Седьмая жертва - Александра Маринина

Когда все вещи оказались разложенными по своим местам, Шувалов вооружился влажной салфеткой и занялся пылью. Достав стремянку, он начал с книжных полок. Виктор Петрович по опыту знал, что процедура ухода за книгами всегда превращается в неконтролируемый процесс чтения, ибо, увидев на корешке давно забытое название, ему трудно удержаться, чтобы не взять том в руки и не полистать, а натыкаясь глазами на что-то любопытное, он уже не мог остановиться и начинал читать подряд, примостившись на верхней ступеньке лестницы. Так было и сегодня. Он сидел ссутулившись на неудобной стремянке, когда тренькнул дверной звонок.

На пороге стоял высокий молодой человек в ладно сидящей милицейской форме с капитанскими погонами на плечах.

– Виктор Петрович Шувалов? – строго спросил он, глядя в блокнот.

Шувалову стало страшно, но лишь на мгновение. «Этого не может быть», – мысленно сказал он себе, и это его успокоило.

– Я самый. Чему обязан?

– Моя фамилия Доценко, я ваш новый участковый, – лучезарно улыбнулся гость. – Вы позволите? Я вас надолго не задержу.

Шувалов посторонился, пропуская его в квартиру:

– Прошу.

Капитан долго и тщательно вытирал ноги о коврик в прихожей, из чего Виктор Петрович сделал вывод, что участковый не собирается ограничиваться короткой беседой возле входной двери. Так и оказалось. Убедившись, что мокрые ботинки больше не оставляют грязных следов, Доценко прошел в комнату.

– Хожу вот, с населением знакомлюсь, – пояснил он, устраиваясь за столом и раскрывая блокнот. – Заодно и поручение выполняю. Вы, Виктор Петрович, один живете?

– Один, – подтвердил Шувалов, решив быть немногословным.

– На соседей не жалуетесь? Крики там, скандалы, драки и все такое?

– Нет, ничего такого не было. У меня хорошие соседи.

– Может быть, к ним гости подозрительные ходят?

– Не замечал.

– Ну ладно, значит, все в порядке. Теперь вот какое дело… – Участковый замялся. – Тут неподалеку вчера разбойное нападение случилось, на соседней улице. Свидетели видели, что преступники побежали через ваш двор. Есть основания полагать, что где-то в вашем дворе они выбросили оружие. Когда их задержали, пистолета при них не оказалось, а все свидетели нападения утверждают, что он был. Знаете, как часто бывает…

Капитан смущенно откашлялся и полистал блокнот.

– Находит человек оружие и уносит к себе домой. Его понять можно, он же не знает, что это пистолет с разбойного нападения, думает, что просто кто-то обронил, потерял. Ну и забирает себе. Особенно пацаны этим делом грешат. Вы часом не слыхали, что кто-то из соседских мальчишек оружие нашел?

Шувалов отрицательно покачал головой:

– Не слышал.

– Может, соседи ваши что-то говорили об этом?

– Повторяю: не слышал.

– А вы сами? Ну… это… не находили?

Виктор Петрович ясно видел, как неловко себя чувствует капитан, и это его откровенно развеселило. Он даже расщедрился на более пространную тираду:

– Нет, молодой человек, я никакого пистолета не находил.

И скажу вам больше: если бы я его нашел, у меня хватило бы здравого ума не уносить его домой, а отдать в милицию. Я удовлетворил ваше любопытство?

Прошу извинить, у меня еще много дел. Если мы закончили…

Капитан вскочил и принялся неуклюже запихивать блокнот в папку.

– Да-да, извините. Уже ухожу. А к вам, Виктор Петрович, просьба будет.

Если вдруг о чем-то подобном услышите, не сочтите за труд дать знать.

– Не сочту, – кивнул Шувалов.

Гость быстро обвел глазами комнату, и это не понравилось Шувалову. Глаза у парня были холодные и цепкие, совсем не сочетавшиеся с его неуклюжестью и простоватостью. Ему захотелось, чтобы участковый поскорее ушел, но тот, как назло, застрял, уткнувшись глазами в висящие на стене портреты кисти самого Шувалова.

– Красивые картины, – заявил Доценко.

Шувалова эти слова покоробили. Разве о картинах говорят «красивые»?

Красивые! Что он понимает, этот сапог! Картина не должна быть красивой, она должна быть правдивой и задевать чувства. Разве «Толедо ночью» Эль Греко – это красиво? А завораживает так, что оторваться невозможно.

– Кто это на них нарисован? – полюбопытствовал капитан. – Вот мальчик этот – это кто?

– Это мой сын, – сдержанно ответил Шувалов.

– А он что, с вами не живет?

– Нет.

Говорить о сыне было больно, и Шувалов мечтал только о том, чтобы побыстрее захлопнуть дверь за назойливым визитером. Но Доценко его настроя, по-видимому, не ощутил, потому что теперь разглядывал портрет дочери.

– А это кто?

– Это моя дочь.

– Тоже с вами не живет?

– Она уже взрослая, – неопределенно сказал Виктор Петрович. – Товарищ капитан, я очень тороплюсь, поэтому если у вас больше нет вопросов…

– Извините, извините, – заторопился участковый.

Закрывая за ним дверь, Шувалов увидел, как капитан, снова достав блокнот, устремился к двери соседей по площадке и нажал кнопку звонка. Виктор Петрович щелкнул замком и побрел к стремянке, пытаясь отделаться от неприятного осадка, оставшегося после прихода участкового; Он уже потерял интерес к той книге, которую листал, когда его прервал приход капитана.

Поставив ее на место, Шувалов опять взялся за тряпку, но мыслями снова и снова возвращался к симпатичному молодому милиционеру. Почему ему так неприятно? Откуда это тревожное чувство? Наверное, от того, что участковый невольно затронул болезненную рану. Спросил о сыне…

О сыне? Он пришел с блокнотом, в котором выписаны адреса и имена людей, проживающих на его участке. Откуда он их взял? Ясно откуда, либо получил от предыдущего участкового, либо взял в паспортном столе. Но ведь во всех документах указано, что Шувалов Евгений Викторович, 1978 года рождения, выписан с места жительства в связи со смертью.

Виктор Петрович медленно спустился по ступенькам, ощущая предательское дрожание в ногах. Присел на диван и постарался сосредоточиться. «Это не участковый. Он пришел за другим… Но как? Как это могло случиться? Нет, этого не должно было случиться, потому что этого не может быть».

Внезапно слабость прошла, в голове прояснилось, Шувалов успокоился.

Конечно, этого не может быть. Но может быть и другое. В его квартире картины. Конечно, не Рембрандт и не Ван Гог, на аукционах Кристи и Сотби их не продашь, но в любом случае это произведения признанных современных русских живописцев, не только самого Шувалова, но и других, куда более известных и маститых, которые дарили ему свои полотна в знак дружбы и уважения. Кто-то навел на его квартиру, а под видом участкового приходил один из преступников. Ничего, сейчас мы это выясним.

Виктор Петрович потянулся к телефонной трубке и набрал 02.

– Милиция, говорите, – раздался лишенный эмоций женский голос.

– Будьте добры, со справочной соедините меня, – попросил Шувалов.

– Минуту.

Через некоторое время прозвучал другой голос, такой же механический:

– Справочная.

– Будьте добры, телефон дежурной части муниципального отдела милиции «Царицыно».

– Записывайте…

Спустя несколько секунд Шувалов уже разговаривал с дежурным.

– Капитан Доценко? – переспросил дежурный. – У нас нет такого сотрудника.

– Это новый участковый, – стал объяснять Виктор Петрович, злорадствуя в душе, – он обслуживает Деловую улицу. Может быть, вы не знаете?

– Сейчас уточню, – пообещал дежурный.

Шувалову слышны были приглушенные голоса, но слов разобрать он не мог.

Чем черт не шутит, а вдруг это и в самом деле новый участковый, и ничего опасного в его приходе нет, самый обычный обход территории. В этом доме Виктор Петрович жил уже лет двадцать, за это время по меньшей мере семеро участковых сменились, и некоторые из них именно так и приходили к нему.

Тогда можно успокоиться и забыть про свои страхи.

– Алло, вы слушаете? – снова раздался голос дежурного. – У нас нет такого сотрудника. А вашу территорию обслуживает старший лейтенант Резвых.

Поблагодарив, он повесил трубку. Значит, наводчик. Надо предупредить соседей на всякий случай. Как знать, быть может, преступники интересуются вовсе не его картинами, а имуществом в других квартирах.

Виктор Петрович переоделся, сменив старый спортивный костюм на джинсы и тонкий джемпер. Кроме него, на этаже проживают еще три семьи, надо поговорить со всеми. Только нужно дождаться, пока этот мнимый участковый уйдет из их подъезда. Возможно, его уже нет в доме, а возможно, он еще сидит у кого-то из соседей.

«Не будем торопиться, – благоразумно решил Шувалов, – если сделать неосторожное движение, можно нарваться на неприятности, у этого типа может оказаться оружие. Но все-таки какие придурки эти бандиты! Так топорно работают! Ну ладно, я человек занятой, ученый и, допустим, доверчивый, документы у него не спросил. А если бы спросил? Что он стал бы мне показывать? Ствол в зубы вместо удостоверения? Да нет, не похоже, нынешние бандиты стали предусмотрительными. Есть, конечно, те, что попроще, силой берут, нахрапом, но такие и не делают предварительную разведку, у них ни терпения, ни мозгов на это не хватает. А если уж берутся за дело серьезно, то и документами запасаются. Наверное, какой-то документ у него все-таки был. Все равно странно… Если был документ, почему он мне его не показал по собственной инициативе? Это укрепило бы его позиции. А он картины рассматривал. Нет, похоже, все-таки он именно на мою квартиру нацелился, на картины».