Туда и оттуда - неизвестен Автор

Но тут пропели рога, и на поляну вступила торжественная процессия. Впереди шли рука об руку прекрасная Королева эльфов и Король. Сразу видно было, что Король - из Темных эльфов, но во взгляде его, обращенном на Королеву, была любовь. Это были шекспировские Оберон и Титания, но куда более прекрасные и грозные, в мощи, славе и величии Фэери. И все поклонились им, даже князь Асмодей склонил свою серебряную голову.

- Слушайте, жители Фэери! - выступил вперед Ллейн, Королевский Бард. - Ныне настал конец нашим бедам, и отвага и доблесть пришедших из-за Предела положили конец нашему Врагу. Радуйтесь и славьте их, ибо они достойны славы!

- Это про нас? - спросила Инка.

- А про болгарских слонов, что ли? - съязвила Ари.

- ...и каждому будет дарована награда по желанию сердца его!

- Вот эльф чертов, - прокомментировала Инка. - Вечно они выворачиваются, как намыленные, со своими словесными выкрутасами.

И тут вперед выступила Эллен.

- Празднуйте победу! - сказала она. - Восхваляйте победителей! Что вам до боли побежденных!

Продела руку и голову в гитарный ремень, встала поудобнее и запела:

Как гончий пес, ты чуешь кровь,

И снова в битвах гибнут люди:

"Да сгинет Тьма - да будет Свет!"

О благородстве речи нет.

И что тебе рыданья вдов?

Во славу Света войны вновь,

А победителей не судят.

И корчиться, как червь, у ног

Во прахе побежденный будет.

Король, избранник Света, здесь,

Чтобы вершить святую месть,

Чтоб низшим преподать урок,

А если ты и был жесток

Что ж, победителей не судят.

Огонь и сталь - вот твой закон,

Что мир вовеки не забудет,

И ты, король и властелин,

Стоишь средь выжженной земли,

И древний Запад отомщен:

Пускай из горла кровью стон,

Но победителей не судят.

Пусть восхвалений пьяный мед

Наградой победившим будет

Так славь героев, менестрель!

За песни - золота кошель,

А коли он не то поет,

Землей ему забейте рот,

Ведь победителей не судят!

Кто прав - решает сталь клинка,

Вершит сильнейший правосудье,

Костром взовьется еретик,

Горят в огне страницы книг.

Пускай в крови твоя рука,

Закон один на все века

Что победителей не судят.

И тут гитара стала периодически издавать страшные диссонансы, струны задребезжали, хоть плачь.

- Не пугайся, - сказала ей Королева. - Твои песни хороши, и я дарую тебе волшебные струны. Всегда, на любой твоей гитаре струны под твоей рукой станут серебряными, и на каждое слово лжи они будут отзываться диссонансом. Так посоветовал мне мой менестрель, Том из Эрсилдуна. Ибо у тебя есть дар волновать сердца, и ты веришь в то, что поешь.

Эллен осталось только смириться с этим.

Затем вперед выступил Арондель под руку с Хиллелиль.

- Слушайте, жители Фэери! Ныне Эйнар, прозванный Белым Волком, сын короля Эйрика из рода Инглингов, просит руки сестры моей Хиллелиль. Да будет известно, что ради нее он пустился в дальний и опасный путь, который привел его к Замку-над-Бездной, и освобождение моей сестры едва не стоило ему жизни. Вы знаете дела и славу Эйнара Скальда, так скажите - достоин ли он руки Хиллелиль?

Поднялся одобрительный гул. Эйнар, бледный как смерть, но державшийся гордо и прямо, шагнул вперед. Арондель соединил их руки тонкая нежная рука Хиллелиль утонула в крепкой жесткой ладони воина.

- Славьте же их, ибо этот союз благословлен Светом и Тьмою, и всеми Фэери!

Рыцарь в белоснежном одеянии поднес им священную чашу, и они испили из нее, а потом чашу наполнили снова, и она пошла по кругу, ибо настал час радости и песен. Много было поднесено даров, и много спето песен, но рассказать обо всем этом не хватит сил. Наши герои, подозревавшие возможность такого поворота событий, но абсолютно к нему не готовые, не знали, что бы такое подарить. И тут Майку в голову пришла идея. Он сопоставил известные ему факты и сообразил.

- Эйнар! - сказал он. - Мы были товарищами по оружию, и ты поменялся со мной оберегами. Прими же из моих рук меч Айренара, священный Магический Меч королей!

Настала тишина. Эйнар взял меч, повернул его в руках, блеснули в лунном свете руны на светлом клинке.

- Благодарю тебя, побратим, - сказал он. - Клянусь - этот меч не будет пущен в ход ради неправого дела!

И тут было самое время для свадебных-венчальных-застольных песен. Тайка блеснула иронической песней:

Да славится мастер, искусный кузнец,

Творец ожерелий, клинков и колец.

Но трижды меж нами прославится тот,

Кто кубок для сладкого меда скует.

Тебе, земледелец, Деметры слуга,

Подвластны сады, и поля, и луга.

Ты славен - но ныне возносим хвалу

Тому, кто вино доставляет к столу.

Надежных друзей проверяет война.

Друг рядом - и сеча тебе не страшна.

Да здравствует доблесть! Но сердцу милей

Тот друг, с кем пирушка пойдет веселей.

Сидит с королем молодая жена.

Он так благороден, прекрасна она.

Им слава! Но трижды прославится тот,

Кто в честном бою короля перепьет!

В пару к ней была песня Эллен, которая не осталась безучастным свидетелем торжества. Кроме всего прочего, отчаянный скальд ей нравился.

Будь славен король, что в боях побеждал,

Чей щит украсит сияющий герб,

Будь славен кузнец, что меч твой ковал,

Но трижды - кто выковал плуг и серп.

Дворцы и твердыни рассыплются в прах,

Речь мудрого переживет короля,

Будь славен, сеющий мудрость в сердцах

Но кто-то должен засеять поля.

Воителю меч привычнее слов,

Опора миру, да славится тот,

Кто трон хранит и разит врагов,

Но трижды - тот, кто колосья сожнет.

Слова менестреля острее стрел,

Укор разит вернее, чем меч,

Будь славен, кто песню сложить сумел

Но кто-то должен сложить и печь.

Вино и песни сердца веселят,

В застолье не сталь, а кубки звенят.

Будь славен тот, кто растил виноград,

Но трижды - те, что пшеницу растят;

Будь славен меч, и лютни струна,

И древняя мудрость, хранящая мир,

Будь славен кубок хмельного вина

Да только без хлеба и пир - не пир!

Но черного хлеба ломоть в пути

Мне слаще яств королей и вельмож.

Будь славен тот, кто пшеницу растил,

Но трижды - тот, кто посеял рожь!

Далее обрученные обменялись песнями. Начала Хиллелиль:

Вертись, вертись, мое колесо,

Прядись, прядись, шерстяная нить.

Отдавай, мой гость, мне мое кольцо,

А не хочешь если - совсем возьми.

Ответная песнь Эйнара была воинственной:

Мне слышится вой холодных ветров,

Мне помнится лай голодных собак,

Мне ведома поступь моих врагов,

Но не ведома Ночь, а известен лишь Мрак ...

Я знаю формулу смеха клинка,

Я видывал смерть и что хуже ее,

Я видел Звезду, где Луна высока

Где свет распороло Тьмы острие.

Я вечно пою гимн и радость ножа,

Я жалость сожрал вместе с мертвым врагом,

Мне имя - берсерк, Ярость - мне госпожа,

И мне все равно, что случится потом.

Моя речь - это хрип разъяренных богов,

Прежде жил я и звался Серебряный Волк,

Мышцы рвутся от бешенства нервов и слов

И дымом - плаща черно-траурный шелк ...

Один я остался, а стая ушла,

И ко мне обращаются лишь облака,

Я уже не похож на Крушителя Зла,

Но безжалостно-крепка, как прежде, рука ...

И снова было подношение даров - на сей раз чествовали наших приключенцев. Немного можно унести из Фэери, разве что удачу, радость и стремление к совершенству. Собственно, награды фей бывают именно таковы, и каждый получает по заслугам. Гил получил меткий лук и стрелы, Дракон - благословение Королевы и талисман удачи, Ари свиток в резном футляре с изложением премудростей эльфийского рукоделья и волшебное зеркальце, Тайка - чудесную флейту с серебряным колечком вместо своей треснувшей, Инка - сияющий самоцвет, Мор - серебряные струны. Да еще насмешливо улыбающийся Арондель поднес ему очки - оправа была старая, но выправленная просто потрясающе, а стекла прозрачнейшие и самые подходящие, да еще Арондель шепнул, что разбить их будет куда труднее. Мор радостно нацепил очки и навел резкость.

Самый радостный подарок получил Уголек. Ему нарекли имя. Свидетелями были король Оберон и граф де Ла Тур, имечко давал Дракон, то есть Мишка Брагин - так пожелал Уголек. Мишка долго думал, потом сказал:

- Ну что, Уголек, тезки мы с тобою - ты дракон, и я Дракон. Давай уж будем полными тезками. Нарекаю тебя Михаилом!

И коснулся клинком своей катаны основания драконьего крыла. Уголек расправил крылья, поднял голову и издал ликующую трель. Теперь он был совсем взрослый, достойно отомстил за дедушку и папу, сберег чашу и обрел друзей. Не в этом ли счастье жизни? Михаилу Угольку пока хватало. В благодарность он выдернул из своей брони чешуйку размером в ладонь, прочную и дымчато-полупрозрачную, как крыло стрекозы, и отдал Дракону - на память.