Их новенькая - Наталья Семенова

– Собственное мнение? – всё ещё недовольна я.

– Может, и оно, – снова смеётся она. – Хорошо. Ты вольна общаться с кем угодно, кто я такая, чтобы тебе указывать, верно? Но мне интересно узнать тебя поближе, веришь?

– Стараюсь, – усмехаюсь я.

– Вот, например, скажи, ты уже решила, кого пригласишь на Осенний бал?

Да, на него приглашаю девочки, что мне очень на руку, так как не придётся обижать Оливера отказом, если бы он меня пригласил. И не придётся думать о том, пригласил бы меня туда Никлаус, и смогла бы я тоже ответить ему отказом…

Ник.

Я не виделась с ним после разговора с его мамой – этой ночью он ночевал в её доме. То есть прошли всего одни сутки, а у меня ощущение, что я не видела его неделю. И мне это не нравится.

– Решила, – отвечаю я Лу. – Я пойду туда с Бэлл и Авой.

– Боже, – не удерживает она себя от тяжёлого вздоха. – У неё есть возможность появится там с одним из двух самых популярных парней, а она идёт туда с подружками. Без обид, но ты сумасшедшая, Ани. Впрочем, дело твоё.

– Именно, – киваю я, и тут зал взрывается аплодисментами и улюлюканьем: одну из площадок для предстоящего боя занимает Оливер и его соперник.

Я тоже поднимаюсь на ноги, потому что те, кто впереди меня, закрывают мне обзор. Лу встаёт рядом и задумчиво обороняет:

– Интересно, если бы Макензи не ушёл из вольной борьбы, в своё время, он был бы так же хорош, как сейчас хорош его сводный брат? Ладно, Ани, я пойду на своё место – там всё же первый ряд.

Я провожаю брюнетку задумчивым взглядом.

Никлаус занимался вольной борьбой? Серьёзно? А что случилось? Почему бросил? Из-за Оливера? Здесь они тоже соперничали?

Господи, эти парни просто сводят меня с ума…

Почему ни один из них не может быть со мной откровенным до конца? Нежели это так сложно? Впрочем… Кто бы говорил, да, Анют?

Я вздыхаю и сосредотачиваюсь на борьбе Оливера и его соперника.

Блондин хорош. Очень! Я в этом всём совершенно не разбираюсь, но понимаю, что Оливер выигрывает. Если его противник как-то выкручивается, избежав положения на лопатках, то Ол быстро находит новый приём, чтобы вновь попытаться придавить его спину к полу. Мне даже в какой-то момент начинает казаться, что Гросс ни капли не устал тогда, когда его противник выглядит изрядно запыхавшимся.

В общем, я не удивляюсь, когда Оливер одерживает победу. Одну, вторую, а затем и третью. Единственное, что я подмечаю о себе самой за это время – это то, что я по-настоящему болела за него и искренне желала ему этих побед.

Когда заканчивается последняя борьба на сегодняшний день турнира многие зрители бросаются к Оливеру, чтобы его поздравить. Его отец находится в таком диком восторге, что я едва узнаю в этом человеке того серьёзного мужчину, с котором познакомилась у пляжных домиков. Впрочем, никому не запрещено радоваться успехам родного человека. Линда Гросс тоже находится рядом и широко улыбается пасынку. Правда её улыбка немного меркнет, когда парни подхватывают Оливера на руки и начинают подбрасывать его вверх.

Я же решаю, что поздравлю блондина в другой раз, чтобы сейчас не толкаться локтями с другими ребятами, и иду на выход из спортивного зала. На улице по вечернему душно, потому я тороплюсь на парковку, чтобы скорее сесть в машину и насладиться ветром от её движения. Даже не представляла, что настолько сильно полюблю машину и вождение. Завтра же исполню свою задумку: потрачу весь день на изучение улиц Санта-Моники. А вот в воскресенье придётся в плотную заняться учёбой – не хотелось бы отстать от остальных из-за работы и прочих факторов, отвлекающих меня от зубрёжки.

До дома я добираюсь за двадцать минут, предвкушая то, как приготовлю себе попкорн и зависну перед телевизором в гостиной, так как Вики и Роб вновь на вечеринке друзей, а значит, дом в моём полном распоряжении.

Но…

Похоже, я должна привыкнуть к мысли, что моя жизнь давно перестала быть предсказуемой.

Я поднимаюсь в свою комнату, чтобы оставить сумку и переодеться во что-нибудь уютно-домашнее, но мои планы рушит лежащий на моей кровати Никлаус.

Сердце подскакивает к горлу, лишая меня способности говорить, затем возвращается на место, но решает, что будет неплохо продолбить себе путь наружу через многострадальные рёбра.

Никлаус медленно переводит свой тёмный взгляд от куклы в его раках на меня и ухмыляется:

– Ты всерьёз считала, что я не смогу их найти?

Да, я спрятала своих кукол, все до единой, в чемодане под кроватью ещё тогда, на следующий день, после того как он разбил одну из них. Чемодан был старинным – мне купила его сестра на первой посещённой нами здесь барахолке, в знак подарка на новоселье. И у этого высокого прямоугольного чемодана, между прочим, есть кодовый замок!

– Как…

– Пришлось сломать, – равнодушно жмёт он плечами.

Я поджимаю губы и скрещиваю руки на груди:

– Кажется, ты обещал, что больше никогда не зайдёшь в мою комнату, Никлаус. Что ты здесь делаешь?

Он отбрасывает от себя куклу, от чего мой желудок совершает испуганный кульбит, – слава Богу, на матрас рядом, – и спускает ноги на пол, чтобы сесть. Смотрит на меня долго и пристально, а затем убирает одну из рук себе за спину и вынимает оттуда тетрадь в твёрдом переплёте.

Мой дневник.

Я никогда раньше не делала ничего подобного, но переехав сюда, не знала куда деть все те чувства, что обуревали меня. Их было слишком много. Просто невыносимо много. И в конце концов, я где-то вычитала, что, если записывать свои чувства на бумагу, то организму становится легче с ними справляться. Я попробовала, и мне понравилось.

И там…

Там много того, что Никлаусу знать нельзя, потому что это сугубо личное!

Никлаус подкидывает тетрадь в руках и насмешливо интересуется:

– Запишешь в нём сегодняшний поход