Исчезнувший мир (Рисунки З. Буриана) - Йозеф Аугуста

Ветер усиливался. Он быстрее мчался по степи, проникал в лес и бешено бился об известняковые скалы. Отовсюду слышались свист и гул, вой и плач, сливавшиеся в одну ужасную симфонию, которую может создать лишь снежная буря…

Буря не переставая продолжалась уже два дня и две ночи и все еще свирепствовала в полную силу. Ветер пронзительно свистел в степи, гудел в лесу, бушевал в скалах, как будто бы своим смертоносным натиском должен был истребить и уничтожить все живое. Всюду буря безжалостно неистовствовала и каждый, даже самый удаленный уголок в скалах наполняла трескучим морозом.

Лишь в пещеру буря не могла проникнуть.

На ее пути стоял большой камень, которым Гина с большими усилиями закрыла вход в пещеру. Внутри горел костер, он распространял вокруг себя свет и тепло.

Совсем хорошо было бы в пещере, если бы Агли был здоров.

Но он все еще беспомощно весь в жару лежал на ложе из сухой травы и шкур.

Около него сидела Гина, печальная и полная забот о будущем.

— Хорошо еще, что на первое время у них достаточно дров и что Агли за день перед своим ранением принес целого оленя. Если она будет мясо расходовать бережливо, то в ближайшие дни дети не будут голодать.

— Но что будет, когда мясо кончится, а Агли все еще будет не способен охотиться?

Когда она думала об этом, ее охватывал страх.

Но были у Гины еще более тяжелые минуты. Это было тогда, когда она рыдала от ужаса при мысли о судьбе ее детей в случае, если бы сердце Агли остановилось навсегда, если бы Агли уже никогда не открыл глаза.

В такие моменты все существо ее содрогалось от страшного представления об ужасной голодной смерти. В сознании ее росло понимание того, что все это вызвано их гордостью, приведшей к одиночеству, которое лишило их не только всех преимуществ совместной жизни в общине, но и могло бы привести их к гибели. А снаружи снежная буря не прекращалась и не ослабевала.

Морозный вихрь все еще неистово носился над краем. Под его бешеным натиском качались даже столетние великаны. К шуму ветра примешивался треск ломающихся сухих ветвей, а иногда раздавался и оглушительный треск падающих стволов деревьев, не выдержавших напора бури.

Снег все еще летал и кружился в воздухе, а в местах, защищенных от ветра, он накапливался в большие сугробы. В мглистых сумерках снег создавал какую-то белесую пелену, в которой терялась граница между небом и землей, между светом и тьмой. Плохо было снаружи, очень плохо, снежная буря как будто бы старалась засыпать все на земле.

Только на пятый день снежный буран утих.

Прекратился сильный ветер, а с ним и шум деревьев. Перестал падать снег, тучи исчезли и небосвод засветился ярким холодным светом.

Звери постепенно вылезали из укрытий озябшие и голодные. Но прежде чем отправиться в трудную дорогу за пищей, они старательно принюхивались и тщательно осматривали округу, которая под мощным снежным покровом выглядела иначе, чем прежде.

Гина тоже отвалила камень от входа и вышла из пещеры. Долго смотрела вниз в долину, дно которой целиком было занесено снегом. Исчезли все неровности, исчезло и русло ручья. Вид долины изменился. Скалистые склоны долины также имели иной облик; все овраги и крутые склоны исчезли под снежными сугробами, в некоторых местах из снега торчали лишь пики скал.

Жгучий холод вскоре загнал Гину в пещеру. Оба старших мальчика, выбежавшие за матерью и с любопытством смотревшие на заснеженную округу, быстро вернулись и сели очень близко к костру, чтобы согреться.

В пещере уже не было так печально, как во время снежной бури. Не только потому, что разбушевавшаяся стихия утихла, но главное от того, что состояние Агли улучшилось.

Он уже не лежал так беспомощно и равнодушно на ложе из шкур, и его уже не мучила лихорадка. Рана в боку его все еще беспокоила, резкое движение всегда вызывало острую боль, но физическое истощение уже прошло. Было ясно, что сильный организм Агли превозмог последствия тяжелого ранения и что дело идет к полному выздоровлению.

У Гины это вызывало радость и освобождало ее от самых ужасных опасений за будущее. Она знала, конечно, что и вместе с выздоровевшим Агли зима будет для нее тяжелой — и очень тяжелой, но все-таки у нее была надежда на то, что они счастливо переживут зиму, сохранят свои жизни…

День уходил за днем, ночь за ночью,

Снежные метели сменялись солнечным светом и сиянием звезд. В пещере жили то в страхе, то в надежде. Там снова неотступно поселился незванный гость — голод!

Уже несколько дней все тяжело страдали. От оленя у них осталось лишь несколько больших костей, с которых они кремневыми ножами тщательно соскребали куски мяса и жадно их поедали. Все длинные кости разбили и до последней капли выскребли жирный мозг. Разбили и череп, мозг из которого также старательно выбрали.

Хорошо еще, что Агли быстро выздоравливал. Он уже сидел у костра, хотя и выглядел осунувшимся. Но снова как и раньше он был полон упорства, и глаза его ярко блестели. Заботливо осматривал он копье и лук, чтобы оружие было в порядке, когда придет время идти на охоту. Внимательно осмотрел он и стрелы и, где было нужно, заострил каменные наконечники.

После того как Агли заканчивал какую-нибудь работу, он вставал, чтобы выпрямить долго сгорбленную спину. Слабое покалывание в боку напоминало ему, что рана еще не совсем зажила и что он должен двигаться медленно и осторожно.

— Должно пройти не менее двух дней, прежде чем смогу пойти на охоту,- подумал Агли, когда почувствовал слабую боль.

Но он и не подозревал, что вскоре примет иное решение.

Это произошло потому, что на глаза ему попались два старших мальчика: он пристально посмотрел на них. Они были бледными и исхудалыми. Длинной палочкой они вытаскивали из позвонков оленя кусочки спинного мозга, а когда уже ничего не смогли выскоблить, начали высасывать кости.

Сердце Агли сжалось от боли. Хотя он и привык к голоду, но это уже был не просто голод, а долгая голодовка, которая ослабляет тело.

— Нельзя больше откладывать охоту, я должен идти наружу, должен что-нибудь принести, чтобы у всех было мясо, много мяса, достаточно жира и немного вкусного костного мозга. Я должен прогнать от костра голод, чтобы он не уничтожал тела детей и Гины!

Поэтому Агли решил сразу же отправиться на охоту. Он забыл про незажившую рану, не стал обращать внимания на зимние трудности.

Быстро одел одежду из шкур.Куртку застегнул большими костяными застежками, концы длинных штанов засунул в носки из заячьей шкуры, которые обмотал оленьей шкурой и перевязал сухожилиями. На голову одел широкий капюшон, задний конец которого засунул в куртку и потом затянул сухожилием.