Призрачный поцелуй - Нелли Хейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А кто я тогда? – Она села рядом, не спуская с меня своих бездонных черных глаз, глядя в которые я был готов поверить во все что угодно.
– Мое видение, прекрасный сон.
В ответ она расхохоталась. Мне на мгновение стало жутко от этого смеха, пробравшего до самого нутра ледяным холодком.
– Ах, видение? То есть я не существую?!
Она воздела руки к небу, и его тут же заволокли тяжелые, грозовые тучи. Вдали сверкнуло, гром почти оглушил. С неба стеной полился такой сильный дождь, что даже кроны, полные листьев, не смогли его удержать. Я мгновенно вымок до нитки.
– Давай поговорим о видениях, если ты рискнешь ко мне вернуться, – улыбаясь, сказала она и вдруг крикнула: – Проснись!
– Но как я верн…
Я распахнул глаза в своей кровати. Мокрый до нитки, как будто только что стоял под проливным дождем. За окнами громыхало, и тяжелые капли молотили по ставням. Но крыша надо мной не прохудилась, и кровать была совершенно суха. Вокруг все спали как ни в чем не бывало.
Переоделся в сухое, пока никто не видел, и тут же попытался уснуть снова. Рискнуть вернуться? Да о чем тут думать! Конечно хотел! Я и в детстве никогда ее не боялся, странно было бы испугаться теперь. Я был крайне заинтригован. Быть может, стоило бы сказать «околдован», но в ту ночь я так не считал.
К сожалению, сон больше не шел. Я промучился до самого рассвета и встал на занятия совершенно разбитый. Чужие слова больше не хотели помещаться в моей голове, друзья начали сторониться дикого взгляда, а на практиках я пропустил пару весомых ударов в грудь, чего со мной не случалось уже очень давно. Закончил тот день в лазарете, провалившись в забытье.
Всю ночь меня преследовал запах роз с поляны, а стоило сомкнуть веки, казалось, будто чья-то невесомая рука бережно опускается на голову. Я тут же их распахивал, но рядом никого не было. И лишь один раз, в предрассветных сумерках, когда меня навестила лекарка, она испуганно вздрогнула у моей кровати. Свеча заколыхалась в ее руках и чуть не потухла, а женщина начала тихо молиться.
– Что случилось? – слабо спросил я.
– Все хорошо, спи, спи. Тень в углу почудилась.
И лишь на третью ночь, когда я, перебинтованный и освобожденный от тропы испытаний на целую неделю, вновь лежал в своей кровати, во сне мне привиделась та поляна.
На ней по-прежнему цвели розы, и, вопреки всему, я с удовольствием вдыхал их аромат. Они прекрасно пахнут в те моменты, когда с ними не мешается запах скорби и гнили. По наитию я сорвал одну, ярко красную, и зацепил за ворот своей рубахи.
Но ничего не происходило, ведьма не появлялась. Я обошел всю поляну, не рискуя забредать в лес далеко, – нигде не было и следа. Весь прошлый сон показался глупой иллюзией, игрой воображения. Я столько лет мечтал о мертвой ведьме, совершенно не удивительно, что она мне приснилась. Выдал желаемое за действительное, а гроза и мокрая одежда тоже были частью сна.
И в тот момент, когда я совсем отчаялся, сел на траву и уронил голову на руки, появилась она. Просто из воздуха соткалась прямо напротив меня.
– Рискнул все же. – Ведьма улыбнулась. И я опять улыбнулся в ответ, задирая голову вверх. Даже в свои шестнадцать уже был ее выше, но почему-то чаще всего смотреть снизу вверх приходилось мне.
– Если не видение, то кто ты?
– Верена, – просто ответила она, и солнечные лучи упали в ее волосы, заиграв тысячью искр.
– Верена… – как завороженный повторил и поднялся. Хотел протянуть руку и коснуться ее локона, упавшего на лицо, чтобы хоть во сне ощутить, какова на ощупь мечта. Именно мечта, и никак иначе, – это я понял только сейчас. Что томило меня все эти годы, почему так и не забыл ее. Но руку отдернул.
– Не боишься, – шире улыбнулась она и сама сделала шаг навстречу. Застыла так близко, что я чувствовал ее дыхание на своей груди.
– Никогда не боялся. Ты околдовала меня, Верена?
Мысль была самой логичной, хотя так не хотелось в нее верить. То, что я испытывал сейчас, казалось таким настоящим и живым. Гораздо более живым и искренним, чем вся моя жизнь до этого момента. Я блуждал во мраке и впервые увидел лучик надежды. Потому что иначе, чем мраком, мой мир не назовешь.
– Не отвечу, сам решай.
И я взял в руку локон, ощутил его нежность и мягкость, заправил ей за ухо. Ведьма не отстранилась, продолжая наблюдать за моим лицом. Не знаю, что она читала на нем, но улыбалась так нежно.
На долю секунды показалось, что она тоже давно не знала ласки. Никто не гладил ее волосы и не смотрел на нее так, как я. Никто не хотел… Мне показалось на мгновение, что мы оба жили в аду.
– Да, – тихо ответила она.
– Ты читаешь мысли?
– Нет, у тебя все на лице написано, – рассмеялась она, а потом вдруг стала серьезной. Уже второй раз замечал, как быстро ее эмоции сменяют друг друга. Переменчивы, словно зимний ветер. – Но я могу видеть наперед, потому что время – это иллюзия смертных.
Тогда я не понял этой фразы и, быть может, не понимаю до сих пор. Но у меня было время убедиться, что она права.
– Я позвала тебя в тот день, одиннадцать лет назад, потому что мы уже шли сюда, на эту поляну.
Я опустил руки и сделал шаг назад, потому что вся тяжесть моего пути ураганом обрушилась на плечи. Будто я в одночасье пережил его заново.
– Почему они убили тебя?
– Потому что я – последняя ведьма этого мира. – Она тоже отстранилась и отвела взгляд. В глубине черных глаз бушевала гроза, рождались и рушились эпохи и смерть забирала все, что встречалось на пути.
– Ты умеешь вызывать дождь, рушить дома. Почему ты не защищалась?
– Потому что они взяли в заложники вас, потому что убивали… А я слишком любила жизнь, не выносила смерть.
– И теперь мертва сама. – Я тоже опустил глаза, не в силах больше смотреть. – Уже одиннадцать лет.
Ее рука мягко коснулась моего лица, подняла и повернула к себе, да так и застыла на щеке. Я не рискнул вздохнуть.
– Но не для тебя, мой смелый мальчик.
И она невесомо коснулась моих губ своими. Легко, как прохладное дуновение свежести посреди жаркого знойного дня. Я прикрыл глаза и долго стоял, боясь шелохнуться, боясь разрушить это прекрасное видение.
Когда все же открыл их, то лежал в своей постели, откинув одеяло. Из распахнутых ставень дуло, рассветные лучи солнца падали прямо на лицо. В тот миг я уже не сомневался, что это сделала она. Как больше не сомневался ни в едином ее слове.
Возвращение в реальность прошло еще тяжелее, чем в первый раз. Все вокруг казалось серым и блеклым… Хотя, почему казалось? Таким оно и было на самом деле. Если адепты единого бога и правы в чем-то, то мы живем в чистилище. До ада оно не дотягивает накалом страстей, но и на рай точно непохоже. Земля, которую мы топчем ногами, чистилище и есть.
Здесь даже сказки умирают.
Вместо оборотней – обычные волки, вместо домовых – пьяный сосед. Везде и всюду найдется разумное объяснение, рассеется мрак свечами и прогрессом, но останется ли в этом мире душа? А зло творить люди умеют гораздо лучше всяких монстров, тут большого ума не нужно.
Меня стали сторониться другие ученики, даже бывшие друзья. Не знаю, что такого они во мне видели, да и знать не хочу. Теперь мертвая ведьма казалась мне живее, чем весь мир вокруг. Она приходила почти каждую ночь, и мы подолгу говорили, иногда на нашу поляну приходил сам Хозяин леса. Он тихо стоял за толстыми стволами дубов и слушал.
Верена рассказывала о старом мире, где оживали сказки, где водилась не только нечисть, но и добрые существа. Где все было наполнено магией, а духи внимали людским молитвам и помогали тем, кто чист помыслами. Там жили ведьмы – продолжение сил природы. И в каждой ведьме была частичка Дара, изначальной искры жизни. Все подчинялось великому круговороту, существовало в мире и гармонии, а за смертью всегда наступало перерождение, как весна приходила после зимы.
Она рассказывала так образно и красиво, что мне иногда казалось, будто слышу, как плачет Хозяин леса за моей спиной. Но я никогда не оборачивался.
– Ты прав, сейчас сказки умирают, магия почти покинула этот мир. Люди вытеснили
