Исчезнувший мир (Рисунки З. Буриана) - Йозеф Аугуста

Быстро наступавшая темнота уменьшала и без того уже плохую видимость. А этого Агли боялся больше всего: он хорошо знал, как будет трудно идти, когда все вокруг погрузится в темноту, исчезнут все приметы. В темноте человеку не помогут ни сила, ни упорство.

Агли героически сражался в неравной схватке с бушевавшей метелью и неустанно пробивался вперед.

Внезапно он поскользнулся и упал. Копье зазвенело о мерзлую землю, с которой ветер сдул снег, а в боку он почувствовал боль. Агли осторожно поднялся и превозмогая боль, вызванную не зажившим еще ранением, снова пошел навстречу снежной буре.

Теперь он шел прямо против ветра.

Его неистовые порывы останавливали дыхание и вызывали кашель. Ветер со снегом немилосердно хлестал его и распахивал одежду из шкур, которую Агли не успевал поправлять и перевязывать сухожилиями. Снег проникал под шкуры на голое тело и таял, превращая их в неподатливый ледяной панцирь.

Почти совсем стемнело, когда Агли совершенно обессиленный дотащился до вершины скалы над пещерой.

Он быстро спустился по скалистому склону и, когда наконец достиг площадки перед входом, вздохнул с облегчением. Он благополучно возвратился, и принес с охоты хоть какую-то добычу. Он убил только лису, но и она на некоторое время утолит их голод и они смогут хоть один раз уснуть сытыми.

Едва Агли вошел в пещеру, раздался радостный крик. Это Гина приветствовала Агли. Как только она увидела его, сразу же исчезли все ее опасения за его судьбу. А когда она увидела, что он принес и лису, глаза ее загорелись; она была счастлива, что сегодня вечером в пещере снова появится аромат печеного мяса и что дети, она и Агли лягут спать хотя бы немного насытившись.

Пока Агли снимал с себя покрытые снегом обледенелые шкуры и развешивал их на выступах стены вблизи костра, Гина положила в огонь несколько смолистых ветвей и поправила камни, на которых Агли должен был печь мясо. Дин и Рем с любопытством осматривали лису и с нетерпением ждали мяса. Лишь маленький Ван еще не участвовал в этой общей радости; он беспокойно спал на рысьей шкуре, утолив голод молоком матери.

Агли набросил на себя сухую шкуру и сразу же схватил лису и начал ее обдирать. Он был не очень доволен. На лисе было мало мяса — видно, и она в последнее время немало голодала.

Согнувшись над лисой, Агли проворно каменным ножом снимал шкуру.

Внезапно он резко выпрямился. Неожиданная боль, словно тысячи острых игл, кольнула его в бок и напомнила ему о старой незалеченной ране.

Агли стиснул зубы и ни единым стоном не выдал, что рана его еще очень чувствительна.

Когда приступ боли прошел, он снова наклонился над лисой и быстро закончил работу. Снятую шкуру отбросил к стене. Потом позвал Дина и велел ему поднять и повесить ее на какой-нибудь скальный выступ, потому что снег и лед на ней должны были растаять и шкура должна была хорошо просохнуть, прежде чем Гине можно будет ее обработать.

Потом Агли долго смотрел на ободранную лису. Размышлял, как лучше сделать, чтобы все досыта наелись и еще чтобы что-то осталось на ближайшие дни. Он понимал, что добыча невелика, что он разбередил свою рану и неистовая вьюга может продлиться несколько дней. Все это заставляло его беречь пищу. Но против голоса разума восставало чувство жалости к голодным детям.

Из задумчивости его вывел голос Гины, которая предлагала ему начать наконец печь мясо и не мучить ее голодом.

Тогда Агли схватил кремневый нож и без раздумий отделил от тушки два окорочка. Бросив их на раскаленные камни, он, разорвав лисе пасть, вырезал оттуда язык. Его он тоже положил на один из раскаленных камней и начал все осторожно печь. Приятный аромат печеного мяса распространялся вокруг костра.

Прошло немного времени, и все с аппетитом принялись за полупропеченное мясо. Лисий язык Агли оставил себе. Лишь кусочек этого лакомства дал Гине, но та его незаметно подсунула Дину и Рему — в этом матери одинаковы уже с первобытных времен.

Удовлетворенные, хотя и полусытые, все легли спать.

Снаружи между тем свирепствовала снежная буря.

Она продолжалась уже несколько дней и была более грозной, чем первая. Буря уже несколько раз ненадолго затихала, но вскоре начиналась с новой силой.

Голод, который на время отступил от обитателей пещеры, снова в нее вернулся. Это произошло после того, как Агли разделил последний кусок мяса и последние мозговые кости убитой лисы. Ужасный голод стал властелином пещеры.

Мальчики плакали от голода, они были совсем истощены. Как тени, вяло бродили они по пещере в поисках какой-нибудь брошенной в период благополучия кости, на которой могли сохраниться куски засохшего мяса. Маленький Ван тоже стал беспокойным и часто плакал, так как молока матери ему едва хватало.

Гина сильно страдала и не только потому, что сама испытывала голод; сердце у нее сжималось от боли при виде голодающих детей — и это было для нее хуже всего. Но ни один стон не вырвался из ее уст, ни один упрек. Героически переносила она горькую нужду, хотя и была в полном отчаянии. Агли также не находил себе места. Он хорошо знал, что их ждет, если вскоре он не добудет мяса.

Чтобы сохранить жизнь, нужно иметь мясо! Чем больше, тем лучше!

Но добыть его нужно как можно быстрее, иначе они все настолько ослабеют, что превратятся в тени без воли и без жажды к жизни. Поэтому он решил, что пойдет на охоту.

Он хорошо завернулся в шкуры и, как только буря немного утихла, вышел. Не обращая внимания на вихрящийся вокруг мелкий снег, который колол и жег лицо, он шел против сильного ветра, который давил на него с такой силой, что он шатался. Медленно, с трудом он пробивался вперед, но тем не менее был полон твердой решимости вернуться с добычей или погибнуть. Но ни то, ни другое не произошло.

Несказанно усталый и обессиленный возвратился он вечером в пещеру.Покрытые снегом и льдом шкуры с досадой бросил к костру, в отчаянии лег на ложе и сразу же погрузился в тяжелый крепкий сон.

Его возвращение было для Гины и мальчиков большим разочарованием.

Пока он отсутствовал, они надеялись, что снова на какое-то время у них будет еда, что они насытятся и окрепнут. Они и не предполагали, что он может вернуться с пустыми руками. Поэтому их огорчение было особенно болезненным.

В пещере стояла могильная тишина. Лишь костер временами тихонько потрескивал.

На его пламя задумчиво глядела Гина. Тяжелые мысли бродили в ее голове.

Жалобное всхлипывание одного из мальчиков вывело ее из задумчивости.

Она быстро встала и подошла к мальчикам. Но те, однако, спали, прижавшись друг к другу. Гина поняла, что это всхлипывание, видимо, вырвалось у одного из них невольно во время сна.