Имажинали (сборник) (ЛП) - Таннер Рашель

— Вы совершаете трагическую ошибку.

— Сожалею, не могу дать вам убить этого человека, независимо от ваших к нему претензий.

— Он убийца! Преступник гнуснейшего пошиба!

— Рассейте мои сомнения… Разве вы сами не собирались его убить?

— Я вершу справедливость!

Эльф пожал плечами.

— Убийца, мститель… От меня часто ускользают нюансы.

— Прошу вас. Есть такое, что вам неизвестно, и о чем я предпочел бы умолчать.

— У вас есть право хранить молчание. Так вам и скажут фараоны, когда приедут.

— Однако вы должны меня понять, — заявил я, глядя на его котелок. — У всех нас есть свои маленькие секреты.

Он разгладил пальцем поля своей шляпы.

— Очко в вашу пользу.

— Кроме того, имейте в виду, что убить Люциуса для меня попросту невозможно, потому что, по правде говоря, я уже сделал это три года назад.

Эльф принял это к сведению. Дуло пистолета уже не глядело так недвусмысленно в мою сторону.

— Мне некогда вдаваться во все подробности. Поймите, что мой брат был развратником, игроком и богохульником, и что он причинил… много вреда… кое-кому, дорогому моему сердцу. Как того требовало мое происхождение, я велел ему исправиться и искупить свои грехи, но он отказался, рассмеявшись мне в лицо. Тогда я бросил ему вызов и убил его на дуэли, которую все из свидетелей сочли во всех отношениях благородной и честной.

— Это правда, выглядит он не очень свежим, — согласился эльф, бросив скептический взгляд на Люциуса в его Дымящейся Сети. — Но все равно ему смерть не так уж повредила…

— Вы смеетесь, вас-то это не затронуло. Вы смеетесь над страданиями, над святотатством, над моими поисками… Но вы не на той стороне воюете. Сегодня мой брат уже не человек: колдун с Востока позволил ему избежать смерти, превратив его в мерзкого упыря.

Эльф моргнул:

— Упырь. В Панаме.

— Да.

— Мы говорим о такой твари, которая ни мертва, ни жива, которая откапывает на кладбищах покойников, чтобы сожрать их, и которая криком тотчас парализует любого, кто ее услышит?

— Да.

На его зеленом лице начала проступать насмешливая улыбка, как вдруг его разом озарило. Выражение его лица резко изменилось.

— Проклятье! Этот парфюм, гнилые зубы, эта рожа ходячего трупа, недавние вопли…

За первым прозрением последовало другое. Он вполоборота развернулся к двери пивной.

— Вот дерьмо! Эдгар и Ручища!

— Ваши друзья целы и невредимы. Они очнутся со страшной головной болью, и это случится с минуты на минуту. Вы мне пока позволите закончить?

Он все еще колебался:

— Даже не знаю… Полиция обязательно поможет вам, если вы…

— Честь моей семьи слишком сильно запятнана преступлениями этого негодяя, которого вы решили взять под защиту. Мне следует разобраться одному. — Затем, видя, как опустился пистолет в его обвисшей руке, и что его внимание отвлечено, я сказал — Позвольте мне вас окончательно убедить.

Прежде чем он успел отреагировать, я вытащил из кармана второй «Аммет» и хладнокровно всадил пулю в голову Люциуса. Эльф вздрогнул, и дуло пистолета в его руке мгновенно метнулось в мою сторону:

— Вы рехнулись?!

Но монстр у наших ног принялся извиваться, рыча и корча ужасные гримасы, а его ногти, смахивающие на когти, со скрипом зацарапали друг о друга.

— Ох! Это ужасно! — воскликнул эльф. — Такой скрежет! Будто вилкой по фарфоровой тарелке!

Из переулка, отходившего под прямым углом к нашему, возникла одна из тех женщин, что торгуют своими прелестями на каждом темном углу. Ну, просто-напросто жалкая шлюха из трущоб. На ней было заплатанное платье, из-под которого виднелись грязные икры, и туфли с отваливающимися подошвами на плоском каблуке, а короткие рукава открывали руки, покрытые синяками, ожогами и отвратительными струпьями. И что хуже всего, она красовалась в совершенно превосходной «Маске Загляденья»: сочные красные губы, розовая кожа цвета персика, изящно выгнутые брови, округлые скулы, волосы собраны в аккуратный пучок. Одному Богу известно, откуда взялась эта привлекательность, возможно, наворожил ее сутенер, но каким же непристойным казалось мне столь великолепное лицо, наведенное на эту презренную шлюху…

— Что за кутерьма? — хрипло буркнула она.

А потом — завидев лежащего на земле Люциуса и мой дымящийся револьвер:

— Ой! Убийцы! Ко мне, девочки! Убивают! Помогите!

И убежала туда же, откуда явилась.

Я посмотрел на эльфа. Он не мог оторвать глаз от существа, которое все еще дергалось в сверхъестественной ярости.

— У меня остается мало времени, — сказал я. — Вы мне позволите?..

Он выпрямился и, развернув «Аммет» на ладони, протянул его ко мне рукоятью.

— Полагаю, я должен извиниться перед вами, месье ван Каспер.

Я взял пистолет.

— Делайте то, что должны, — добавил эльф. — Мне нужно позаботиться о друзьях.

— Я могу надеяться, что вы сохраните молчание обо всем этом?

— Ну… Как вы сказали, у каждого из нас есть свои маленькие секреты. — И, отсалютовав мне рукой с котелком, он скрылся в кабаке.

Оставшись один, я повернулся к Люциусу, размахивая оставшимися иглами.

Об остальном можешь догадаться сам.

Оставляю право на точку в этой истории за полицией. Я уложил куклу на тело упыря, у всех на виду, пусть поймут, кто в силах. Что до меня — моя роль окончена. Я упрятал шлем, прибрался в своей комнате, собрал чемоданы. Дилижанс отбывает во Второй час Инструментов[31], я должен вернуться к новогодним праздникам.

Я не плакал по брату. Вернее, я оплакал его три года назад, после того, как убил его. То, что я уничтожил в переулке за кабаком, не было моим братом.

Это мое последнее письмо, друг мой. Жди меня у Колодца Желаний через две недели.

Я возвращаюсь домой.

Твой преданный друг,

Р. ван Каспер.

P.S. Я снова увидел эльфа, как раз перед тем, как сесть на рейс. Он принес мне арбалет, совершенно незаметно.

Мне кажется, я его недооценил; под его нищенской внешностью в нем есть определенное благородство. Когда я усаживался в экипаж, он посмотрел на меня своими удивительными глазами и сказал просто: «Счастливо вернуться домой».

Я не мог не обернуться, пока дилижанс увозил меня по бульвару. Он стоял на тротуаре: недвижный силуэт, тень призрака.

Потом его поглотила дымка большого города.

Барды и сирены

Мелани Фази

Песня иных

Наима

Асма — вот она боец. Она абсолютно классная. Когда я гляжу, как она тренируется, мне кажется, будто я смотрю боевики, которые мы раньше гоняли с моим старшим братом. Я даже не знала, что можно так двигаться. Лично я вечно себя чувствую, как будто путаюсь в своих шмотках. Но Асма? Она танцует, как дышит. Когда мы повторяем па, она подбирается, как пантера, готовящаяся к прыжку.

Даже ее прикид классный. Когда я достаточно наловчусь с голосом, я пойду и слямжу такой же. Особенно сапожки и ремень с заклепками. Она носит узкие штаны, туники, длинные митенки — вещи, которые облегают тело и не сковывают движений. Всегда черные или серые, чтобы слиться с толпой. Как она сама говорит: «Я и так достаточно смуглокожая, что без внимания не останусь». Она заплетает волосы на десятки маленьких косичек, схваченных шарфиком. Мне, с моей кудрявой шевелюрой, так не сделать. Я свою едва прочесываю щеткой.

И притом, само ее имя. Оно круто звучит: Асма. И мне бы надо найти себе хорошее, звучное. Как у ребят из нашего квартала, которые вечно себе придумывали клички. Это важно, чтобы было броское имя. Если буду зваться Наимой, я далеко так не уйду.