Время милосердия - Джон Гришэм

Оззи посмотрел на прокурора, словно нуждаясь в помощи.

– Джози Гэмбл – мать, она прожила с двумя детьми у Стюарта Кофера примерно год.

– Благодарю вас. Где находилась мисс Гэмбл, когда раздался выстрел?

– В кухне.

– Чем она занималась?

– Как говорят, она была без сознания. Когда Стюарт Кофер вернулся в ту ночь домой, у них вспыхнула ссора, в которой Джози, очевидно, получила телесные повреждения и лишилась чувств.

– Он избил ее до потери сознания?

– Именно так.

– Почему же вы нам этого не сообщили, шериф? Что вы пытаетесь от нас скрыть?

– Ничего. Стюарт Кофер был застрелен Дрю Гэмблом, и мы собрались, чтобы предъявить ему обвинение.

– Это понятно, но у нас здесь не детский сад. Вы хотите, чтобы мы вынесли обвинение в тяжком убийстве, что означает газовую камеру. Разве вы не считаете естественным наше желание знать все факты?

– Считаю.

– Не заставляйте нас гадать, шериф. Это произошло в два часа ночи в субботу. Правильно ли предположить, что Стюарт Кофер не был трезв, когда вернулся домой и избил свою сожительницу?

Оззи смутился, сейчас он выглядел, скорее, виноватым. Снова взглянув на Дайера, он ответил:

– Да, это правильное предположение.

На помощь к мисс Табите пришел Норман Бьюэр, парикмахер на пенсии, проживающий в старой части Клэнтона.

– Насколько сильным было его опьянение? – спросил он.

Вопрос был с подвохом. Если бы Норман просто спросил: «Он был пьян?», то Оззи чистосердечно ответил бы «да», что позволило бы избежать неприятных подробностей.

– Кофер был сильно пьян, – признал шериф.

– Итак, он приходит домой, если я вас правильно понял, пьяный, колотит ее, отправляет в нокаут, затем в него стреляет подозреваемый. Так все произошло?

– В целом, да.

– В целом? Я в чем-то ошибся?

– Нет, сэр.

– Он подвергал детей физическому насилию?

– Об этом в рапорте ничего не сказано.

– В каком состоянии был Кофер, когда его застрелили?

– Мы считаем, что он лежал на кровати и спал. Судя по всему, между ним и Дрю не было борьбы.

– Где находился пистолет?

– Точно неизвестно.

Ричард Бленд из Лейк-Виллидж сказал:

– Итак, шериф, похоже, что мистер Кофер забылся пьяным сном и находился в беспамятстве, когда парень в него выстрелил?

– Нам не известно, спал или бодрствовал Стюарт, когда был застрелен, сэр.

Лоуэллу не нравилось направление, которое принимал разговор, поэтому он произнес:

– Хотел бы напомнить, что состояние потерпевшего и обвиняемого не является темой для обсуждения большим жюри. Утверждать, что имела место самооборона, состояние аффекта или что-либо еще, – прерогатива защитника обвиняемого, этим будут заниматься присяжные на суде, а не вы.

– Они уже, как я слышал, упирают на невменяемость, – заметил Бленд.

– Возможно, но то, что вы слышите на улице, в этой комнате не имеет значения, – сказал прокурор тоном лектора. – Здесь мы оперируем фактами. Еще вопросы?

– Вы имели дело с обвинениями в тяжком убийстве раньше, Лоуэлл? – спросила мисс Табита. – У нас это точно впервые.

– Нет, и слава Богу.

– Все выглядит слишком рутинно, – продолжила она. – Совсем как иные дела, которыми мы тут занимаемся. Нам излагают отдельные факты, ограничиваются основными подробностями, сворачивают обсуждение – и мы голосуем. Штампуем то, что вам требуется. Но сейчас все по-другому. Это первый шаг в деле, по которому человек, парень, может угодить в камеру смертников в Парчмане. Для меня все преподносится слишком просто, слишком внезапно. Кто-нибудь согласится? – Она обратилась к присяжным, но не нашла весомой поддержки.

– Хорошо вас понимаю, мисс Грин, – кивнул Дайер. – Что еще вам хотелось бы знать? Это простое дело. Вы видели труп. У нас есть орудие убийства. Кроме потерпевшего в доме, на месте преступления, находились трое. Одна была без сознания. Отпечатки пальцев второго, шестнадцатилетнего юноши, обнаружены на пистолете. Третья, его сестра, сказала помощнику шерифа Тейтуму, что ее брат застрелил Стюарта Кофера. Вот и все. Ясно и понятно.

Мисс Табита тяжело вздохнула и опустилась в кресло. Лоуэлл подождал, давая присяжным время на размышления. Наконец он сказал:

– Спасибо, шериф.

Оззи молча встал и покинул комнату.

Бенни Хэмм посмотрел через стол на мисс Табиту и спросил:

– В чем проблема? Доказательств достаточно. Чего еще вы хотите?

– Ничего. Просто все так быстро, вам не кажется?

– Уверяю вас, мисс Табита, – произнес Лоуэлл, – у вас будет много времени на выяснение всех обстоятельств данного дела. После вынесения вердикта мои сотрудники займутся расследованием и полноценно подготовятся к судебному процессу. Защита займется тем же. Судья Нуз будет настаивать на быстром процессе, поэтому очень скоро вы и остальные члены большого жюри окажетесь в главном зале здесь, неподалеку, и все увидите собственными глазами.

– Давайте голосовать, – предложил Бенни Хэмм.

– Давайте! – подхватил кто-то.

– Я проголосую за предъявление обвинения, – сказала мисс Табита. – Но все слишком поверхностно. Вы меня понимаете?

И все шестнадцать членов жюри проголосовали единогласно.

17

Напряжение в кафе на площади существенно ослабло, когда помощники шерифа нашли другое место для завтрака. Год за годом Маршалл Празер, Майк Несбит и другие приходили с утра пораньше, чтобы поесть и посудачить. Но так происходило не каждое утро. У них имелись и другие излюбленные местечки, дежурные сменялись, а с ними и привычки. Другое дело Джейк: он являлся сюда шесть раз в неделю, много лет подряд, потому что ценил общение с помощниками шерифа. И вот теперь они объявили ему бойкот. Когда выяснилось, что адвокат не намерен менять свой ритуал, они ушли из кафе. Джейк старался не переживать из-за этого. Он уже устал от вымученных шуток, напряженных взглядов, ощущения, будто все стало не так, как раньше. Они потеряли товарища, и Джейк теперь находился на вражеской стороне.

Он уговаривал себя, что все наладится. Почти верил, что недалек тот день, когда дело Гэмбла канет в прошлое и он снова подружится с Оззи и его парнями. Размолвка огорчала Джейка, с этим он ничего не мог сделать.

Делл ввела его в курс последних событий. Не называя имен, она рассказала, что накануне за обедом все разговоры были о предстоящем вынесении обвинительного вердикта и о том, где и когда может состояться судебный процесс. Вчера, только Джейк ушел, двое фермеров стали громко бранить судью Нуза, систему и особенно его, адвоката Брайгенса. Три женщины, которых Делл не видела много лет, сели у окна и, заказав ранний ланч, принялись тихо обсуждать Джанет Кофер и ее нервный срыв. Страх, что Джейк Брайгенс снова выкинет фокус с «невменяемостью» и вытянет мальчишку, был буквально осязаем. И так далее. Делл все слышала, запоминала и кое-что докладывала адвокату в конце дня, когда в ее кафе было пусто. Она тревожилась из-за его растущей непопулярности.

Утром после обвинительного вердикта Джейк пришел в шесть часов утра и присоединился к обычным посетителям – фермерам, копам, фабричным рабочим; все это были, главным образом, мужчины, ранние пташки, заглядывавшие в кафе по пути на работу. Джейк был практически единственным завсегдатаем белым воротничком, за что и пользовался уважением. Ему случалось давать бесплатные юридические