Клиника в океане - Ирина Градова

Остаток этого дня стал самым тяжелым периодом для меня. На корабль пала тишина, слышались лишь звуки, являвшиеся неотъемлемой частью работы «Панацеи» – шум двигателей да команды капитана Шивдасани и его помощника, время от времени раздававшиеся из громкоговорителя. Даже телевизор в ресторане не работал. То, что руководство, сильно заинтересованное в событиях на Ближнем Востоке, отключило постоянно работающую плазму, настроенную на новостной канал, говорило о глубоком потрясении всех обитателей судна из-за гибели Люсиль Ламартен. Вскрытие тела провели как-то очень уж быстро. Хотя, с другой стороны, всем хотелось узнать, почему такой человек, как Люсиль, вдруг оказалась посреди океана. Вердикт патологоанатома был краток: несчастный случай или самоубийство.

– Чушь! – воскликнула Сарика, всплеснув руками. – Люсиль не такая женщина, чтобы просто взять и покончить с собой!

– Полностью с вами согласна, – ответила я. – Вы видели тело?

Старшая сестра кивнула и смахнула слезу:

– Правда, только мельком – ее очень быстро унесли в морг.

Удивительно, но создавалось такое впечатление, что начальство пытается замять дело! Сначала никому не позволили приблизиться к Люсиль после извлечения ее тела из воды, а я только случайно оказалась рядом с ней. Затем француженку быстренько утащили в морг, и никто ничего толком не разглядел – ну разве что матросы, которые ее вылавливали.

– На ней было... то платье... – шмыгнула носом Нур. Глаза девушки покраснели и распухли, и я подумала, что, наверное, это второе страшное потрясение во всей ее короткой жизни, после печального открытия, что ее бывший муж – негодяй. Последние слова моей юной подруги заставили меня насторожиться.

– Ты о чем, Нур? Какое платье?

– Ну, вчера... вчера Люсиль впервые надела то платье, которое она купила на Гоа, – белое с розовым, помните, абла? На ужин она пришла в нем...

Как я могла забыть?! Действительно, пытаясь перестегнуть пуговицы на ее медицинском халате, я заметила выглядывавший из-под него подол, но, так как он тоже был белым, не сообразила, что под халатом на француженке надето именно то платье! Что же это получается – она не просто надела его к ужину, но и вновь нацепила с утра под халат? Как-то это не вязалось одно с другим. Во-первых, в Европе считается дурным тоном носить одну и ту же одежду два дня подряд. Люсиль была более чем состоятельной женщиной и могла позволить себе переодеваться в свежий туалет хоть каждый день. Во-вторых, облегающее платье стесняет движения, и под халат мы все, за исключением женщин, носивших абайю или сари, обычно надевали брюки. Люсиль отличалась удивительной аккуратностью, хотя характер у нее был взбалмошный. Казалось бы, это противоречивые качества, но они каким-то образом прекрасно уживались в нашем пластическом хирурге. Как, черт подери, она умудрилась застегнуть халат так, что пропустила петлю? Может, он расстегнулся при падении в воду, а матросы... О чем Люсиль хотела поговорить со мной накануне? Меня не оставляла мысль о том, что, пойди я тогда на эту встречу, француженка осталась бы в живых.

– О чем думаете, абла? – осторожно дотронувшись до моей руки, спросила Нур.

– Ты уверена, что на Люсиль было это платье, когда ее вытащили из воды? – ответила я вопросом на вопрос.

– Уверена? – Девушка выглядела озадаченной. – Мне так показалось...

К вечеру того дня на «Панацею» обрушилась еще одна новость: в преддверии натовских бомбардировок самые осторожные или самые предприимчивые ливийцы решили от греха подальше эвакуироваться. Порт Триполи был забит беженцами, готовыми заплатить бешеные суммы за то, чтобы хоть кто-то забрал их с острова и доставил либо на Сицилию, либо на Мальту. Так как порт Валетты слишком мал, чтобы вместить всех желающих, оставалось лишь предполагать, какие морские «пробки» вызовет всеобщая паника. Телевизор не работал, и информацию, полученную капитаном по радио, передавали из уст в уста, как в старые времена. По дороге она обрастала всевозможными слухами: выходило так, что мы можем и не успеть проскочить между Мальтой и Ливией до того, как море превратится в район боевых действий.

Мне страшно не хотелось идти на ужин, но ресторан был рассадником всевозможных сплетен, из которых делались соответствующие выводы, поэтому я, пересилив себя, все же поплелась на верхнюю палубу. Едва я «приземлилась» за наш обычный столик, как услышала вопрос Сарики:

– Вам не кажется, что все как-то уж слишком поспешно?

– В смысле?

– Я о докторе Ламартен, – пояснила медсестра.

– A-а... Ну да, вы, наверное, правы, – согласилась я.

– А что, если она не по своей воле оказалась в воде? – перебила меня индианка, и ее темнокарие глаза возбужденно заблестели. – Сами посудите: Люсиль – отличный хирург, с деньгами и перспективами. Она и раньше могла позволить себе выбирать все самое лучшее, а после работы на «Панацее» ее с руками и ногами оторвала бы любая клиника!

– Что значит – «после работы на «Панацее»? – удивилась я. – Разве Люсиль собиралась оставить судно? Мне казалось, что ее здесь все устраивает!

Старшая сестра на мгновение опустила глаза, поняв, что сказала больше, чем собиралась. Однако она вновь взглянула на меня. Выглядела она при этом какой-то растерянной, виноватой.

– Понимаете, Агния, так уж вышло, что я заглянула к ней вчера вечером... до того, как отправиться спать. Она уже собрала чемодан.

– Правда? А вы уверены, что это не было связано... ну, скажем, с желанием посетить Мальту или еще с чем-нибудь в таком же роде?

– Я не решилась ее спросить, но доктор Ламартен явно не обрадовалась моему появлению. У меня создалось впечатление, что она чем-то расстроена, даже, возможно, напугана... Хотя я могу и ошибаться, учитывая то, что произошло, ведь недавним событиям и чьим-то словам всегда придаешь некий тайный смысл, когда случается беда?

Но я очень сомневалась, что старшая сестра напридумывала себе бог знает что – не такой она человек! Итак, француженка не собиралась сводить счеты с жизнью – кто, спрашивается, собирал бы чемоданы, имея тайное намерение сигануть за борт? А это платье... Нет, я обязательно должна взглянуть на тело еще раз и лично во всем разобраться.

– Одна ты не пойдешь! – решительно заявил Фэй Хуанг, как только я поделилась с ним своими соображениями. Признаться, я надеялась, что он отреагирует именно так: пробираться в морг в одиночку, тайком, мне совсем не хотелось. То, что придется именно «пробираться», сомнению не подлежало, ведь наверняка, вздумай я испросить официальное разрешение, получила бы отказ: похоже, никому на «Панацее» не хочется выяснять, что именно произошло с пластическим хирургом.

Мы договорились встретиться в половине первого, когда в морге точно никого не будет. Он, к счастью, использовался крайне редко: на моей практике – вообще ни разу, поэтому охраны там не требовалось. Единственный на корабле патологоанатом просто запирал дверь в морг и в прозекторскую. Но я уже имела представление о том, как лихо мой китайский приятель справляется с замками.

Похоже, у меня входит в привычку полуночничать – если так и дальше пойдет, я, того и гляди, вскоре засну во время какой-нибудь операции! Однако ночь была на «Панацее» единственным временем, когда все вокруг замирало и успокаивалось, и именно это время суток как нельзя лучше подходило для нашей с Фэем задачи. Как я и думала, китаец легко вскрыл замок в двери морга. Терпеть не могу подобные места: здесь всегда чувствуешь, что жизнь мимолетна и только смерть и тлен длятся вечно. Запах карболки ударил мне в нос, и я невольно скривилась. Фэю тоже было более чем неуютно, и я не могла не заметить, как подрагивают, то и дело сжимаясь в кулаки, его руки. Я уже смирилась с мыслью о том, что на китайце, скорее всего, «висит» не один труп, но почему-то, оказавшись в «царстве мертвых», он явно испытал весьма неприятные эмоции – может, примерил на себя собственное будущее?

Металлический шкаф для трупов мог вместить десять тел, однако лишь одна из ячеек оказалась занятой – та, где лежала Люсиль. Я аккуратно, бережно сняла с ее тела простыню, и из груди моей тут же вырвался возглас изумления.

– В чем дело? – вскинулся Фэй, старательно отводя глаза в сторону от тела.

– Да ее же... она же... погоди-ка, Люсиль не проводили никакого вскрытия!

И в самом деле, сухопарое тело француженки осталось таким же нетронутым, каким было после извлечения его из воды. На ее виске я разглядела большой синяк, однако никаких следов аутопсии я не заметила – а согласитесь, это отнюдь не такая мелочь, для рассмотрения которой требуется микроскоп!

– Как это – не проводили?! – не поверил мне Фэй и заставил-таки себя приблизиться и посмотреть на труп. – Но ведь официальное заключение уже обнародовано!

То-то и оно: чем дальше, тем лучше и отчетливее я понимала, что все это – желание Люсиль убраться с корабля, наша несостоявшаяся встреча и ее падение за борт – произошло не просто так. Руководство «Панацеи» либо точно знает о причине случившегося, либо просто не желает поднимать шум и проводить расследование, ведь кто знает, это может дать вовсе не тот результат, которого они ожидают!