На Памирах. Записки русской путешественницы. - Ю. Головнина

Мужу удалось осмотреть оросительные работы Великого Князя Николая Константиновича в Голодной Степи. В. настоящее время там уже проведен отводящий воду из Сыр-Дарьи громадный арык, которым предполагается оросить значительные пространства земли. Если припомнить, что грунте пустынной Голодной Степи состоите из леса и что, будучи орошаем, он образует плодороднейшую почву, — значение этой грандиозной работы станет очевидным.

Перед отъездом мы побывали у всех наших ташкентских знакомых, из которых семьи Ис — х и Ош — х оставили в нас особенно хорошее впечатление; В. Ф. Ошанина к тому же мы считали долгом поблагодарить за те ценные советы и указания, которыми он снабдил нас в первый наш приезд.

Приходится всюду подробно рассказывать о всем с нами бывшем; впрочем, одна встреченная мною у знакомых дама прервала мое красноречие вопросом:

— «Ну, а скажите, не случилось ли с вами чего-нибудь необыкновенного? Не падали ли вы в пропасти, не тонули ли?»

Я должна была сознаться, что, к сожалению, ничего такого с нами не произошло — интерес её к нам упал тогда сразу.

5 сентября мы наконец покинули гостеприимный кров Николая Ивановича. Снабдив нас провизией, конфетами и лучшими пожеланиями, он проводил нас на станцию, где мы и расстались, вероятно, надолго. Для меня было бы истинным огорчением думать, что мне никогда более не доведется встретиться с этим, в широком смысле хорошим человеком, так легко и просто завоевавшим не только симпатии, но и искреннюю привязанность нашу.

Глава XI.

Мургабское Государево имение. — Красноводск. — Домой в Европу.

По совету одного знакомого инженера, уверившего нас в радушии и любезности полковника Н. А. К — ского, управлявшего Мургабским Государевым имением, мы решились воспользоваться случаем осмотреть последнее, и нам не пришлось раскаяться в этом, так как гостеприимство Н. А. превзошло наши ожидания. Полковник К — ский — личность не заурядная. Жизнь этого, далеко еще не старого человека до сих пор была посвящена военным подвигам, о которых свидетельствуем обилие орденов, украшающих его грудь: воевал он и в сербскую войну, воевал и в Азии со Скобелевым, был, как думали, смертельно ранен в грудь на вылет и остался жив, несмотря на пробитое легкое; воевать наконец стало не с кем и он принялся, за более мирные занятия. Человек безукоризненной честности, с большими и разносторонними познаниями, он вот уже 9 лет управляет Мургабским имением, причем требовавшиеся до него ежегодные значительные субсидии стали заменяться доходами, сперва небольшими, и достигшими, наконец, в 1898 году по-видимому почтенной цифры.

Пока муж на следующее утро ездил с помощником управляющая верст за 25, чтобы осмотреть головную часть оросительного канала, сам Н. А. показывал нам свое любимое детище: питомники и посадки. Площадь виноградных, миндальных и лесных посадок увеличивается им ежегодно в значительных размерах. Все они содержатся в образцовом порядке, обильно орошаются и прорезаны шоссированными дорогами (что является здесь почти необходимостью в виду того, что в период дождей лёссовая почва образует вязкую, невылазную грязь). Кроме самых разнообразных улучшений, за последние годы в имении выстроен хлопкоочистительный завод.

Часов в 11 вечера наш вагон был прицеплен к поезду и 13 сентября, около 8 час. утра, мы были в Красноводске, тотчас же перебравшись на отходящий пароход. Не успели мы разместить вещи по каютам и расположиться на палубе, как «Адмирал Корнилов» дал третий свисток, завертел колесами и, дрогнув, отвалил от пристани. Последние приветствия провожающих, гул людских голосов, благовест маленькой деревянной церковки постепенно замирают; пестрая толпа сливается с пристанью, город тускнеем, сливаясь с берегом, все заволакивается голубою дымкою: кругом нас великая ширь и покой гладкого, как зеркало, моря. Позади нас осталась Азия с её яркими красками и горячим. солнцем; наше путешествие, ожидаемые опасности — все прошло и с каждым поворотом колеса мы приближаемся к Европе.

Наши пароходные знакомые нами интересуются, нас расспрашивают и стараются уверить, что мы с Н. П. совершили подвиг. Это льстит нашему самолюбию; но приходится сознаться, что дешево дались нам эти лавры. И с какой стороны ни смотрю я на наше путешествие, никакого, к сожалению, геройства не выходит: все обошлось так ужасно просто.

Нельзя, впрочем, не признать, что обошлось оно просто вследствие особенно благоприятных условий, которыми было обставлено наше путешествие. По всем волостям о нас были даны распоряжения, предписывающие выставлять для нас на остановках юрты, баранов и провожатых; вместе с тем, на местное начальство возлагалась ответственность за нашу безопасность. Не будь этого, мы часто были бы поставлены в весьма критическое положение, так как аулы в большинстве случаев ютятся в горных ущельях и переходах, совершенно неизвестных пришлому человеку; необходимость доставать баранов, часто и топливо являлась бы следовательно почти неисполнимою задачею. Считаю также не лишним упомянуть о значительном удобстве иметь, прибывая на место, готовый кровь уже поставленной юрты, в то время, как каравана приходилось ждать, иногда в ненастье, по несколько часов. Хотя охотничья команда, прикомандированная к нам любезным распоряжением генерала Ионова, как выяснилось впоследствии, и оказалась ненужною в смысле охраны собственно, но без неё, особенно в начале пути, мы вероятно чувствовали бы себя неспокойно.

Этими удобствами мы всецело обязаны Н. И. Королькову. Он первый заронил в нас мысль о возможности этого путешествия, обещая всяческое содействие, — и сделал больше, чем обещал. Ему обязаны мы теми совершенно необычными и огромными впечатлениями, которые вынесли за эти несколько месяцев. На всю жизнь останутся они и всегда, при воспоминании о них, впечатления эти будут для нас связаны с именем Николая Ивановича. Вот почему, не умея иначе выразить своей признательности, я решаюсь посвятить ему мой настоящий труд.