Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Научные и научно-популярные книги » История » Премьер. Проект 2017 – миф или реальность? - Николай Рыжков

Премьер. Проект 2017 – миф или реальность? - Николай Рыжков

Читать онлайн Премьер. Проект 2017 – миф или реальность? - Николай Рыжков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 89
Перейти на страницу:

Нужно было озаботиться тем, где станут жить тысячи эвакуированных семей. В самом Киеве выделено 7500 квартир (увы, но была приостановлена очередь), в Чернигове — 500, в Киевской области — 6000 отдельных домов.

Необходимо было намертво похоронить источающее смерть место взрыва. Спроектировано сооружение, метко названное впоследствии «саркофагом». Мой заместитель Юрий Петрович Баталии рвался в Чернобыль, но по настоянию врачей его мы не пустили туда. Именно он представил на утверждение проект с таким древнегреческим названием.

Впервые в мире в сложнейших радиационных условиях построено воистину фантастическое сооружение, на которое ушло 400 тысяч кубометров бетона, 7 тысяч тонн металлоконструкций. Точнейшие радиационные датчики в его гигантском теле начали работать уже в конце 86-го. По существу, строители саркофага жертвовали собой. Сейчас уже многие из них ушли из жизни.

Медицина… Мы понимали, что Чернобыль — это надолго, на поколения. Мы отчаянно торопились, старались успеть. Первоначальную обязательную профилактику прошло 5,4 миллиона, на постоянный диспансерный учет поставлено более полумиллиона человек.

Не сочтите эту сухую и для кого-то известную информацию за попытку убедить читателя, что было сделано вообще все. Мы прекрасно понимали, что несделанного куда больше, чем сделанного.

Чернобыль с размаху ударил по только-только оживающей экономике, ударил безжалостно. Напомню: потом была Армения. О ней — особый разговор. Позже и страну разваливать начали. Рушились планы и замыслы. Политика и стихия наступали на экономику, душили ее, рвали на куски…

Но я говорю о первых днях и первых месяцах беды, вспоминаю их, перебираю, как камушки на ладони, и не могу обнаружить: в чем же мы тогда ошиблись? Что не захватили? Куда не шагнули? Еще раз — говорю о начале. Очередное отступление.

Я уже писал здесь, что жизнь то и дело расставляла на нашем пути «огневые точки», амбразуры которых приходилось прикрывать грудью. Часто их создавала наша тяжкая судьба: Гражданская война, Великая Отечественная — это из ряда глобальных катастроф. А были поменее: недороды, засухи, землетрясения, наводнения. Но многое, слишком многое мы сами против себя же сооружали: повальная коллективизация, «осовнархозование», повсеместное кукурузосеяние… Все это так или иначе било по людям. И по экономике, а значит, опять по людям. Чернобыль соединил в себе оба варианта: мы его сами построили, мы же с ним непочтительно обращались — он нам отомстил катастрофой, трагически сказавшейся и на людях, и на природе и продолжающей угрожать не только нынешним, но и грядущим поколениям, флоре, фауне многих стран.

«Н.И. Рыжков в своем выступлении 14 июля сказал, что ему кажется, что авария на ЧАЭС была не случайной, что атомная энергетика с некоторой неизбежностью шла к такому тяжелому событию». Цитирую не по своим записям, а по воспоминаниям Легасова.

Да, действительно, я говорил это на ПБ. Говорил и имел для этого основания. Чернобыльская катастрофа произошла через полгода моего премьерства. Но я часто до этого бывал на заседаниях Правительства, знакомился с различными записками, публикациями ученых и специалистов и чувствовал, что бдительность ученых, строителей, эксплуатационников притупилась. С этой страшной энергией перестали разговаривать на «вы». Она нас и наказала.

И как только страна услыхала чернобыльский гром, как только выросла на пути очередная дышащая смертью амбразура, мы снова бросились ее закрывать всем миром, так, будто другого ничего и не существует. Люди не думали ни о деньгах, ни о себе, ни даже о близких. Были тут же забыты ссоры и распри, все сплотились и бились рука об руку.

Я уже рассказал, как по телефонному звонку поворачивали на Чернобыль эшелоны, как мгновенно сработала наша внешняя торговля, когда требовалось срочно приобрести лекарства и технику. Я могу привести десятки примеров точной, быстрой и согласованной работы всех республик, разных министерств, ведомств, заводов.

Но почему для этой точности, быстроты и согласованности обязательно нужна беда? Почему, как только приказ «Не отступать!» теряет свою актуальность, все немедленно успокаиваются и по-прежнему работают ни шатко ни валко? Почему мы не умеем трудиться на совесть в покое и мире? Что это? Опять вина социализма? Или административно-командной системы? Или неистребимая примета национального характера? Впрочем, во многом это риторические вопросы…

Я вновь прилетел в Чернобыль 8 августа с членом Комиссии Виктором Михайловичем Чебриковым. Теперь мы уже думали о завтрашнем дне. Вместе с учеными и специалистами планировали, когда можно будет пустить первый и второй блоки станции, когда заработает — и заработает ли вообще — третий блок. Мы уже искали место для строительства нового города энергетиков вместо Припяти, который получит имя Славутич.

В те дни я был не только на украинской территории беды, но и на белорусской, пострадавшей еще больше. Мы смотрели, как строятся поселки для эвакуированных, и уже откровенно радовались, что — это слова Горбачева из его сильно запоздавшего, лишь 15 мая, выступления — «худшее позади». Но тогда еще толком никто не знал, как больно отзовется Чернобыль на завтрашнем здоровье тысяч белорусов, украинцев, россиян. Еще не пришло понимание того, что почти никто из лишенных отчего крова нигде и никогда не будет так счастлив, как был счастлив в своем доме. Ну и, конечно, никто, наверное, не предполагал, что всенародную беду можно использовать для создания себе имени, славы, отхватить нежданную должность, тиражировать беду в фильмах и книгах, заработать бешеные деньги, ничего не делая для конкретного ребенка, конкретной деревни, конкретной больницы.

Недавно увидела свет увесистая книга одной пишущей и вездесущей дамы из президентского окружения, в которой она использовала протоколы заседаний нашей Оперативной группы. Сколько же злости в этом «труде» в отношении тех, кто досрочно уходил из жизни, лез в пекло чернобыльского ада. Даже враги более уважительно ведут себя в отношении своего самого ярого противника.

Позади девятая годовщина трагедии. Я надеялся, что за это время произойдет какое-то переосмысление всего происшедшего. Ничего подобного. И я дал себе слово, что в подобной обстановке эта глава книги будет моей последней публикацией на данную тему.

Так и хочется сказать: «Остановитесь. Остыньте. Горло надорвете. И не стыдно вам?..» Им не стыдно. Они всегда «знают, как надо». Не они ли приблизили самоубийство человека, которого я безмерно уважал, перед знаниями и талантом которого преклонялся, который во многом решил проблему блока номер четыре, — академика В. А. Легасова?

Хотите — назовите это очередным отступлением. Отступлением о подлости.

Пришло время награждать героев. Их в Чернобыле было много, как и на всякой войне. Вертолетчики, химики, пожарные, атомщики, рабочие, ученые. Я не знаю, что станется с нашими орденами и медалями, почетно или стыдно завтра будет носить звание Героя Социалистического Труда и не заменят ли его власти званием Героя Труда Капиталистического. А уж с орденом Октябрьской Революции все ясно: он станет орденом Августовской или Декабрьской Контрреволюции, а то и Четвертого Октября. Я уверен, что когда-нибудь подобные награды будут не знаком чести и геройства, а символом предательства и позора.

Но в то время ордена и медали люди еще ценили. Радовались, когда выпадала честь получить за хороший труд, за подвиг, за самопожертвование правительственную награду. Списки представляемых к наградам составлялись на местах. На Политбюро по традиции утверждались лишь награды «большим начальникам». А если серьезно, мы приняли решение не включать в число награжденных членов Оперативной группы и зампредов Совмина. Прошло, к счастью, время, когда члены Политбюро друг другу на грудь звезды вешали. Но как, скажите, было не наградить командира «химиков» генерала В.К. Пикалова, который дневал и ночевал около четвертого блока? Как было не наградить «шахтерского министра» М.И. Щадова, который сам из шахты под блоком не вылезал?

Стали смотреть список. Читаем фамилии — что за чертовщина? Нет Легасова. Почему? Мне туманно объясняют, что он, мол, заместитель директора Института атомной энергии, который и проектировал взорвавшийся реактор. Как же, мол, его награждать… Не поймут, мол… Наша комиссия не отступает. Когда этот реактор команда академика А.П. Александрова проектировала, Легасова в институте и близко не было. Он там недавно. Он к реактору вообще отношения не имеет, он специалист по физико-химическим процессам. Он, наконец, этот реактор погасить сумел! Вроде убедил. Все меня поддержали. Включили в список и направили в Президиум Верховного Совета СССР.

А слухи удержать нельзя. Говорят, в институте Легасова уже поздравляли со званием Героя Социалистического Труда, к которому мы его и представили. И тут выходит в газетах Указ со списком награжденных, а Легасова в том списке нет.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 89
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Премьер. Проект 2017 – миф или реальность? - Николай Рыжков торрент бесплатно.
Комментарии