Капризная вдова - Валери Кинг

Искренне ваш Брэндиш».

Слова «для беседы» были несколько раз подчеркнуты, и Генриетта поняла, какой смысл он вкладывал и них на самом деле. Снедаемая угрызениями совести и одновременно полная нетерпеливого ожидания встречи, она поцеловала письмо. Да, случилось ужасное – ее неодолимо тянуло к Брэндишу, и, что хуже всего, не только из-за его славы шалопая и ветреника. Не напрасно миссис Литон боялась за свою старшую дочь! Генриетта слабо улыбнулась – как странно распорядилась судьба, послав ей эту безнадежную любовь! Что делать, как спасти свое сердце и репутацию от роковой поездки в Париж? Ах, если бы это непокорное сердце послушалось рассудка и перестало радостно трепетать в ответ на малейший проблеск интереса в глазах Короля! Но она не могла с собой справиться.

22

Вечером того же дня после шумного ужина Энджел села за фортепьяно, а Генриетта неожиданно для самой себя согласилась сыграть в пикет с Брэндишем. Они уселись за маленький столик красного дерева, и сражение началось. Они по очереди брали и бросали на стол карты, объявляли очки и взятки. Голубые глаза Короля горели решимостью завоевать победу. Соперники, казалось, вели безмолвный разговор – обмениваясь многозначительными взглядами, тревожно или разочарованно хмуря брови, иногда торжествующе вскрикивали. Король был в прекрасном настроении, которого не испортил даже проигрыш, хотя он и потребовал, чтобы Генриетта позже обязательно дала ему возможность отыграться. Разумеется, он произнес эти слова с таким озорством в глазах, что Генриетта даже не сочла нужным ответить, только окинула его насмешливым взглядом и отошла к сидевшей поблизости за пяльцами мисс Брэндиш.

Старая дева, вышивавшая красивого павлина, оторвалась от работы, чтобы подобрать нить нужного цвета.

– Знаете, милочка, – вдруг тихо сказала она, поднимая на Генриетту глаза, – вначале я не поняла, зачем мой брат привез вашу семью в Лондон. Но теперь мне все стало ясно! – Она перевела взгляд на племянника, который, усевшись на ярко-голубую кушетку, увлеченно рассказывал Бетси о своей любимой собаке, и снова посмотрела на Генриетту. – Он хочет, чтобы вы стали его невесткой!

Мысленно согласившись с ней, Генриетта с грустью подумала, что вряд ли желание виконта сбудется. Но проницательность мисс Брэндиш поразила ее до глубины души. Неужели и другие столь же легко разгадали замысел Эннерсли?

Наклонившись вперед, Генриетта провела пальцами по вышивке, оказавшейся очень мягкой и шелковистой на ощупь. Стоит ли продолжать разговор на эту деликатную тему, ведь они с мисс Брэндиш едва знакомы? Поколебавшись, она все же заметила:

– Жаль, что виконту невдомек, сколь беспочвенны эти надежды. Его сын вообще не хочет жениться, а на мне тем более.

– К сожалению, вы правы, моя дорогая. Боюсь, вы обидитесь, но рискну дать совет: будьте благоразумнее моего брата. Интерес Брэндиша к вам очевиден, но, надеюсь, вы понимаете, что его не стоит переоценивать?

Встретившись с ней взглядом, Генриетта тотчас опустила глаза.

– О господи, неужели вас угораздило влюбиться? – испуганно прошептала старая дева.

– Нет, нет! – воскликнула Генриетта. – Вы неправильно меня поняли! В отличие от моего глупого сердца, здравый смысл мне еще не изменил! – Она посмотрела на Брэндиша, и от одного взгляда на него у нее потеплело на душе. – Ах, если бы только он не был так красив! Если бы у него была хотя бы бородавка и родимое пятно…

– Или сломанный нос! – добавила мисс Брэндиш, тоже взглянув на Короля. – Я столько раз жалела, что мистер Джексон в своем пресловутом боксерском клубе не свернул моему племяннику нос хорошим ударом, не изуродовал навсегда этого неотразимого ловеласа! Поверьте, множество матерей, пекущихся о душевном спокойствии своих дочерей, вздохнули бы с облегчением, случись с ним это несчастье! – Обе женщины весело рассмеялись. Но через минуту мисс Брэндиш посерьезнела и добавила с тяжелым вздохом: – Заклинаю вас, Генриетта, будьте благоразумны, не сдавайтесь легко! Впрочем, если вы истинное дитя Евы, мои заклинания напрасны, вы, как мотылек, устремитесь к губительному пламени!

Вновь склонив над пяльцами седую голову, мисс Брэндиш продолжила вышивать. Генриетта с интересом наблюдала, как ловко снует ее рука, легко втыкая иголку в ткань. Она уже который раз удивлялась тому, как просто ей бывает найти взаимопонимание с некоторыми людьми. Она повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на Короля, и встретилась с ним глазами. Он тепло ей улыбнулся, и она поймала себя на том, что приветливо улыбается в ответ. Удивительно, как быстро оба семейства нашли общий язык. Даже лорд Эннерсли с миссис Литон, занятые обсуждением, сколько гостей следует пригласить на первый бал Энджел, хотя и повышали голос, порой о чем-то споря, общались легко и непринужденно.

После чаепития взрослые, не слушая протестов Бетси, отослали ее спать, а Энджел и Шарлотта принялись развлекать близких игрой на арфе и фортепьяно. Что касается Генриетты, то природа обделила ее музыкальными способностями: играя по нотам старательно, но без должного чувства – голос у нее был совсем слабенький – она устранилась от участия в домашнем музицировании.

Усевшись с рабочей корзинкой подле мисс Брэндиш, Генриетта огляделась и в который раз поразилась изысканному убранству гостиной Брэндишей и ее удобству и уюту. Интерьер был выдержан в роскошном стиле регента. Для занавесей был выбран ярко-голубой шелковый дамаст. Той же тканью были обиты стены, стулья и канапе. Драпировки украшали парчовые розетки, кисти, бахрома. Позолота искрилась на лепном потолке, на рамах картин – портретов и пейзажей, в изобилии развешанных на стенах. Если бы не эти яркие, полные жизни полотна, убранство гостиной могло бы показаться холодным. Даже предки Брэндишей, изображенные на портретах с дерзкими и одновременно добродушными лицами, показались Генриетте очень симпатичными. Повсюду в вазах стояли цветы, на столах лежали книги, создавая, несмотря на роскошь, непринужденную домашнюю атмосферу, без которой эта удлиненная просторная комната казалась бы слишком строгой.

Вытащив из плетеной, обитой изнутри зеленым бархатом корзинки свое любимое рукоделие – тонкую белую вышивку «ришелье», Генриетта продолжила над ней работу. Тотчас подошел Король, сел рядом на стул и принялся заинтересованно наблюдать. Энджел вновь заиграла на арфе – на сей раз фрагмент «Времен года» Вивальди. Она с легкостью перекладывала для арфы и фортепьяно любые понравившиеся произведения. Шарлотта, аккомпанировавшая сестре на фортепьяно, силилась поспеть в такт сложной партии, которую написала Красавица. Трудности пианистки усугублялись тем, что ей приходилось регулярно поправлять сползавшие с носа очки.