала с ней каждое утро. Это у нее был такой ритуал. Она называла это «медитировать». Он называл это «терять время». Или «дрочить», когда очень уж сильно напивался.

Скрипка ожидала, прислоненная к спинке стула. «Это будет сегодня вечером, это будет сегодня вечером», – говорила она, поглядывая на нее.

Она сегодня проснулась оттого, что у нее зачесались кончики пальцев. В крови забегало множество маленьких огненных муравьев. Сегодня утром она не пойдет в душ. Перед концертом она никогда не мочит подушечки пальцев, чтобы они не размякали.

Она перевела взгляд на скрипку. Когда луч солнца падал на лакированное дерево, оно блестело золотистой карамелью. Она лежала наготове, трогательная, доверчивая. Калипсо захотела прижать ее к себе, чтобы прогнать страх, который поднимался в ней. «Ох, не притворяйся скромницей, это из-за тебя люди ненавидят меня, знаешь ли ты это? Они завидуют, они не могут понять, как такая невзрачная девица смогла обзавестись таким прекрасным инструментом? Кто ей купил? Или она его украла? Если бы они знали! Если бы они знали Улисса Муньеса с его удивительной судьбой!»

Она вновь посмотрела на фиалку, на ее желтые лепестки с вкраплениями черного и лилового, на здание напротив, на другой стороне улицы, на ржавую пожарную лестницу, которая ярко выделялась на фоне фасада, на грязные, засаленные стекла. Она вздохнула и наконец обернулась. Она готова к выступлению.

Мистер Г. стоял на пороге комнаты. Он держал в руках, затянутых в желтые кожаные перчатки, дымящуюся чашку кофе.

– Ты мне не ответила… Ну так как?

– Ты хочешь сказать, что не уйдешь, пока не узнаешь, что в этом пакете…

– Yes, Мa’am.

Он сказал это с неподражаемым акцентом, как говорят чернокожие актеры в голливудских фильмах, которые играют усердных слуг, ворочающих белками огромных глаз на черных лицах.

– Это же подарок Улисса, ты же знаешь.

– Или Роситы.

– Это одно и то же.

– Не обязательно.

Калипсо раскрыла пакет, стараясь не порвать упаковку.

– Никогда не знаешь, что там. Росита могла сунуть туда конфетти, зерна риса или перья.

– Или письмо.

В пакете не было ни конфетти, ни зерен риса, ни перьев, ни даже письма. Там было платье. Длинное вечернее шелковое платье, вышитое белым жемчугом. Калипсо развернула его, наслаждаясь шуршанием шелковистой ткани.

– Оно великолепно! – прошептала она, разглядывая узор жемчужной вышивки, изображающей цветы, плоды и, на плечах, двух птиц с длинными шеями, которые двигались, когда женщина, надевшая платье, поводила плечами.

– Я никогда не видела ничего более изящного. Ты видел, мистер Г., как меняется цвет жемчужин в зависимости от освещения? Они как капельки росы.

Калипсо обернулась, чтобы поделиться радостью с мистером Г., но он отпрянул от нее в ужасе.

– Ну ты что, это всего лишь платье! И ты никогда такого красивого не видел, это точно!

– Это не просто платье, – прогремел мистер Г. – О боже, какое безумие, зачем выпускать черта на волю… Словно недостаточно было от него беды!

И он истово перекрестился.

Калипсо расхохоталась: такое у него было напуганное лицо.

– Это же подарок от Роситы и Улисса, они не хотят, чтобы я сегодня выглядела замарашкой.

Она взяла платье, зарылась в него лицом. Вдохнула аромат ткани. Чудесный запах наполнил всю ее, унося далеко-далеко. Она окунулась в запах целиком, узнала ноту мандарина, апельсина, почувствовала бархатистую поверхность листа фиалки, а еще глубже, подождав немного, обнаружила аромат белого жасмина, подрагивающего свежими листьями, розы и мускуса, немного ванили и ветивера. И еще запах белого кедра, поднимающийся из глубин старого сундука. Она вдохнула их, закрыв глаза, словно получая благословение от Улисса перед сегодняшним концертом.

«Надо узнать, как называются эти духи. Которыми благоухает голубое платье, вышитое белым жемчугом».

Она выпрямилась, поискала глазами мистера Г.

Он ушел. Кофе оставил на тумбочке у кровати. И забыл закрыть за собой дверь.

Позже она еще порылась в бумажной упаковке – странно все-таки, платье, которое появляется без слов, без письма, и рука ее натолкнулась на пару туфелек, подходящих к платью. Из темно-синей ткани, тоже затканных жемчугом. Не новые, немного стерся каблук, немного вытерлись бока, словно владелица часто задевала ими тяжелый мужской башмак, словно она просовывала колено между ног возлюбленного, приникала к нему, требуя свое по праву. Туфли сладострастной, жадной до ласки женщины. Одна нитка, на которой висела маленькая жемчужина, уже почти порвалась. Калипсо тронула его ногтем: словно граната, из которой вынули чеку.

Они ей как раз. Как в сказке про Золушку. «Я буду танцевать ровно до полуночи и на двенадцатом ударе вновь превращусь в мышь.

Но это будет потом. И это не моя забота».

Она натянула платье, покрутилась, повернулась к фиалке и сделала ей реверанс.

– Что-нибудь слышно от Хизер? – спросила Гортензия подруг, вновь собравшихся в кафе «Вианд».

Джессика, Астрид и Рози согласились заменить подробный понедельничный ужин на краткий ланч из-за концерта Гэри. Они тоже на него пойдут, они обещали.

– Да, – ответила Джессика, – она нашла квартиру в Сантьяго и собирается инвестировать в интернет-предприятие. Я точно не поняла, в какое, но я у нее спрошу, если тебя это интересует. Мы часто созваниваемся по скайпу.

– Она дала себе полгода, чтобы раскрутиться, боюсь только, что этого мало, – сказала Рози.

– Ну, у нее все всегда очень быстро получается, – возразила Астрид.

– У меня, боюсь, все тоже быстро получается, – ответила Гортензия. – Рассчитывайте на меня, понесемся стремглав и во всю прыть.

– Я тут встретила Фрэнка, – сказала Джессика. – Он аж позеленел от злости, когда я сказала, что ты едешь в Париж выпускать собственную коллекцию. Что ты нашла богатого спонсора и нарисовала свою первую коллекцию. Он был раздавлен, как червяк. Если бы я могла, я бы вывалила ему весь контейнер хороших новостей на голову единственно для того, чтобы посмотреть на его жалкую физиономию! Он чуть не заболел от расстройства. Потом мне Малкольм рассказывал, он три дня в себя прийти не мог, ходил злой как черт. Живот у него побаливал, тошнило… Вот так-то! Ты отомстила за всех нас!

– Он в общем-то вполне предсказуем: либо он тебя нещадно эксплуатирует, либо он тебя облаивает. Выбор тут невелик, – заметила Гортензия.

– Бедняжка Скотт тоже узнал об этом – опять по словам Малкольма. Но его это вовсе не расстроило. Он весел, как зяблик, и даже как-то преобразился, кажется. Изменил прическу, стал по-другому одеваться, вывел перхоть… Шерше ля фам, как говорится.

– Или просто подыскал шампунь… – засмеялась Гортензия.

Рози покраснела и уткнулась в меню.

– Скажи, пожалуйста… а ты ничего от нас не скрываешь? – воскликнула Джессика, уставившись на нее в упор.

– Да что ты! Как ты могла такое подумать?

– Что подумать?

– Ну… когда ты говоришь «шерше ля фам»…

– Ты краснеешь, как невинная юная дева. Так, значит, это ты – та роковая женщина, которая соблазнила этого здоровенного, усыпанного перхотью недотепу?

– Он не недотепа! Он просто…

– Простофиля! Ты проиграла. Сегодня ты платишь за всех нас. Ты скрыла от нас важную информацию.

Рози заныла, что сейчас неудачный момент, она еще не выплатила кредит. И потом со Скоттом только самое начало.

– Да, но все идет к тому, что вы замутите, а ты молчала! Всем выпивки, я закажу все самое дорогое, а ты расскажешь нам, каким был твой первый оргазм с нашим славным Скоттом!

– Вот только… мы пока…

– Вы пока не дошли до самого главного?

Рози с огорченным видом кивнула.

– Отправляем друг другу смски и встречаемся субботними вечерами.

– Немного же нас будет на наших понедельничных встречах, – отметила Джессика. – Гортензия уезжает, Хизер уехала… и если Рози выйдет замуж, она поедет жить в пригород. Вы уже выбрали домик? С бассейном или без?

– Но ничего еще не произошло… – робко попыталась протестовать Рози.

Джессика повернулась к Астрид.

– Останемся в итоге только мы с тобой.

– Ну, возьмем в команду новых членов. О, кстати, моя сестра Антуанетта. Она сейчас придет, и она…

– Секс-бомба? – спросила Рози, обрадованная, что перестала быть центром внимания.

– Ей нужен шикарный прикид, чтобы подписать свой контракт с агентом, она хочет таким образом поднять цену. Я сделала небольшую подборку того, что возможно.

– Как же хочется ее увидеть, – сказала Гортензия, – просто чтобы удостовериться, что ты нам не солгала.

– Ты не будешь разочарована. Пристегните ремни, подруженьки. Вас ждет прогулка в другое измерение.