Стеклянный дом - Кристина Ульсон

– Я пришел, чтобы задать несколько вопросов по поводу вашего бывшего мужа, Спенсера. Буду вам благодарен, если наш разговор останется между нами.

Понять ее реакцию не представлялось возможным. Ни одним движением она не показала, что подумала. Это напугало Петера. В этом расследовании у них нет права на ошибку.

– Стало быть, вы пришли, чтобы поговорить о Спенсере? Интересное начало. Итак, в чем дело?

В ее голосе не было ни капли иронии. Он откашлялся.

– Два года назад пропала девушка по имени Ребекка Тролле.

– Та, которую вы теперь нашли мертвой?

– Именно. Нас интересует, общалась ли она со Спенсером. Вы не помните ничего такого?

Едва произнеся эти слова, он понял, как глупо они звучали. Откуда, черт подери, она может это знать?

– Мы со Спенсером никогда не обсуждали, с кем общаемся.

Он смотрел на нее, не понимая.

– Нет, но…

– Дело обстоит так: у нас со Спенсером были четкие договоренности, и мы предоставляли друг другу большую свободу. А каким образом мы пользовались этой свободой – это мы, по понятным причинам, никогда не обсуждали.

Давно Петер не чувствовал себя таким дураком.

– Мне кажется, мы говорим о разных вещах. Мне хотелось узнать, не был ли Спенсер ее научным руководителем или консультантом.

– Откуда я могу это знать? Задайте этот вопрос его коллегам.

– Само собой, – поспешил заверить ее Петер. – Но я подумал, вдруг он называл имя Ребекки дома или…

– Нет, никогда.

Петер поднял глаза, заметив движение в окне позади Эвы Лагергрен.

– В вашем саду стоит какой-то молодой человек.

– Это мой друг. Он прекрасно может подождать.

Она улыбнулась многозначительной улыбкой, от которой Петер невольно покраснел.

Друг? Моложе, чем он сам?

Одно было ясно: никто из четы Лагергренов не предпочитал партнеров своего возраста.

– Вы помните конференцию в Вестеросе в две тысячи седьмом году? Она проводилась по весне. В марте.

– Честно говоря, с ходу не помню. – Эва сдвинула брови, задумалась. – В ту весну мы оба очень много ездили. У Спенсера было немало конференций, все не упомнишь.

– Тогда не буду вас больше задерживать. – Петер улыбнулся и поднялся.

– Ничего страшного.

Они двинулись обратно к входной двери. Все стены в доме были выкрашены белой краской и увешаны большими картинами.

– Да, еще одно, – проговорил он.

Она внимательно посмотрела на него.

– В те годы, когда вы со Спенсером были вместе, вам не доводилось слышать, чтобы его студентки проявляли недовольство?

– Вы имеете в виду, чтобы его обвиняли в сексуальных посягательствах?

Петер снова смутился.

– Ни разу. – Она решительно покачала головой. – Спенсер не стал бы так себя вести. Ему это не нужно. Ни для того, чтобы подчеркнуть свою власть, ни для самоутверждения.

Прямой ответ на вопрос избавлял от многих сложностей. Петер поблагодарил за беседу и напомнил: Эва не должна разглашать, что к ней обращалась полиция.

Выезжая на дорогу, он заметил, как молодой человек, ожидавший в саду, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Под мышкой он держал букет цветов. Петер почувствовал легкий укол зависти.

Прямо перед носом Малены Брумберг лежал открытый учебник, однако она не видела букв. У нее было только одно желание: чтобы день поскорее закончился, чтобы начавшаяся неделя поскорее ушла в небытие. Ибо у нее пропало всякое желание в чем-либо участвовать. С того момента, как он позвонил, жизнь утратила краски. Она не понимала до конца, чего он хочет от нее, и к тому же ненавидела Теа Альдрин, которая что-то знала, но отказывалась поделиться. Если он появится снова, Малена заставит Теа говорить. Любой ценой.

Телефон ожил после обеда. На самом деле он звонил и в первой половине дня, едва она его включила, но она была не в состоянии ответить. Если это снова он, с закрытого номера, она просто положит трубку. Однако это был не он – кто-то ошибся номером.

Всего-то навсего. А у нее сердце стучало так, словно она только что пробежала марафонскую дистанцию.

Крепко зажмурившись, Малена уронила голову на руки. Сколько она выдержит? Долго ли она будет так дико вести себя, прежде чем кто-нибудь из друзей спросит, все ли с ней в порядке? Прежде чем заметят близкие.

Труднее всего было спрятаться от папиного взгляда. Этот взгляд всегда требовал отчета – как она себя чувствует, все ли у нее хорошо? И не раз оказывалось, что дела ни к черту. Загубленные годы лежали за плечами унылыми штабелями, было невыносимо осознавать, что она попала в тупик. Хотя так долго боролась и так далеко продвинулась.

Проклятье, проклятье!

Если все опять сорвется, она пропала. У нее не хватит сил снова начать с нуля.

Время шло к трем часам дня, и Спенсер Лагергрен почувствовал, что скучает по Фредрике. У Саги поднялась температура, она все время капризничала. Нога и бедро у него болели больше обычного, и, когда после обеда Сага заснула, он сам пошел и прилег. Когда Фредрики не было рядом, двуспальная кровать казалась невыносимо пустой. Как все это будет в тот день, когда он уйдет на пенсию? Само собой, добровольно он не уволится, но его со дня на день могут заставить. И что он тогда станет делать? Сидеть целыми днями дома? Ждать Сагу из школы и Фредрику с работы?

Адвокат посоветовал ему повременить – не факт, что полиция решит дать ход заявлению Тувы Эрикссон. Однако интуиция подсказывала Спенсеру иное развитие событий. Он столкнулся с проблемой, которая грозила положить конец всей его карьере. Все, что он строил и создавал столько лет, могло рухнуть. Уже одна эта мысль вызывала у Спенсера панику.

Адвокат буквально прочел его мысли.

– Ни в коем случае не общайся с девицей, которая заявила на тебя.

– Но я должен поговорить с ней, узнать, почему у нее на меня зуб.

– Это мы уже знаем. Ты отверг ее, а она обиделась.

– Точно?

– Поверь мне, в этом вопросе сомнений быть не может.

От бесконечных размышлений голова шла кругом. Он должен рассказать обо всем Фредрике, иначе просто не вынесет.

Его мысли перескочили на сегодняшний разговор с полицейским из коллег Фредрики. Очень странный разговор. Получается, в полиции не знают, с кем она живет? Неужели у нее в кабинете нет фотографий семьи, неужели она никогда не упоминает его и Сагу? Ему было неудобно, что он не предложил прийти к ним в управление, чтобы побеседовать, но у него просто не было на это сил. Кроме того, сам предмет разговора заставлял его нервничать. Фредрика спрашивала, не знал ли он студентку, обнаруженную мертвой и расчлененной, Ребекку Тролле. И Спенсер ответил отрицательно. Потом позвонил ее коллега по тому же делу, хотя и с другим вопросом. Густав Шёё заявил, что он, Спенсер, может подтвердить его алиби, – так и есть. Но почему Густав не позвонил ему и не предупредил, что с ним свяжется полиция?

Спенсер знал, в какой ситуации находился его коллега. Обвинения его не удивили. Густава бросила жена, и с тех пор он стал испытывать глубокое презрение к женщинам. С раздражением относился к дамам на ответственных постах. Спенсер знал, что это уже почти болезнь, поэтому всячески старался сам не оказаться в подобной ситуации.

Едва он задремал, как зазвонил телефон.

Голос в трубке был знаком ему лучше всех на свете, однако он осознал, что не слышал его уже несколько месяцев.

– Привет, Спенсер. Это Эва.

Эва. Тепло разлилось в груди, и он ничего не мог с этим поделать. Столько лет его очаровывал и обезоруживал этот голос: мелодичный и сильный, женственный, но никогда – беспомощный.

– Как у тебя дела?

Сидя на краю кровати, он почувствовал острый приступ грусти. Плохо. У него все плохо. Даже хуже, чем во время их последнего разговора.

– У меня все хорошо. Сижу в отпуске по уходу за ребенком.

– Я звонила тебе на работу и узнала, что ты дома с дочкой. – Она негромко рассмеялась в трубку. – Невероятно.

Несмотря на все свои заботы, он невольно улыбнулся. С ее точки зрения он, конечно же, сумасшедший, что обзавелся потомством как раз к пенсии. Одновременно он встревожился. Ему не понравилось, что она звонила в университет.

– Почему ты стала разыскивать меня?

Ее смех оборвался – как дождь, внезапно перестающий шлепать по поверхности лужи.

– Ко мне приходили из полиции.

Он закрыл глаза:

– Эва, послушай меня. Вся эта история со студенткой, подавшей на меня заявление, совершенно не имеет под собой оснований.

Какого черта они поехали домой к его бывшей жене? Чтобы услышать полное описание всех его недостатков?

– Так на тебя подала жалобу студентка? – Она говорила легким тоном, ибо не имела привычки воспринимать что бы то ни было всерьез. До того дня, когда поняла, что он намерен съехать от нее. – Это многое объясняет.

– Так они приходили к тебе не поэтому? – Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку, голова пошла кругом.