Узел судьбы - Лирик Шторм

Затем, словно не ранить его чувства, она застенчиво добавила:

— Мне все равно нужно сменить штаны.

— Богиня! Как ты можешь быть такой идеальной для нас?

Недоумение отразилось на ее лице. Она подняла руку, чтобы коснуться его щеки, и он прильнул к ней.

— Рафе? — нерешительно спросила она.

Он поцеловал ее в щеку и крепко обнял.

— Я в порядке, mon ange, — затем он позвал своего собрата по стае, который уже подходил. — Торн.

Он скользнул в кровать с другой стороны от Рафе и притянул Серену к себе. Она все еще смотрела на него с большой тревогой, поэтому он постучал по ее носу, заставив морщиться, прежде чем уйти. Остановившись у двери, он увидел, как она на коленях расправляет одеяла и подушки вокруг Торна. Вероятно, она думала, что просто пытается добавить ему комфорта, но Рафе понимал истинную причину.

Гнездование.

Чем больше изменения происходили в ней, тем чаще это будет происходить.

Да, скоро наступит ее течка.

Сегодня вечером он свяжет ее со стаей, но сначала у него есть дела. Многие Праймы были призваны контролировать несколько групп оперативных отрядов, когда они работали вместе над заданиями. Это было связано с тем, что их Альфа-голос был настолько мощным, что другим Альфам было практически невозможно им не подчиняться, что не раз помогало спасти многие жизни в опасных ситуациях. Рафе был одним из самых востребованных. Уходя, он почувствовал, как тьма внутри него начинает пробуждаться. Ему нужно было составить планы.

Глава 14

Серена

У меня возникло странное желание убедиться, что Торн чувствует себя комфортно в моей постели. Хотя… это не было самым странным. Странным было то, что я хотела сделать удобное для него место, в своей постели.

А вдруг он уйдет?

Кроме того, мне было неудобно в штанах, которые все еще были влажными от выделений, которые из меня вытекли. Хотя обычно я любила помогать людям, но сейчас меня больше беспокоило то, чтобы Торн не ушел из моей постели, чем то, чтобы сменить пропитанные сликом трусики и штаны.

Да, это сбивало с толку.

До сих пор я не переступила черту ни с одним из этих мужчин, хотя желание разгоралось все сильнее. В отличие от Билли, и там не было ничего практического.

Они возбуждали меня так, как я никогда прежде не испытывала.

Долгое время я сомневалась в своей сексуальности, ведь раньше никогда по-настоящему не чувствовала влечения к кому-либо. Конечно, в прошлом я считала некоторых людей привлекательными. Красивыми. Прекрасными.

Но до этих мужчин я никогда по-настоящему не хотела видеть кого-то обнаженным. С ними я жаждала прикосновений, мечтала о взаимности. Последние пару недель я фантазировала о том, как они касаются меня, все вместе и по отдельности, и это практически сводило меня с ума.

Я не знала, как попросить о том, чего хотела, но, к счастью, Рафе был готов мне помочь.

Сегодня вечером, — сказал он, заставляя мое сердце забиться в предвкушении.

Я была взволнована, когда поправляла подушки и одеяла вокруг Торна. Он внимательно наблюдал за мной, как будто ожидая, что я в любой момент потеряю контроль. И не могла его винить, потому что действительно чувствовала себя так. Но все равно продолжала поправлять и перемещать вещи, пока все не стало идеально, и он не оказался покрыт и окружен моим запахом со всех сторон.

Как и должно быть.

Затем я откинулась назад, чтобы рассмотреть его, как незавершенную картину. Хм. Что-то все еще не так. Он был покрыт моим запахом.

Что еще ему нужно?

Он поднял руку с одеяла и указал на мою одежду.

Нет!

Он не должен двигаться!

Он испортит всю мою работу!

Богиня!

Еще до того, как я осознала, что делаю, я наклонилась вперед и щелкнула зубами в нескольких сантиметрах от его руки. Он замер, но я широко раскрыла глаза от шока и отскочила назад, чуть не упав с кровати.

Богиня! Я могла его укусить.

Да — прошипела моя Омега-сторона. — Сделай ему больно.

Нет, не делай этого, — кричала моя разумная сторона.

— Прости! — тяжело дыша, прошептала я, полностью ужасаясь самой себе, пока мои глаза оставались прикованными к его протянутой руке.

Казалось, она приближалась, и с каждым вздохом цитрусовый аромат красного апельсина становился все сильнее. Тогда я поняла, что двигалась не его рука.

Это была я!

Это я стояла на четвереньках и двигалась к его руке с приоткрытым ртом, как будто собиралась откусить от нее кусок. Затем подняла глаза, встретив его взгляд, готовая снова извиниться и заставить себя отойти от него.

Но… его глаза были прикованы ко мне.

В них пылал огонь.

Его язык медленно провел по нижней губе, вызывая во мне волну гнева.

Он не должен был этого делать.

Это должна была делать я!

Это я должна была пометить своим языком эту пухлую, соблазнительную нижнюю губу!

Небольшое женское рычание наполнило комнату, и я вздрогнула. В ту же секунду быстро оглянулась, чтобы посмотреть, кто пришел, прежде чем осознала, что звук исходит от меня.

Рука Торна снова двинулась, привлекая мое внимание.

— Кусай, Омега, — прорычал он глубоким, хриплым голосом, который пронзил меня дрожью.

Без раздумий я впилась клыками в его мягкую плоть ладони у основания большого пальца. По совершенно неизвестной причине я не отрывала от него глаз, практически призывая его к тому, чтобы он попытался убрать руку, пока кусала так сильно, что почувствовала, как мои зубы пронзили его кожу. Металлический привкус крови разлился по моему языку вместе с легкой нотой апельсина и вызывая странное чувство выполненного долга.

Отпрянув, я содрогнулась от осознания причиненного вреда своему защитнику. На его коже остался отчетливый след от моих зубов, а там, где были клыки, появились капли крови. Я провела языком по своим зубам, почувствовав, что их края стали чуть более острыми.

— Мне так жаль, — прошептала я, и стыд заменил удовлетворение, которое испытывала секунду назад.

Его палец приподнял мой подбородок. Я опустила голову, не в силах смотреть ему в глаза, но он заставил меня поднять лицо. В его взгляде читалось необузданное желание и темное удовлетворение.

— Нравится, — прорычал он, кивая на свою ладонь.

Я едва могла поверить своим ушам. Его рука пострадала, на ней отчетливо виднелись следы моих зубов, и ему… это нравилось?

— Тебе… тебе нравится? — прошептала я, ища на его лице какой-нибудь намек на то, что он просто пытается пощадить