Люди на дороге жизни - Вячеслав Щепоткин

домах, а их было больше тридцати, жили люди. Да и началь­ные кадры фильма, где крестьяне серпами убирают хлеб, показывают нема­ло людей. А ведь там снимались местные жители, в том числе Евдокия Ива­новна Чернега, Анастасия Васильевна Малышева и другие. Магазина в Сло­тине, правда, не было. Он был в большой соседней деревне Малинники, где находилось отделение совхоза. Была там и почта — к нам, в Слотино, ещё в начале нулевых ходила женщина-почтальон. Так что до Малинников было, как говорится, рукой подать. 12 километров — это до центральной усадьбы племптицезавода “Смена” в красивом, благоустроенном посёлке Березняки.

Поэтому, когда ливень кончился, кто-то из местных жителей пошёл за трактором в Малинники — выручать артистов.

А в селе о них позаботилась Евдокия Ивановна. Нажарила две огромных сковороды картошки, нарвала с грядки зелёного лука, редиски, поставила большую миску сметаны — у неё и ещё в двух дворах были коровы. Для пол­ноты обеда достала две бутылки самогона. Артисты поставили водку, и начал­ся незапланированный пир.

А сельский посланец пришёл в Малинники, разыскал управляющего отде­лением совхоза Николая Ивановича Щербинина, рассказал о ситуации в Сло­тине. Первым делом решили позвонить на базу, Григорий Наумович Чухрай в тот день не поехал на съёмки. Щербинин его успокоил, сказал, что пошлёт трактор.

Я не был знаком с Николаем Ивановичем. Знал его сына Александра. Удивительный был человек. В молодости работал на заводе. По комсомоль­ской путёвке — был такой способ участия общества в подборе кадров для ор­ганов внутренних дел — его направили в милицию. Учился в специализиро­ванном институте. Стал офицером и поступил работать в ГАИ. Прошёл все ступеньки служебной лестницы и несколько лет был начальником Сергиево-Посадского ГИБДД. Именно он помог мне собрать материал для статьи в пар­ламентском журнале “Российская Федерация сегодня” о бессмысленном, но очень затратном переименовании ГАИ в ГИБДД, где я критиковал тогдаш­него председателя правительства России Михаила Касьянова.

На мимолётный взгляд, внешне Александр Николаевич выглядел простым мужиком. Коренастый, плотный телом, уже полнеющий, большая, круглая, заметно лысеющая голова. Глаза небольшие, но всё схватывающие. Профес­сия наложила отпечаток быстро реагировать. Но в отличие от некоторых дру­гих людей этого рода занятий — чванливых, глядящих как бы мимо человека, если человек им не нужен, — Александр Николаевич был ко многим добрым и отзывчивым. Имея квартиру в городе, они с женой Таисией Михайловной жили в деревне Марино, поблизости от Слотина и тех самых Малинников, где отец Александра Николаевича был управляющим отделением, когда к нему пришёл посланец артистов за трактором.

Трактор он направил. Но вытащить машины съёмочной группы на “бетон­ку” было непросто. Зато на базе успокоились. Людмила Павловна вспомина­ет, как они начали танцевать, веселиться, как ей оказывал знаки внимания артист Владимир Гусев, высокий, завидный красавец.

Поздно вечером приехала группа из Слотина. Но девчатам уже надо бы­ло уходить.

Дом, в котором, по сценарию, жила Матрёна Быстрова и где шли съём­ки, до приезда артистов был пустой, но принадлежал семье Килькиных. О них скажу позднее, а сейчас про многолетнюю депутатку и старосту Чернегу. Ев­докия Ивановна, тогда ещё не старая, но любознательная тётка, повадилась ходить сюда и при случае поговорить с Мордюковой. Бывало так: посидят на ступеньках, потом идут в избу — выпить по рюмочке. Однажды Евдокия Ива­новна пришла, смотрит: выходит Мордюкова и падает со ступенек. “Что с тобой?” — спрашивает Чернега. “Не мешай”, — говорит Нонна Викторов­на, снова поднимаясь на ступеньки. Начинает сходить и тут же опять падает. Так повторилось несколько раз. Обеспокоенная Чернега хотела было помочь, но Мордюкова остановила её. “Это я репетирую. Мне надо так упасть, чтобы был синяк”.

Разумеется, съёмки вызывали большой интерес у жителей не только Слотина, но и окрестных селений. Мне рассказывала дочь Евдокии Иванов­ны Валентина, живущая в соседней деревне Марино, как она, ещё молодой женщиной, вместе с двумя бабками-родственницами пришла на поле, где стоял вагончик съёмочной группы. Хотели сняться в массовке. Стали ждать, когда их вызовут. Ждали-ждали — не зовут. “Вдруг смотрим, — говорит Ва­лентина, — в вагончик вошла молодая женщина. Проходит немного времени и оттуда появляется старуха старухой. Я сильно удивилась, как же её так здо­рово загримировали”. Она ещё подождала и ушла домой. Карьера артистки не получилась.

А карьера эта, если ей отдаваться сполна, очень тяжёлая. На мой взгляд, роль Мордюковой в “Трясине” — одна из лучших в её карьере. Если не самая лучшая. Это поняли не только ценители кино, но и простые зрители. Нонна Викторовна, говорят, всегда старалась работать без дублёров, многое умела делать сама. Мне рассказывала жена моего, к сожалению, рано умершего друга, Александра Сергеевича Килькина, Людмила Михайловна о том, что не­которые зимние эпизоды снимались на её глазах. “У меня недавно родился Серёжа, и я переехала из Загорска к Сашиным родителям в Слотино”. Их дом стоит на возвышенной стороне села. Из него просматривается значительная часть Слотина. Людмила Михайловна хорошо запомнила, как Мордюкова но­силась на санях по селу, сама управляя лошадью.

Ровесник фильма Серёжа, о котором она сказала, теперь Сергей Алек­сандрович Килькин, высокий, симпатичный мужчина, подполковник МЧС. Живёт больше в Слотине, чем в Сергиевом Посаде.

Меня давно занимает вопрос: как появилась в абсолютно сухопутном ме­сте фамилия, связанная с большой водой? Я спрашивал об этом своего сель­ского друга Сашу Килькина. Ничего толком он мне не сказал. Даже про де­да упоминал едва-едва. Прав был Геннадий Филиппович Попов: память нам усердно отшибали. Да и сами мы не слишком старались передавать семей­ные истории от дедов внукам. Помню, как меня поразила заметка в какой-то газете о еврейской семье, которая знала своих предков, если не ошибаюсь, чуть ли не со времени распятия Христа. Помнят несколько поколений предков горцы Кавказа. А мы не всегда дедов помним... Спрашивал я Владимира Александровича Чеканова, которого называл местным Пименом. Он многое знает о людях села, бывших и нынешних. Знает в том числе о том, что у де­да — отца его матери, в девичестве Килькиной, — было около десяти брать­ев и сестёр. Все они когда-то жили в Слотине, и Володя даже называл мне их дома, сказал, что от деда по матери перенял благородное дело: стал хо­рошим пасечником. Но откуда пошла фамилия Килькиных, не знал. Остава­лось искать другие пути.

Интересно изучать происхождение фамилий. Моя, например, думаю, ба­зируется на двух основаниях. Кто-то из предков был скуповат, соль — этот древний дефицит — щепотками давал взаймы. Второе основание могло быть связано с церковной реформой XVII века, когда Патриарх Никон отменил пра­вило креститься двумя