Добрые советы проповедникам Евангелия - Чарльз Сперджен

Дар свободной речи уже потому бесценен, что посредством его мы получаем возможность высказывать свои мысли надлежащим образом, как того требуют случайно сложившиеся обстоятельства. А подобные обстоятельства всегда могут возникнуть. Неожиданности возникают везде; возникают они даже в наилучшим образом устроенном собрании. И эти неожиданности могут совершенно отвлечь ваши мысли с намеченного вами ранее пути. Вы ясно увидите вдруг, что выбранный вами предмет не подходит в данном случае; всякому разумному человеку становится ясным, что в эту минуту совершенно необходимо изменить свой путь. Если выход из прежней улицы заперт, то требуется продолжить себе новый путь, а это бывает иногда очень трудно, даже опасно. Действительно, вовсе не легко, среди публичного собрания, прослушав речи своих сотоварищей и видя легкомыслие одних и скучное однообразие других, оказаться в состоянии исправить беду спокойно, без всяких намеков на своих предшественников и направить слушателей на другой, более назидательный путь. Иметь подобное дарование очень важно для проповедника особенно в собраниях, где легко могут возникать различные совершенно неожиданные вопросы. Кое-где в приходах существует обычай, в силу которого некоторые высокомнящие о себе люди входят на кафедру и говорят собранию. В таких случаях необходимо, чтобы пастор (или старший проповедник) отвечал оратору.

Проповедник же, не могущий хорошо говорить экспромтом, легко смущается, впадает в слишком горячий тон, компрометирует себя и производит общее смущение среди своих слушателей. Вот в этом-то случае или при других подобных обстоятельствах умение говорить экспромтом и есть золото из Офира.

Итак, уметь говорить свободно - это дарование драгоценное. Но как достичь его? Этот вопрос заставляет нас сделать такое замечание: некоторым людям никогда не достичь его. Нужно иметь врожденную способность к свободной живой речи. Здесь как в поэзии. Поэтом можно родиться, но нельзя сделаться им. "Искусство может развить и усовершенствовать талант оратора, но оно не может вызвать его". Все правила риторики не могут сделать человека красноречивым. Это - дар неба и кому в нем отказано, тот его никогда не получит... Некоторые не могут сделаться хорошими ораторами уже в силу немощности своих душевных дарований. Они могут, может быть, еще сделаться сносными проповедниками обыденных вещей, но никогда не будут они импровизаторами. Если доживут они до Мафусаиловских лет, и то - следуя системе Дарвина, по которой архиепископ Кэнтерберийский происходит от устрицы, - тогда только разве могут они сделаться хорошими ораторами. Если нет врожденного дара красноречия, то как ни далеко удастся кому-либо усовершенствоваться в различных отношениях, но блистать светлою звездою на горизонте свободной красноречивой речи он не будет никогда.

Если желает кто говорить проповеди без предварительного приготовления, тот должен много и серьезно учиться. Это, может быть, звучит парадоксально, но вполне очевидно для нас. Если я мельник и если принесут мне мешок, который в течение 5 минут я должен наполнить мукою, я только тогда в состоянии буду исполнить это, если всегда имею достаточно муки в мельничных кладовых. Мне остается тогда только открыть мешок и насыпать в него муку. Я не мелю ее именно в то время - и потому моя насыпка муки есть как бы импровизированная. Я уже приготовил, намолол ее прежде и потому могу теперь удовлетворить моих покупателей. У вас никогда не явится хороших мыслей для импровизации, если вы не привыкли непрестанно быть к проповеди наготове и не питаете постоянно вашего духа обильною и здоровою пищею. Вот почему прошу вас: каждую минуту напрягайте силы ваши. Заготовляйте себе запасы на будущее, чтобы с полными руками встретить ваших покупателей, чтобы быть вам готовыми к встрече их всегда. Я не думаю, чтобы кто-либо мог оказаться способным к постоянной свободной речи, если он не будет серьезно трудиться над приобретением ее, даже более серьезно, нежели это делает тот, кто записывает и учит наизусть свои проповеди. Помните, что только переполненный сосуд может изливаться через край.

Запасная сокровищница мыслей и выражений их в высшей степени полезна. В том и другом случае мы можем быть как бедными, так и богатыми. Кто обладает обширными, основательными и приведенными в порядок знаниями, кто хорошо знаком со своим предметом, тот, подобно царю, может разбрасывать направо и налево в толпу свои баснословные сокровища. Для вас, господа, основательное знание Слова Божия, в применении к вашей внутренней духовной жизни и к великим событиям времени и вечности, безусловно необходимо. От избытка сердца глаголют уста. Привыкайте к созерцанию небесных истин, испытывайте Св. Писание, полюбите закон Господень, и вам нечего будет опасаться того, о чем вы будете говорить своим слушателям. Кто говорит о предмете, лежащем вне его опыта, тому легко запнуться в своей речи; но вы, горящие любовию к Великому Царю, вы, испытавшие блаженство жизни в Нем, вы воочию увидите, что для вас это вполне легко. Основательно, до корня изучите духовные истины, и вам легко будет передавать их другим. Незнакомство с истинным богословием - не редкость у наших проповедников. И нечего удивляться тому, что у нас так мало проповедников, владеющих свободною речью, так мало у нас истинных богословов. И у нас до тех пор не будет великих проповедников, пока не будет великих ученых в области закона Божия. Нельзя выстроить военное судно из маленького смородинового куста; нельзя также образовать и великих, сердца потрясающих проповедников из посредственных студентов. Если хотите вы говорить плавно, убедительно, то будьте полны всевозможных знаний, - в особенности же опытного познания учения Иисуса Христа, вашего Господа.

Мы уже заметили выше, что запас выражений также очень полезен для оратора, желающего говорить экспромтом. Здесь все дело в том, чтобы уметь выбрать и сохранить в памяти изящные выражения, обороты речи, полные убедительности фразы, и потом уметь подражать им. Это не значит, что вам должно всегда иметь при себе золотообразную записную книжку, в которую вписываете вы все бросающееся вам в глаза при чтении, чтобы сделать из этого употребление в вашей ближайшей проповеди. Нет, вы должны знать внутренний смысл этих записанных вами слов, уметь оценить силу синонимов, обсудить ритм отдельных фраз, взвесить значение вставных предложений. Вам следует вполне овладеть употреблением всех этих слов. Они должны быть вашими вдохновителями, вашими громовыми стрелами, а также и каплями медвяной росы для ваших слушателей. Простых "словоизвергателей" можно уподобить лишь собирателям устричной скорлупы, гороховой или яблочной шелухи. У человека же, обладающего серьезными знаниями и глубокомыслием, слово - серебряный сосуд, в котором подает он своим слушателям золотые истины. Старайтесь же приобрести хорошую запряжку слов, чтобы хорошо везти экипаж ваших мыслей.

Я думаю также, что, если кто хочет хорошо говорить, тот должен прежде всего позаботиться о выборе предмета, вполне понятного ему. В этом собственно и заключается вся сущность дела. Во все мое пребывание в Лондоне, я ни разу еще не подготовлялся к вечернему богослужению по понедельникам, чтобы освоиться со свободной речью. Я всегда смотрю на эти собрания, как на повод к экспромту; но только я попрошу вас в данном случае обратить ваше внимание на то, что я не занимаюсь в подобных случаях изложением трудных или темных тем, но ограничиваюсь простым разбором основных истин нашей веры, разбором того, что лежит у меня на сердце в данную минуту. Когда всходишь в таких случаях на кафедру, всегда мысленно оглядываешься вокруг себя и задаешь себе вопрос: "Какой предмет занимал тебя сегодняшний день, что обратило на себя твое внимание в твоем чтении за прошлую неделю, что особенно занимает теперь твои мысли, о чем напоминают тебе сегодняшнее пение и молитвы?" Помните, не хорошо выступать перед собранием прихожан и надеяться, что внезапно найдет на тебя вдохновение от предметов, которых ты не понимаешь. Если ты допустишь подобное безумие, то последствием его будет лишь то, что ты не будешь знать, что тебе говорить, - наверное - уже не получат тогда никакого назидания твои прихожане. Но я не вижу, почему нельзя было бы говорить экспромтом о таком предмете, который знаешь основательно. Каждый купец, хорошо понимающий свое дело, может объяснить его всякому, не обдумывая его предварительно; и нам нужно чувствовать себя как дома, среди этих начальных истин нашей святой веры и не смущаться, если приходится говорить о предметах, составляющих насущный хлеб для нашей души. В самом деле, я не вижу, какую выгоду можно извлечь из чисто механической работы записывания перед самым произнесением речи, так как в подобном случае это записывание та же импровизация; и, конечно, письменная импровизация должна выйти еще слабее, нежели речь экспромтом. Выгода записывания заключается лишь в том, что оно дает возможность пересмотра. Но как даровитый писатель в состоянии вполне корректно и определенно выразить свои мысли на бумаге, точно также должны уметь выразить свои мысли в проповеди и даровитые ораторы. Мысли, которые проповедник выражает словами с кафедры, говоря о хорошо изученном им предмете, не могут быть только пришедшими ему на ум. Они - скорее выражение того, что хранится в самой глубине души пастыря, что глубоко уже прочувствовано им самим. Кто подобным образом обдумал предмет свой, т. е. не непосредственно перед речью, но заранее, тот, конечно, и говорить будет сильно и убедительно. Напротив тот, кто перед самою речью садится записывать свои мысли, тот не напишет ничего, кроме пустого, неопределенного, что взбредет ему в голову. И потому и не пробуйте говорить экспромтом, если не изучили вы хорошо вашу тему. Эта фраза, звучащая парадоксально, - мудрое правило. Мне пришлось однажды выдержать строгое испытание, и если бы не был я уже опытен в свободной речи, то и не знаю, как выпутался бы я из него. Я должен был проповедовать в одной капелле, где многочисленное собрание ожидало моей речи. Я опоздал вследствие неожиданного препятствия на железной дороге. Другой проповедник начал богослужение, и когда я, запыхавшись от поспешности, явился на место, он уже начал свою проповедь. Видя меня входящим, он остановился. "Вот он, - сказал он. - Я уступаю теперь ему мое место и думаю, что мой собрат по священному званию будет столь добр, что продолжит мою проповедь". Я спросил его о тексте его проповеди и о том, до каких пор дошел он. Он назвал мне текст и сказал, что только что окончил первую часть. Без колебания стал я продолжать его проповедь и довел ее до конца. Мне было бы совестно за того из присутствующих здесь, кто не сумел бы этого исполнить, так как обстоятельства дела были таковы, что моя задача оказалась довольно легкой. Прежде всего, проповедник был мой дед; текст же его гласил: "Благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар". Кто не знал бы, что сказать при подобных обстоятельствах, тот оказался бы не умнее животного, на котором ехал Валаам. "Благодатию вы спасены". Об источнике нашего спасения уже все было сказано; кто же не был теперь в состоянии продолжать речь, объяснив слова апостола "через веру", как путь, которым приходит к нам спасение. Едва ли нужно было многому учиться, чтобы объяснить, как мы получаем спасение. Но в данном случае мне пришлось перенести еще новое испытание, а именно: когда несколько справился я с предметом проповеди и даже увлекся им, вдруг почувствовал, как чья-то рука ласково похлопала меня по спине и чей-то голос произнес за мною: "Справедливо, справедливо! скажи им это еще раз, а то, пожалуй, позабудут они!" Я говорил только что сказанное; но когда хотел я прибавить еще нечто из собственного опыта, я почувствовал, что меня дергают за платье, затем старец выступил вперед и сказал: "Мой внук рассказывает вам это лишь теоретически, я же стою здесь перед вами как свидетель этой истины по опыту; я старше его и могу свидетельствовать об этом перед вами, как старик". Рассказав затем факт из собственного опыта он продолжал: "Вы видите, мой внук может проповедовать Евангелие гораздо лучше меня". И вот, господа, если бы не был я тогда уже опытен в свободной речи, думается, легко мог бы потерять всякое присутствие духа; но так как я уже имел эту опытность, все обошлось легко и просто, словно бы мы сговорились заранее.